Выбитый генералитет - Анатолий Корольченко

«Государственный Комитет Обороны устанавливает, что части Красной Армии в боях с германскими захватчиками в большинстве случаев высоко держат великое знамя Советской власти и ведут себя удовлетворительно, а иногда прямо геройски, отстаивая родную землю от фашистских грабителей.

Однако наряду с этим Государственный Комитет Обороны должен признать, что отдельные командиры и рядовые бойцы проявляют неустойчивость, паникерство, позорную трусость, бросают оружие и, забывая свой долг перед Родиной, грубо нарушают присягу, превращаются в стадо баранов, в панике бегущих перед обнаглевшим противником.

Воздавая честь и славу отважным бойцам и командирам, Государственный Комитет Обороны считает вместе с тем необходимым, чтобы были приняты строжайшие меры против трусов, паникеров, дезертиров.

Паникер, трус, дезертир хуже врага, ибо он не только подрывает наше дело, но и порочит честь Красной Армии. Поэтому расправа с паникерами, трусами и дезертирами и восстановление воинской дисциплины является нашим священным долгом, если мы хотим сохранить незапятнанным великое звание воина Красной Армии.

Исходя из этого, Государственный Комитет Обороны, по представлению главнокомандующих и командующих фронтами и армиями, арестовал и предал суду военного трибунала за позорящую звание командира трусость, бездействие власти, отсутствие распорядительности, развал управления войсками, сдачу оружия противнику без боя и самовольное оставление боевых позиций:

1) бывшего командующего Западным фронтом генерала армии Павлова;

2) бывшего начальника штаба Западного фронта генерал-майора Климовских;

3) бывшего начальника связи Западного фронта генерал-майора Григорьева;

4) бывшего командующего 4-й армией Западного фронта генерал-майора Коробкова;

5) бывшего командира 41-го стрелкового корпуса Северо-Западного фронта генерал-майора Кособуцкого;

6) бывшего командира 60-й горно-стрелковой дивизии Южного фронта генерал-майора Салихова;

7) бывшего заместителя командира 60-й горнострелковой дивизии Южного фронта полкового комиссара Курочкина;

8) бывшего командира 30-й горно-стрелковой дивизии Южного фронта генерал-майора Галактионова;

9) бывшего заместителя командира 30-й горнострелковой дивизии Южного фронта полкового комиссара Елисеева…»

Генерала армии Павлова расстреляли 22 июля 1941 года во внутренней тюрьме НКВД в Москве, на Лубянке. Та же участь постигла и всех, упомянутых в постановлении.

В. Я. Качалов

1890–1941

Имя генерала Качалова в августе 1941 года оказалось заклейменным. В приказе Сталин назвал его предателем, и черное пятно оставалось долго несмываемым.

Теперь, когда я слышу его имя, память уносит в прошлое, и возникает непреодолимое желание рассказать о трудной судьбе этого военачальника.

Закончив рассказ по теме, политрук Вязников отложил тетрадь с конспектом:

— А теперь поговорим о положении на фронте.

Мы затихли, насторожились. Знали, что политрук скажет больше тех скупых сводок Совинформбюро, которые печатались в газетах, доставлявшихся сюда, в Монголию, чуть ли не с недельным опозданием.

Наш полевой класс представлял собой три ряда дугообразных ровиков, расположенных против места руководителя: ямки с возвышением из дернины, на котором политрук раскладывал тетрадь и карандаши. Мы же сидели против него, опустив ноги в ровик.

Было не совсем удобно сидеть так в течение двух часов, да еще под солнцем, но приходилось терпеть.

На этом голом, без единого деревца и кустика косогоре, где располагался дивизионный лагерь, не было ни одного сооружения под крышей. Только палатки. Их сотни, выстроенные в ряды и уходящие вдаль.

Впрочем, один деревянный навес имелся, на полевой кухне, но в июне разбушевавшийся ветер снес его начисто. Поэтому и проводились занятия в полевых классах.

Признаться, было бы лучше без классов, но тогда, наверняка, многие бы попытались вначале устроиться поудобнее, прилегли, а потом невзначай и задремали. Ведь умудрялись же спать даже в походе! Ноги, как заведенные, идут, а голова отключена: идешь и спишь, пока не наступишь на пятку идущему впереди.

— Как вам известно, сейчас основные события развернулись на Западном фронте, под Смоленском, — перешел к объяснению политрук. — Город расположен на главной магистрали, ведущей к Москве, и этим объясняется его исключительное значение. Он как бы является щитом столицы. В Отечественную войну двенадцатого года там тоже происходило жестокое сражение русского воинства с наполеоновскими захватчиками.

Неприметный с виду, в полинявшей гимнастерке, стянутой ремнями полевого снаряжения, политрук пользовался в роте большим авторитетом. Не было случая, чтобы он не дал ответа к самым заковыристым вопросам. А уж любители их в нашей роте имелись. Все со средним образованием, некоторые сами в прошлом преподавали. Занимались мы по особой программе, по освоении которой становились командирами взводов, с «кубарем» младшего лейтенанта на петлицах.

— Войска Западного фронта, — продолжал политрук, — нанесли мощные контрудары по гитлеровской группировке, однако сдержать врага не удалось, он продолжает вклиниваться в нашу оборону.

Мы находились за тысячи километров от фронта, но, казалось, были вблизи от него. Многие призывались в Ростове, накатывающаяся к столице и Ростову угроза волновала. Рядом со мной сидел с застывшим взглядом честнейший и добрейшей души Борис Федев. Застыла былинка в зубах Анатолия Хуринова. Подперев щеку, уставился в объяснявшего Иван Мельниченко. Был еще в числе ростовчан Михаил Проскуренко, Леонид Французов.

Когда политрук кончил, посыпались вопросы. Кто-то спросил о полковнике Федюнинском, убывшем в прошлом году в Москву. До того он командовал нашей 82-й мотострелковой дивизией. О нем старослужащие солдаты, участники халхингольских боев, вспоминали часто, поражаясь его смелости, рассудочности, но еще больше взлету по службе. В мае прошлого года он был всего лишь капитаном, а ныне полковник, Герой.

— Он уже генерал, — удивил нас политрук. — Наверное, теперь на фронте.

Потом спросили о полковнике Мишулине, тоже участнике Халхин-Гола. Его бронебригада до выхода в лагеря соседствовала с нами в небольшом городке Баин-Тумэн. И здесь, в лагере, быстроходные колесные танки проносились по нашей тыловой линейке, поднимая бурые облака пыли.

— Полковник Мишулин на Западном фронте, командует танковой дивизией, — последовал ответ.

— А где генерал Качалов? — спросил я.