Министерство особых происшествий - Баллантайн Пип

Он продолжал спускаться по ступенькам, сверху рассматри­вая их общий рабочий стол. Все выглядело так, словно они...

—   Нет-нет-нет, агент Браун, — донесло эхо знакомый го­лос. — Вы вносите запись в каталог по наименованию, тогда как должны начинать с даты.

В ответ другой знакомый голос прозвенел:

—   Очень хорошо, агент Букс, тогда прошу вас, не могли бы вы объяснить мне это еще раз?

Судя по глухому звуку их голосов, разговор этот происхо­дил в дальнем конце архива. Крепче взявшись за свою сум­ку, доктор Саунд стал крадучись продвигаться вперед. Если он встретится с ними, тогда планы его существенно изменят­ся. «Я всегда могу вновь вернуться к событиям на Чаринг-Кросс, — подумал он. — Это послужит объяснением, поче­му я решил прийти в субботу».

—   Повторяю еще раз, — донесся голос Букса, — мы опре­деляем год нераскрытых дел и группируем их по этому году. Сгруппировав по годам, мы возвращаемся и группируем их по индивидуальным датам в конкретный год, после чего, наконец, мы расставляем их в алфавитном порядке, основываясь на ме­сяце, когда эти дела появились в перечне.

С высоты каменной лестницы доктор Саунд мог различить пару неровных теней, двигавшихся в глубине подвала.

—   Подумать только, неужели я трачу свой уик-энд на это! — раздраженно буркнула Браун.

—   Мисс Браун, посмотрите на количество находящихся здесь дел. Неужели вы полагаете, что это можно разобрать всего за один уик-энд?

«Замечательно, — с улыбкой подумал доктор Саунд. — К тому же отлично отвлекает агента Браун».

Отвернувшись от каменного колодца лестницы, ведущей к полкам с забытыми делами, доктор Саунд полез в карман своего сюртука и вытащил оттуда пару ключей от этого люка. Он вставил каждый из них в свою замочную скважину и одно­временно повернул навстречу друг другу. По архиву разнесся тяжелый удар, от звука которого он похолодел. Доктор Саунд затаил дыхание и обернулся через плечо.

—   Велли? — сказала она.

—   Прошу вас, мисс Браун!

—   Простите, агент Букс. А теперь, Велли, куда ведет нас вот эта безделушка?

В колониях ведь учат читать, не так ли? — Доктор Са­унд едва сдержал смех. Его впечатлило, как Буксу удавалось держать себя с этой вздорной девицей. — Что написано на этом ярлыке?

Тихо вздохнув, доктор Саунд повернул ключи в другую сто­рону. Затвор люка открылся, издав шипение, заставившее его снова замереть — на случай, если его заработавшиеся сотруд­ники все-таки услышат его. Из Запретной Зоны исходило сап­фировое люминесцентное свечение, далеко отбрасывая его тень. И все-таки Букс и Браун усердно работали в глубине ар­хива, вдали от сияния и колеблющегося гула, который сейчас звенел в ушах доктора. Он посмотрел на свет, а потом пере­вел взгляд в сторону своих агентов. Они продолжали разгова­ривать. Или это была уже ссора?

—   Ну, вот же, вы поняли! — рассмеялся Букс. — Ей-богу, думаю, вы все-таки поняли.

—   Букс, — эти угрожающие нотки заставили замереть да­же доктора Саунда, — если вы еще хоть раз когда-нибудь ска­жете мне: «Вы поняли! Ей-богу, думаю, вы все-таки поняли», обещаю вам, что все огни ада и пытки Вельзевула померкнут по сравнению с тем, что я сделаю с вами за пять минут одной только чайной ложкой. Это ясно?

Доктор Саунд почувствовал, что машинально снова затаил дыхание. Ему нужно было, чтобы они прервали это молчание.

—   Предельно ясно, агент Браун.

«Разговаривают. Ссорятся. Значит, не прислушиваются», — подумал он. Доктор Саунд вынул два ключа из замочных сква­жин люка и поставил свою сумку по другую сторону порога. Он еще раз взглянул в направлении подвала, сунул ключи об­ратно к себе в карман, а затем шагнул через люк.

Он обернулся, чтобы закрыть люк за собой, и в этот момент волосы у него на затылке встали дыбом.

Он заметил какое-то движение. Он был в этом уверен. В ар­хиве находился кто-то еще — помимо агентов Букса и Браун.

Он прищурился, вглядываясь в ряды стеллажей. Возмож­но, его сверхживое богатое воображение снова играет с ним в свои игры. Присутствие рядом Букса и Браун нервировало его больше, чем он мог себе в этом признаться. В конце кон­цов, сегодня ведь суббота. Почему они сейчас здесь, а не еще где-нибудь? В первую очередь его удивляло, что агент Браун не наслаждается своими выходными за городом с каким-нибудь элегантным и красивым щеголем. Возможно, агент Букс все-таки пообтесал ее острые углы. В какой-то степени.

—   А теперь?

—   А теперь переходим к алфавитному порядку, — ответил Букс. — Последовательно, шаг за шагом, агент Браун. Толь­ко так.

И снова доктор Саунд прислушался, отклонившись назад. Он ждал, но все было спокойно. Если не считать архивариу­сов, директор находился в подвале один.

Пора было идти.

Рука его коснулась нагрудного кармана сюртука, куда он спрятал ключи. Убедившись, что они на месте, доктор Саунд несколько раз повернул внутренние вентили. С ровным шипе­нием тяжелый железный люк закрылся, оставив его наедине с низким гулом, мягким голубым освещением и всем тем, что таилось в Запретной Зоне министерства.

Глава 24,

в которой наш лихой дуэт немного охотится и выясняет, какой спорт в Обществе Феникса любят больше всего

Внизу, на мраморном полу атриума, снова собирались люди, принимавшие участие во вчерашних безумствах. По сравнению с тем, какими Элиза видела их вчера, сегодня они выглядели со­всем иначе. Накануне голые и похотливые представители Об­щества Феникса и кандидаты в него вели себя похлеще, чем ге­рои кабацких песен, неприличных куплетов и представлений в мюзик-холле. Теперь же, при свете нового дня, все они вер­нулись к своим напыщенным личинам: прошлый вечер — уже отдаленные воспоминания, а еще лучше его просто забыть. Еще одно качество, которое было так свойственно английской ари­стократии и которое Элиза со своей новозеландской чувстви­тельностью совершенно не выносила, — высокомерие.

Она уже видела, как пагубно оно влияет на людей, стояв­ших сейчас внизу. Министерство, несмотря на все свои обе­щания королеве и стране, было великим уравнителем. Гарри верил, что они являются адвокатами для людей, не имеющих своего голоса. С этим убеждением он и умер. И, если до это­го дойдет, та же участь ожидает и ее.

Слуги также были одеты для охоты, и Элиза задумалась, в какие секреты могут быть посвящены они. Все слуги стояли с каменными лицами вдоль коридора, словно бесстрастные статуи.

Когда Дивейн посмотрел на нее с нескрываемой похотью на лице, она сладко улыбнулась. Даже несмотря на все великоле­пие просыпающегося нового дня, этот человек вызывал у нее тревожную дрожь. Его несчастная жена тоже подняла голову, хотя взгляд ее был таким же тусклым и отрешенным, как у слуг. Другие дамы щебетали, словно стая потревоженных птиц, но Оливия Дивейн стояла особняком. Она крепко сжимала свои руки, как будто это могло как-то поддержать ее. Элизе был зна­ком этот жест, полный беспомощной безысходности.

—   Боже правый, Сент-Джонс! — крикнул Бартоломью. — Почему ваша жена одета для охоты? Большинство женщин проводят этот день за другими занятиями — вышиванием и то­му подобным.

Вероятно, это было к лучшему, что Веллингтон выставил ее в роли немой, потому что ей пришлось прикусить язык, что­бы не наговорить в ответ всяких колкостей. Ее «супруг» по­дождал, пока они минуют лестничную площадку особняка, прежде чем с напыщенным видом ответить ему в гораздо бо­лее цивилизованном тоне:

—   Миссис Сент-Джонс также является моим камердине­ром. Ей нравится заботиться о моих нуждах, но, благодаря сво­ему физическому недостатку, она заслуживает большего до­верия, чем обычный слуга.

Челюсти Элизы сжались, и она один раз топнула по полу.

Глаза Бартоломью вспыхнули.

—   О, мне нравится ваш стиль, старина. Сегодня вы долж­ны быть в моей компании.

Затем он затянулся сигаретой и, повернувшись к своей же­не с разочарованием на лице, столь же очевидным, как лазур­ная голубизна неба за окнами, выдохнул дым прямо в глаза бедной женщине.