Три повести - Владимир Лидин

Пароходы завезут еще материалы и продовольствие на зиму. Потом Охотсоюз должен прислать порох и дробь. Занятия в школе уже начались, и в этом году не нужно было напоминать родителям, чтобы везли детей в интернат. От бычка, которым в прошлом году премировали колхоз, есть уже потомство: двенадцать коров принесли телят, и только две коровы оказались яловыми. Приплод дали и свиньи. Куры неслись все лето и еще несутся. Для детей есть молоко и яйца, — это тоже хорошо. Печь в пекарне исправили, она больше не дымит, и Чепуренко выучил двух нанайских женщин месить тесто и ставить хлебы в печь. Актанка пробовал их хлеб, — это совсем хороший хлеб.

Теперь больница. Облздрав обещал прислать медикаменты и сверлильную машину для зубов. Нельзя, если у человека заболел зуб, просто дергать. Нужно сначала лечить. Насчет сверлильной машины он, Актанка, писал в Хабаровск, и из Хабаровска писали в Москву. Машину прислали. Она стоит в амбулатории. Сам Актанка дал себе сверлить зуб. Фельдшер нажимал педаль, и иголка визжала в зубе, но он вытерпел. Сейчас зуб не болит, и в него налили железо. А железный зуб может долго служить человеку. Люди хорошо работали в эту осень, и каждый получил по своей работе столько рыбы, что хватит до самой весны. Весной пройдет лед, и тогда до хода летней кеты можно прокормиться сазаном или даже убить острогой большую ади — калугу, случается и это.

Кроме того, третий год, как прибавляется население в колхозе. Раньше умирало людей больше, чем рождалось. В этом году умерло пять стариков и старух, а родилось девять детей, из них четыре мальчика. Это, конечно, тоже большое достижение, если нанайского народа будет становиться все больше, а не меньше, как было до сих пор. Да, еще одно дело, которое тоже касается колхоза. Дуся Пассар уехала учиться в Институт народов Севера. Много людей из колхоза провожало ее, когда она садилась на пароход. Это первая нанайская женщина из стойбища поехала учиться так далеко. Она вернется уже не «ликбезкой», а врачом, может быть. К тому времени построят новую больницу, это тоже возможно.

Но вот еще одно большое событие: из Хабаровска прислали для школы новый букварь. Букваря до сих пор не было, и учительнице приходилось писать слова на доске. Актанка пришел раз под вечер к Заксору. Заксор набивал патроны — готовился к охоте. Новую никелированную кровать уже привезли из Хабаровска, и она блестела у стены своими шишками. Над ней висело ружье, которое он получил за работу в тайге. Начальник партии прислал ему две фотографии: как охотник стоит у ключа, и вода льется из колоды. Эти фотографии висят на стене. И большой новенький портфель лежит у стены, на самом лучшем месте, где в нанайском жилище стояли обычно сеоны. Было у него, Актанки, с сеонами такое дело. Его старуха ни за что не хотела, чтобы он унес их из дому. Аями она еще отдала, но Джулин[29] считался самым большим покровителем дома, и с ним она не хотела расстаться. Тогда Актанка перехитрил старуху. Он сказал, что и амбар ведь тоже относится к их дому, а значит, где бы ни находился сеон, покровительство от этого не станет меньше. И он унес последнего сеона в амбар.

Два дня Актанка не был дома, уезжал по делу на большой лодке в соседнее стойбище. За эти два дня пришел пароход и выгрузил груз. Часть груза Актанка видел — это была мука и несколько бочек с керосином, но ему сказали, что Заксор унес с парохода большой ящик. Что было в этом ящике? Теперь Заксор мог улыбнуться. В ящике были книги для школы. Но самое важное, что прислали нанайский букварь, восемьдесят чистеньких новых книжек букваря. Он сейчас покажет этот букварь. Книжки были недавно отпечатаны и пахли краской. Учительница дала ему одну такую книжку, чтобы он посмотрел в ней картинки.

Он отложил патроны и достал из портфеля красную с черным книжку. Его, Актанку, крестил в свое время русский священник. Православное имя ему дали Иван, Ваня. Он даже знал наизусть «Отче наш» и «Богородицу» и другие молитвы. Читать он не мог, писать тоже не мог. Была одна нанайская книжка прежде — «Хонгкгуль пичьха Матффейдди»[30], но это было тоже про бога. Вот теперь есть книга, по которой нанайские дети могут учиться читать и писать. Это очень нарядная книга с нанайским орнаментом на переплете, и называется она «Новый путь». На переплете нарисованы нанайские пионеры с красным знаменем, а на знамени написано «Ленин».

Потом Заксор открыл книгу. Большая усатая рыба лежала на дне реки. Это лаха — сом, тут нечего сомневаться. А хулу — белка — тоже нарисована здесь. Есть и хомут собачьей упряжки, есть скребок для обработки кожи, есть утка — гаса, есть навес, под которым сушится юкола, есть рыбья кожа, есть бурундук. Вся нанайская жизнь есть тут в картинках. Они листали книгу и узнавали знакомые предметы.

— Муэду! — воскликнул Заксор: он узнал выдру. — Согбо — рыбья кожа — тоже есть! И хурмэ[31] есть!

Теперь Актанка был доволен — толковый человек составлял книгу, ничего не забыл из нанайских дел. Нанайские люди составляли книгу, нанайские люди, которые учатся в Институте народов Севера. Дуся Пассар тоже уехала учиться в институт, колхоз ее выдвинул. Теперь есть Майла Оненка, которая осталась вместо нее работать среди женщин. Все четыре мальчика родились в родильном доме, и теперь еще две женщины готовятся скоро родить. Эти будут тоже рожать в родильном доме. Летом он собрал правление колхоза и женщин из женской секции, чтобы осудили Чунсэ Киле, который заставил свою жену рожать в шалаше. Постановили: осудить поступок. Даже его старуха, которая не хотела расстаться с сеоном, и та говорит, что правильно рожать женщине в доме для родов.

Много разных мыслей и разговоров вызвала эта нанайская книга. Хорошо. Теперь он спросит еще охотника про другое: видел ли тот рано утром, как на дальней сопке лежал первый снег? К полудню он растаял. Но птицы сильно беспокоились и рано начали перелет. Теперь уже почти все улетели. Значит, зима близко, и надо собрать охотников и распределить бригадиров. Что он думает насчет сыновей Одзяла, Оненка, Пассара и его, Актанки, младшего сына? Мальчики уже подросли, и хорошо бы из них сколотить бригаду, назначить им опытного бригадира и дать задание. Пускай соревнуются с другими.

Что же, можно сделать бригаду из молодых и назначить бригадиром, например, Онгачи. Онгачи был инструктором по физкультуре, он должен справиться. Нужно было посоветоваться еще и насчет других дел. Охотсоюз прислал план заготовки пушнины. В прошлом году белка шла хорошо, был урожай, на кедрах было много орехов. Этим летом дождей совсем не выпало, даже пожгло траву, и неизвестно, хватит ли для скота сена. Если белка не пойдет, за счет какого другого зверя можно выполнить план? Тут было много срочных вопросов. И есть еще один самый срочный вопрос, но для этого нужно созвать совещание охотников.

И Актанка пошел дальше. Прежде всего следовало зайти в промартель, передать телеграмму из Хабаровска, потом побеседовать с инструктором колхоза, приехавшим в его отсутствие из Малмыжа. Затем созвать совещание. Тут будут два вопроса: предстоящая охота и оборона. И он проделал все эти дела и созвал совещание.

Совещание началось в правлении колхоза. Скамеек не хватило, и сидели на окнах. Пришли все охотники, даже самые молодые, из которых впервые формировали бригаду. Первому Актанка предоставил слово Бельды. Бельды был старшим пионервожатым и имел значок ворошиловского стрелка и значок «ГТО». Значки зря не дают, и Актанка смотрел на них с уважением.

— Каждый нанай должен быть готов к обороне, — сказал Бельды. — На Уссури на одном берегу наши люди живут, на другом берегу живут чужие люди. Каждый день какие-нибудь чужие люди могут пробраться на нашу сторону. Чужие люди в Маньчжурии делают сейчас совсем худо другим. Японских начальников и солдат нанайские охотники на Уссури и Амуре должны помнить. — Актанка кивнул головой: очень хорошо нанайские охотники помнили японцев. — Теперь вопрос обороны. Что нанайские люди могут сделать, если худые люди нападут? Охотник может стрелять. Хорошо. Наверное нанайские охотники лучше других могли бы сдать норму на хорошего стрелка. Будет совсем хорошо, если молодые охотники тоже запишутся на соревнование. — Все молодые охотники хотели записаться на соревнование. — Хорошо. Но это еще не все. Худые люди могут прилететь на самолете и бросить бомбу на стойбище. Есть такие бомбы. Если разрываются, то одних убивают, а другие начинают чихать или плакать, яд ест им глаза и сжигает внутренности. Мало уметь хорошо стрелять из ружья, нужно уметь и пользоваться маской, которая оберегает от яда, и женщины должны учиться перевязывать раненых.

Актанка слушал и кивал головой. Он хотел дополнить речь Бельды.

Если колхоз выходит на одно из первых мест по выполнению плана, то он должен не отставать и по обороне. Недавно из Хабаровска опять передавали по радио, что японские люди перебрались на нашу сторону и начали бой. Японские люди, разные другие люди могут начать на Амуре войну. Что тогда должен делать нанай? Вот он, Актанка, и Заксор, и Киле — все старшие могут рассказать, как были японские люди на Уссури. Его, Актанку, били ружьем по спине, потом японский начальник ударил его саблей по голове — вот след, можно видеть.