Вечный Жид - Станислав Гагарин

— А стрелять умеешь?

— Ефрейтор запаса к вашим услугам! — воскликнул молодой заместитель генерального директора. — Готов немедленно…

— Немедленно не надо. Но морально собирайся… Я тебя извещу.

Так в боевую группу пророков попал двадцатичетырехлетний соратник Станислава Гагарина. Талантливый, что называется п и с у ч и й журналист, Дима Королев работал в Товариществе как будто бы по убеждению. За год до августа 1991 года, когда наметилась тенденция к  у д и р а л о в к е из коммунистической партии, Дима вступил в нее и остался стойким вроде партийцем.

Идею включить Дмитрия в группу поддержали все.

— Мы потеряли двух товарищей, — сказал принц Гаутама. — Конечно, ваш соратник, Папа Стив, не заменит их… Но участие в операции будет полезным в первую очередь для Королева. А мы за ним присмотрим…

— Имеем ли право привлекать землянина? — усомнился Агасфер. — Что скажут в Совете Зодчих Мира? Впрочем, я столько статей Галактического Кодекса нарушил…

— Здравствуйте — я ваша тетя! — воскликнул Станислав Гагарин. — А то, что я, самый что ни на есть землянин, мудохаюсь по крысиным переходам, рискуя получить пулю в лобешник, — это как? Чем Дима Королев хуже меня?

— Согласен, — поднял руку и улыбнулся Фарст Кибел. — Вам бы, Станислав Семенович, в нашем Совете заседать…

— Выбирайте — и засяду, — дерзко проговорил сочинитель, успокоившись. — Все обещаете, обещаете, Василий Иванович…

Кстати о птичках. Запретите, партайгеноссе Агасфер, спускаться Вере в подземелье. У меня сердце обливается кровью, когда вижу ее в туннеле. Не женское дело! Пусть на поверхности, на связи посидит, если уж никак без нее в операции не обойтись.

— Хорошо, — просто сказал Вечный Жид, внимательно посмотрев на писателя.

Когда Диму Королева представили вождю, Иосиф Виссарионович сказал:

— Слыхал о тебе, сынок, слыхал… Как же это ты столько ошибок в романе «Вторжение» пропустил? И каких ошибок, понимаешь! На странице сто двадцатой первого тома исказил, понимаешь, товарища Сталина слова. Я говорю о  к р о в н о й причастности к нации, имея в виду р у с с к у ю, понимаешь, а у тебя, Королев, получилось к р о в а в а я причастность… Это же совсем наоборот!

На странице сто тридцать первой читаю: «возьмут из яйца…» Какого, понимаешь, яйца? Ничего не понял. Потом только сообразил, что твой шеф написал: «возьмут за яйца…» Разницу чувствуешь, сынок?

— Чувствую, товарищ Сталин! — лихо проорал Дима Королев. — Большая разница, товарищ Сталин!

— Хорошо чувствуешь… Только не кричи так громко. Товарищу Сталину уже сто тринадцать лет, но это не означает, понимаешь, что товарищ Сталин плохо слышит… Учись быть собранным, сынок. Со штурмана Гагарина бери пример, добрый у тебя наставник, понимаешь.

Папа Стив пожалел Диму, не стал рассказывать, как Галина Попова случайно засекла в Диминой вёрстке: в главе о муравьях слова писателя «тактильные сяжки» Королев переправил на «тактичные ляжки». Полный, как говорится, отпад и обрезание б о р х е с а.

На том проблему и похерили. Правда, председатель и главный редактор успели в верстке второго тома извинение перед читателями включить. Так, мол, и так, прости нас, родимый ты наш соотечественник. Товарищ Сталин сие сделать посоветовал. Хотел председатель и фамилию виновника здесь поместить, но Иосиф Виссарионович сказал:

— При мне за такие ошибки на Колыму отправляли, особенно, если в  м о е м, понимаешь, тексте подобное случалось… Простим Королеву первую, понимаешь, оплошность. Второй, надеюсь, не будет.

Но вставку сделали уже после первой экспедиции Королева под землю. Она едва не оказалась для него роковой.

В Исторический музей, находившийся на ремонте, они проникли без проблем — под видом строительных рабочих.

Комсомолец-мэнээс встретил шестерых бойцов в условленное время и без проволочек спустил на нижний уровень здания, имевшего внушительные подвалы. В них хранились горы бесценных экспонатов, которым не находилось места в выставочных залах.

За неприметной дверью, прикрытой туркменским ковром — «из подарков товарищу Сталину к семидесятилетию» — заметил музейщик, покосившись на вождя, — находилось округлое помещение с металлической крышкой на некотором возвышении, размерами метр на полтора.

— Отсюда и пойдете, товарищи, — пояснил комсомолец. — Но возвратиться прежним ходом уже нельзя. По плану, который я вам дал, выход в здании Зоологического музея. Есть варианты, но о них в следующий раз.

— Спасибо, сынок, — поблагодарил молодого музейщика Иосиф Виссарионович. — Как-нибудь в вариантах, понимаешь, разберемся… Калитку ты нам, надеюсь, откроешь?

— Конечно, — сказал молодой научный сотрудник. — Без проблем…

Он подошел к стене, на которой висела африканская маска из черного дерева — «Тоже из подарков?» — подумал Станислав Гагарин — аккуратно снял ее и поставил на пол. За маской обнаружилось нечто вроде вмурованного сейфа с диском для набора шифра.

Прикрыв собою диск, комсомолец быстрыми движениями набрал код, и дверца сейфа с легким звоном отворилась.

В сейфе не было ничего, кроме небольшого рубильника. И когда м э н э э с включил его, металлическая крышка возвышения начала бесшумно подниматься.

Вход в преисподнюю был открыт.

— Когда мы уйдем т у д а, — спросил сочинитель, — вы, значит, того…

— Закрою проход, — просто ответил музейщик.

— Тогда поторопимся, — заметил Магомет. — Промедление смерти подобно.

— Первыми идут Будда с Королевым, — распорядился вождь. — Затем Кун-фу с Папой Стивом. А товарищ Сталин с Магометом и Христом прикрывают остальных, понимаешь, от нападения с тыла. Впрочем, в подземной войне нет ни фронта, ни тыла, ни флангов. Это даже не война, а черт те что, понимаешь. Двинулись!

Но до того, как уйти в подземелье, Иосиф Виссарионович повернулся к комсомольцу-музейщику и протянул ему вчетверо сложенный листок.

— На память прими, сынок. Больше нечем тебя отблагодарить, понимаешь.

Младший научный сотрудник бережно принял бумажку и старомодно поклонился.

Писатель был уже внизу, когда крышка широкого люка закрылась за ними. Ему почему-то вспомнилось, как в Читинской армии РВСН, в дивизии на Дровяной, для него — впечатления были нужны к роману «Пожнешь бурю» — расстыковывали боеголовку стратегической ракеты, упрятанной в глубокую шахту.

Комдив с ним был, генерал Крышко, умница Алексей Леонтьевич. Потом Байконуром командовал… Где он сейчас?

Тогда зловеще сдвинулась тяжеленная плита, обнажилось грозное тело чудовищного оружия. Впечатляющее было зрелище, внушительное… А впервые писателю довелось ус петь ракету в шахте на Красноярщине, ту самую SS—18, котрой так боялись тогда американцы, с разделяющимися боевыми частями индивидуального наведения и з д е л и е. Его имел в виду маршал Толубко, когда упоминал в разговорах с писателем принцип «кривого ружья», того, что стреляет из-за угла, наносит удар со всех направлений.

«Вот именно — б о я л и с ь, — с горечью подумал Станислав Гагарин. — В прошедшем времени… Потому американский аппетит и разгорелся на эти ракеты, именно их похерили предатели-пришмандоны, агенты влияния Вашингтона во фридманозском высотном б у н г а л о на Смоленской площади и в филиале Пентагона, что рядом с кинотеатром «Художественный», на Новом Арбате. Нет больше ни гордости за Державу, ни паритета. Меченый сукин сын! Жаль — не отрезали ему яйца в альтернативном мире… А наследники чем лучше?»

Крышка закрылась. Назад хода не полагалось. Выйти из преисподней можно было только двигаясь вперед.

Они шли просторным, сносно освещенным коридором с покрашенными белилами стенами.

Станислав Гагарин замедлил шаги, поровнялся с идущим в арьергарде Отцом народов и вполголоса спросил:

— Что это за бумажку вы передали парню?

Войдя в роль летописца похождений товарища Сталина в Смутном Времени, партайгеноссе письме́нник резонно примысливал, что имеет право и на такие вопросы.

— Ничего особенного, понимаешь… Рекомендацию в партию от товарища Сталина, — ответил вождь.

V

Горизонтальный эскалатор, эдакий движущийся тротуар, состоящий из стометровых гибких, будто резиновых полос, подвез их к сплошной металлической стене, она перекрывала путь ратникам, и здесь же обрывался эскалатор.

— Н-да, — озадаченно произнес принц Гаутама, — тут явная закавыка. Эскалатор нас доставил сюда вовсе не для того, чтобы ткнуть носом в подобную хренови́ну.

— Это не стена, ваше высочество, — вежливо заметил Дима Королев. — Видимо, гидравлическая дверь…

— Ты прав, сынок, — одобрительно усмехнулся товарищ Сталин. — И нам известно, где лежит от нее, понимаешь, отмычка. Пошарьте в кармане, Кун-фу.