Поединок (сборник). Выпуск 14 - Леонид Млечин

Кресло конечно же возвышает — на верхней ступени смешно брать столько же, сколько на нижней. Регалии, титулы, звания дают привилегии, с ними больше возможностей, простора, размаха, но и самые вознесенные, где бы там они ни парили, живут не в какой-то иной, а в нашей реальности, где особенно не разгуляешься. Куда их вложишь, эти нули? Разве что в бриллианты, укрытые подальше от глаз. Всю жизнь балансировать на лезвии бритвы, не имея ни единого шанса извлечь из этого хоть малейшую пользу, — вот нетронутый материал для жестокой и страшной сатиры.

Мне вспоминается дело не самое громкое, не самое хлесткое. По нынешним временам, пожалуй, весьма заурядное. Одна деталь врезалась в память. Одна, но — какая!..

Директора крупного гастронома долгие годы отличали скромность и строгость. Покупатель в его магазине был всегда решительно прав — не на плакате, а наяву. Директор сурово наказывал подчиненных за любую провинность. Ни любимчиков не было, ни каких-то изгоев—на орехи всем доставалось. Поровну и неотвратимо.

Годами он не менял костюма, который, при всей своей ветхости, был, правда, вычищен и отутюжен. Обеденный перерыв проводил с коллективом — в дешевой пельменной. Двухкомнатная квартира была обставлена колченогими стульями и диваном с пружинами, выпирающими наружу. Когда единственная дочь вышла замуж, он отказал даже в бедной свадьбе, назвав обычай дикарством и пошлостью. Сам купил молодым два плацкартных до Ленинграда, резонно заметив, что экскурсия в Эрмитаж дороже любого застолья. И запомнится им на всю жизнь. Но покупка билетов пробила брешь в семейном бюджете, так что директор почти на месяц лишился пельменей...

Во время обыска пришлось ломать кирпичные стены: там, оказалось, замурованы были не пачки — мешки. Почти полтора миллиона рублей... Их приготовил директор на черный день. Деньги сгнили, превратились в труху, в пищу для грызунов. Несколько месяцев прокурор вел бесплодную переписку: банк не стал принимать лохмотья бывших купюр — даже затем, чтобы по акту их уничтожить...

Дело обретало закономерный финал. Материалы остались в моем архиве, дожидаясь своего часа. Время от времени они дополнялись новыми письмами и документами. Вот те из них, которые помогут лучше понять наших героев и завершить предложенный жизнью сюжет.

Из допроса свидетеля Реджепова С. А.

«Вопрос. Поясните следствию, кто и при каких обстоятельствах предложил вам купить автомашину ВАЗ-21011?

Ответ. Мой знакомый Бердыев Атабалы, с которым мы иногда выезжаем для продажи на рынке дынь, винограда и других фруктов, рассказал, что есть в городе... одна женщина, большой начальник, она может всегда устроить машину... Горохова К. А. познакомила меня со своей родственницей Светланой, у которой подходила очередь на машину, но покупать она раздумала и поэтому согласилась продать.

Вопрос. За какую сумму?

Ответ. Она просила десять тысяч.

Вопрос. Состоялась ли эта сделка?

Ответ. Родственница исчезла, а Горохова К. А., которой я звонил по телефону, только обещала, но все без толку...»

«...Очень просим вас, объясните Скачкову Вадиму, что мы ничего не делали против него... Мы очень хорошо к нему относимся и дорожим его дружбой, но за последнее время наши отношения резко испортились. Он считает, мы обманули его и даже вроде бы предали, рассказав о кассете... Дело в том, что Светлана уже на свободе, ее отпустили условно (на юридическом языке это называется «условно-досрочно». — А. В.). И теперь, так нам кажется, Вадим опять к ней прикипел. Урок не впрок. Дело, конечно, хозяйское, каждый сам выбирает болото, где ему приятней увязнуть. Скорее всего, он всегда любил и любит Светлану, несмотря ни на что. Нам это трудно понять, но ведь сердцу не прикажешь. Или он видит в ней то, чего не видим мы? Все, кто был с ним, когда Светлана его прогнала, теперь для Вадима чуть ли не враги смертные. А мы ему не враги, мы вообще в эту историю влипли неизвестно как и зачем, и нам это очень досадно...

Данилины».

Справка судебного исполнителя. Текст длинный и нудный, но тут ничего не поделаешь, такая уж терминология, к изящной словесности отношения не имеет. Лучше я его перескажу своими словами: решение о выплате Петрушиным Светлане Гороховой половины стоимости машины в исполнение не приведено, так как другим решением в его пользу взысканы с нее деньги на санаторное лечение, медицинский уход, дополнительное питание, протезирование и пр., а эти расходы компенсируют ту сумму, которую Борис ей задолжал.

Получилось, таким образом, что они квиты: кисть левой руки потянула точно на половину машины.

«...Вчера в театре случайно видела Светлану Горохову. Сначала не поверила своим глазам, потом смотрю — точно, она! Нисколько не изменилась: стройная, ладная, крепко сбитая, кровь с молоком. И коса!.. Рядом суетились два кавалера, потом откуда ни возьмись появился третий. Все на одно лицо. Не индпошив, а конфекция. (Переделанное автором письма на русский манер, это иностранное слово означает: «готовое платье», то есть конвейерное производство, ширпотреб. — А. В.) Даже смех, а они много смеялись, одинаковый, неразличимый. На них оглядывались — некоторые с осуждением, другие с любопытством, но кое-кто и с завистью... Про Светлану я, наверно, тогда была не права. А про то, что у любви нет доказательств, тут уж вы не правы. Очень хочется доспорить... Саша».

«Уважаемый товарищ писатель! Ваше письмо без точного адреса все же нашло меня, хотя я не Ларичев и не Ларионов, а Лавринцев. Оно крайне меня удивило. Зачем ворошить эту глупость? И вообще кому понадобилось распространять про меня небылицы?

Первым моим желанием было не отвечать, но я вас немного знаю по печати, поэтому из уважения отвечаю, хотя это мне неприятно.

Получив несколько лет назад направление на работу в одну из африканских стран, я узнал, что командировка предстоит долгая и рекомендуется ехать не одному, а с женой, которой у меня тогда не было. В шутку я обронил: «Объявляется розыск невесты». И вскоре один из моих друзей принес фотографию неизвестной молодой девушки. Помню, меня поразили властный взгляд, устремленный прямо в объектив, и туго заплетенная коса через плечо. Мой приятель пояснил, что в каком-то очень далеком городе у него есть знакомый и он предлагает мне жениться на этой девушке. Точнее, не он, а мать «невесты», с которой этот знакомый знакомого связан (с матерью) деловыми отношениями. Вроде бы мать, большой начальник с огромными связями, может устроить перевод в более интересную страну и даже с лучшими условиями и согласна заплатить за женитьбу («приданое») огромную сумму — порядка, кажется, десяти тысяч. Она бралась еще быстро устроить развод, если из брака ничего не получится, и даже «приданое» оставляла за мной, но только при условии, что брак продлится весь срок зарубежной командировки.