Городской тариф - Александра Маринина

И он действительно согласился, хотя бог его знает почему… Наверное, характер такой. Милена обладала невероятной способностью убеждать и пользовалась этим.

Соглашение между Бабицким и Миленой было заключено в августе, после чего началась подготовка. Бабицкий тратил деньги Камаева, нанимая людей, которые, выполняя задания, поставляли информацию о Павле. Эта информация тщательно анализировалась: удар должен быть нанесен точно в цель, никаких промахов, потому что вторую такую девушку, как Милена Погодина, найти будет непросто. В момент знакомства Седов должен так отреагировать на Милену, что все другие девицы окажутся забытыми раз и навсегда. Через несколько месяцев все было готово. Милена знакомится с Павлом, и длительная подготовка приносит свои плоды. Она была одета и причесана именно так, как надо, и вела себя так, как надо, и Павел потерял голову с первой же минуты. Но это было только начало. Следовало сделать так, чтобы он предложил Милене жить у него. И эта задача была успешно решена. Дальше началась «раскрутка».

Милена действовала грамотно, основной акцент пришелся на самого Павла. Все для него, любимого: и квартира получше, и ремонт, и мебель, какая ему нравится, и его здоровье, поправлять которое, разумеется, следует в хороших европейских клиниках, а не в России. И та сцена в баре автомойки, после которой Павел решился наконец на операцию, тоже была срежиссирована и поставлена Камаевым и Бабицким. О себе девушка даже не заикалась, с детским восторгом и благодарностью принимая от Седова подарки и отнюдь не дешевые знаки внимания. Зато когда он заговорил о том, что Милене тоже надо бы заняться здоровьем и как минимум вставить выбитые негодяем-мужем зубы, само собой подразумевалось, что и это будет происходить отнюдь не в московских больницах. Да и от бесплодия пусть полечится, ведь она так хочет ребенка… Павлу нравилась роль доброго волшебника, на которого смотрят, раскрыв рот от восхищения, он вошел во вкус и сам предлагал Миле помощь и в устройстве ее родителей, и в лечении брата-алкоголика. Он даже не подозревал о том, что ему может понравиться такая роль, зато это очень хорошо понимали те, кто анализировал информацию о Седове и составлял его психологический портрет.

Потом встал вопрос о том, что Милене надо получить образование и профессию. Не век же ей сидеть на шее у Павла. Разумеется, пусть выбирает институт. Милена выбрала юридический факультет университета, но для того, чтобы поступить туда, не имея льгот и каких-то особо феерических знаний, нужно было платить. Двадцать тысяч. Само собой разумеется, Бабицкий наводил справки, выясняя, в каком институте сколько берут за поступление, и Милена выбирала из самых «дорогих» вариантов.

О каждом своем шаге и вообще «о положении дел на фронтах» Милена регулярно докладывала Бабицкому, получая у него полезные советы и конкретные задания. Для их контактов ей нельзя было ни в коем случае использовать свой мобильный телефон, мало ли что Павлу в голову взбредет, а вдруг его ревность одолеет и он кинется проверять свою подругу, а у наркополицейских возможностей для этого более чем достаточно. Милена была очень осторожна, аккуратна и все инструкции выполняла неукоснительно.

А теперь Милену убили. И на сцену должна выйти дочь Павла Соня, которой «помогали» бы специально отобранные и проинструктированные друзья и подруги…

- Вы так легко мне все рассказали, - Настя даже не пыталась скрыть удивление. - Почему, Илья Сергеевич?

- Я хочу, чтобы это закончилось, - спокойно ответил Бабицкий. - Вот только сейчас, когда вы пришли, я вдруг понял, что очень этого хочу. Больше всего на свете.

- Почему? - повторила она.

- Потому что я люблю Наташу и хочу жениться на ней.

- И что вам мешает?

- Камаев. Он запрещает мне даже думать об этом. Наташа не должна быть постоянно рядом со мной, пока я на него работаю. Мне придется как-то объяснять свои отлучки, телефонные разговоры, я стану все время лгать и рано или поздно попадусь. И все сорвется. Даже если вы не сумеете помешать Камаеву и он будет продолжать гробить жизнь Седова, то уже без меня.

- Но вы же могли уйти от него, разорвать ваше соглашение. Почему вы этого не сделали? Почему надо было ждать, пока вами займется милиция?

- Знаете, что он сделал бы со мной за непослушание? Рассказал бы все Наташе и разрушил нашу с ней жизнь. Камаев мстителен и злопамятен, он никому не прощает, если люди ведут себя не так, как он ожидает. А меня вы нашли не по моей вине, и ему не за что будет меня наказывать. Он меня отпустит. Что вы так смотрите, Анастасия Павловна? Я - слабый человек? Да, к сожалению, это так. Но арестовать и посадить меня за это невозможно.

- Да, - подтвердила она и невольно повторила следом за Ильей Сергеевичем. - К сожалению, это так.

Выйдя от Бабицкого, Настя села в машину к терпеливо дожидающемуся Хвыле.

- Виктор звонил, - сообщил Хвыля, складывая газету, которую читал. - Эта дочка Седова - отъявленная лгунья. Целый час канифолила ему мозги про дядьку, который за ней следил, а сама даже его внешность два раза подряд одинаково описать не может.

- А что Виктор? Поймал ее?

- Насчет поймать команды не было. Он же ее насчет Маневича крутил. Они, оказывается, совсем недавно познакомились.

- Да, я знаю.

- А еще она сказала, что хочет уехать за границу на время, пока этого дядьку, который за ней следит, ищут. Ничего себе запросы у современных школьниц, да?

- Да уж, - рассмеялась Настя. - Небось со своим милым ехать собралась?

- Витя так понял, что с ним, с Антоном. Девочке ужасно хочется казаться взрослой, Витек ей глазками сделал - она перья и распустила, дескать, мы не лыком шиты, можем с бойфрендом за границей пожить.

Да, господа Камаев и Бабицкий, вы умеете бить без промаха, подбирать нужных людей и давать им правильные инструкции. И ведь действительно, с точки зрения уголовного права придраться не к чему. Они неподсудны.

- Поехали, Ваня, - устало сказала она.

- Куда едем?

- В контору, на Петровку. Сейчас позвоню Зарубину и Рыжковскому, надо собраться, поговорить.

В пятницу утром, когда Настя Каменская уже подходила к зданию ГУВД на Петровке, ей позвонил начальник:

- Анастасия Павловна, вы сегодня будете?

- Я уже почти пришла, буду у себя через пять минут.

- Минут через пятнадцать зайдите ко мне, хорошо?

- Конечно, Константин Георгиевич.

Она поднялась в свой кабинет, подумала, не выпить ли кофе, но решила, что все равно не успеет, и вместо кофе заглянула к Короткову.

- Юр, не знаешь, зачем меня шеф вызывает?

- Знаю, - хмуро ответил Юрий. - Ничего хорошего. У Седова инсульт.

- Как - инсульт?!

- Вот так. Как начал пить во вторник, на поминках, так всю среду и четверг квасил, не прерываясь, а сегодня ночью его кондратий разбил. В больницу увезли.

- И что говорят врачи?

- Потеря речи и двигательных функций. И неизвестно, поднимется он или нет.

- Господи, кошмар какой, - охнула Настя. - Так меня Большаков для этого звал?

- Да нет, это так, на закуску. Ты же просила его поискать подходы к «Нефтянику», вот у него что-то прорисовалось. И еще ответ из Смоленской области пришел.

- Так это же хорошо! - обрадовалась она.

- Не знаю, не знаю, - Коротков никогда не страдал излишним оптимизмом. - Не уверен.

Настя поняла, что Юрка что-то знает, а может быть, и не «что-то», а все, но не хочет рассказывать. Ну ладно, начальник сам скажет.

Ровно через пятнадцать минут после звонка Большакова Настя подходила к его кабинету. Оттуда навстречу ей, едва не сбив с ног, вышел высокий мужчина в штатском. Настя узнала одного из руководителей Департамента по борьбе с экономическими преступлениями. Интересно, что он делал с утра пораньше у Большакова? И профиль у двух подразделений разный, и уровень у генерала не тот, чтобы к простому муровскому начальнику самолично ходить.

- Присаживайтесь, Анастасия Павловна, - Большаков широко улыбнулся и показал рукой на ближнее к себе место за длинным столом для совещаний. - У меня к вам три сообщения. Одно нейтральное, но почти хорошее, одно плохое и еще одно очень плохое. С какого начать?

«С очень плохого», - собралась было ответить Настя, но сказала совсем другое:

- Как вам удобнее.

- Тогда начну просто с плохого, потому что оно не имеет отношения к двум другим. Павел Седов попал в больницу в очень тяжелом состоянии. У него инсульт. Я ему искренне, по-человечески сочувствую, но тут есть и чисто служебный вопрос. Надеюсь, как свидетель он вам больше не нужен? Потому что вряд ли вы сумеете в исторически обозримое время задать ему хотя бы один вопрос и получить ответ.

- Нет, все, что нам нужно, мы успели узнать.