Юрий Звенигородский. Великий князь Московский - Константин Ковалев-Случевский

Если бы Юрий Святославич не «замарал» себя в связи с любовной историей и убийством, то кое-что в истории могло пойти по-другому. Но он был заклеймен позором от имени всей Русской земли. Вот почему князь Юрий Звенигородский и Савва Сторожевский не приняли к себе Юрия Святославича в последний год его жизни, хотя для Юрия он был тестем, да и Анастасия могла бы пригласить к себе отца.

К этому можно добавить лояльность Звенигородского князя к брату Василию — великому князю, невозможность в то время портить отношения с Литвой, сильные позиции митрополита Клприана. И лишь только когда в 1406 году Киприан скончался, можно было бы пригласить Юрия Святославича в Звенигород. Но именно в это самое время он и натворил ужасных дел в Торжке, убил семью князя-друга и стал «злодеем» Руси. Только сбежав в Орду, а затем в монастырь под Тулой (по территории то была также — Орда, где он мог чувствовать себя в безопасности), он сумел оправдаться перед потомками и даже, как раскаявшийся грешник, был признан затем… местно почитаемым святым. Говорят, что его мощи до последнего времени лежали в Николаевском Веневском монастыре… Таковы парадоксы русской истории в целом и особенные страницы истории русской святости.

На этом мы и закончим рассказ о «смоленской партии» и о падении великого княжества Смоленского. И отправимся на Север, во владения князя Юрия Дмитриевича, доставшиеся ему по наследству от Дмитрия Донского. В Галич Мерьский.

Сокровища Галича Мерьского.

Гипотеза 12

Чудь начудила, да меря намерила гатей, дорог да столбов верстовых.

Из книги С. Сытина «Древний город Галич Костромской губернии. Рассказы о его прошлом и настоящем. Бытовые очерки и обычаи жителей. Историческое, географическое положение. Промышленность и торговля. С рисунками», изданной в Москве, в 1905 году: «Город расположен живописно при обширном озере, у подошвы высокого юго-восточного берега, который, обогнув его дугою гор, как неприступным валом, придает ему неимоверную привлекательность и разнообразие. Когда опускаешься с Костромской дороги, прежде всего открываются позлащенные верхи церквей и колоколен; потом пред взорами стелются ряды разноцветных крыш, как будто плавающих на зеркальной поверхности озера, которое с другой стороны обложено синими горами, как кольцом. Климат Галича считается нездоровым, особенно в большие жары, когда вода в озере цветет. Много воспоминаний пробуждает этот город...»

Тот, кто бывал в Галиче, — не забудет об этом городе никогда. Нет-нет, не в среднерусском Галиче или в каких-либо местах еще южнее, которые носят похожие названия (сколько их, одинаковых, было на Руси!). А на Севере, в сторону Костромы и Чухломы. В Галиче, гордо именующем себя также странным и старинным словом Мерьский.

Здесь издревле жили необычные народы. Но чудь, вопреки удачным и незабываемым словам поэта, на самом деле ничего не «чудила», да и меря — не «мерила». Жили себе в своем языческом мире, давно забытом потомками. Сюда пришли славяне, потом русские православные монахи. Так в этих замечательных по красоте и по духу краях появились россыпи монастырей и церквей. Века XIV и XV в этом отношении были самыми известными. Тогда многое здесь и построилось. Да вот, к несчастью, не все сохранилось.

Галичу не везло на реальность. Но весьма везло на таинственность.

Галичское озеро — предмет многочисленных легенд, пересудов, ужасных и кровавых историй. Когда еще в давние времена первые картографы составили его рисунок, то крайне удивились — перед ними проявилось… сердечко, очень похожее на символическое изображение сердца человека. Да и теперь на всех снимках из космоса мы видим это «сердце России» в виде озера. Одно радует, что его никто пока еще не связал с каким-нибудь «лох-несским» чудовищем.. Хотя предание о страшном озерном кладе бродит от поколения к поколению. Связано оно как раз с временами князя Юрия Звенигородского и Галичского, в особенности с его сыном — князем Дмитрием Шемякой. Де утопил он в глубине вод несметные сокровища, чтобы его врагу — Василию Темному (сыну Василия Дмитриевича) не достались. В трудный момент выгнал на середину Галичского озера большую ладью, доверху набитую золотом, да и пробил в днище дыру.

Но, мало того, успел еще и совершить страшное заклятье. То есть клад этот — заговоренный, не простой. Если кому он и «дастся», то беды не избежать. А чтобы «дался» — надо чего только не натворить! Намекают на обряды с какими-то двенадцатью молодцами и двенадцатью жеребцами, с первенцами-младенцами и пр. При этом изредка проклинают и самого Шемяку — то ли за то, что клад не могут найти, то ли по инерции, как это положено было в официальной историографии, — воевал ведь против великого князя. И никто не вспоминает, что все-таки и он тоже был некоторое время тем же Московским князем великим, находился на престоле, как и его отец, — Юрий Дмитриевич.

Но все мистические истории, связанные с местным озером, перечеркивает одна едва заметная для наблюдательных пилигримов деталь. Днем — при солнечном, а вечером — при лунном освещении, на водной глади видна ровная световая дорожка, словно соединяющая город и монастырь на другом берегу. По ней, «аки посуху», как утверждает предание, ходили местные святые — туда и обратно. Несколько верст…

Уникальность этих мест связана еще и с тем, что это настоящий «русский тупик». Далее на Север — за Галичем, Чухломой и Солигаличем — все леса, леса и леса. Во времена князя Юрия — это были непроходимые топи. Глушь, чаща, дичь, пустота, мерзлота и хлад. На этом жизненное пространство Руси в данном направлении заканчивалось.

Потому в Галич, как на край земли, стремились не только духовные подвижники, искавшие уединения, но и ссылались опальные и заключенные. Здесь отсиживались от набегов западных соседей и Орды, от кровавых междоусобиц. За стенами Галичской крепости можно было переждать и отдохнуть от трудностей и ужасов реальности, столь иногда невыносимой в уже более обжитых южных регионах.

Галич был прообразом града Китежа, уютно расположившись на берегу озера. А может быть, в этом и есть разгадка его «особенного» секрета?!

Князь Юрий, как мы помним, получил Галич от отца по духовной грамоте. Это был очень ценный удел. Дело в том, что здесь добывали соль (отсюда так много тут «сольных» названий, включая и ближнего «двойника» Галича — Соли-Галич). А товар сей был просто «золотым». Без него — никуда. Такой удел приносил постоянный доход. Об этом знали и в Орде, потому требовали отсюда повышенной дани.