Новая история Второй мировой - Сергей Переслегин

Высадка произошла 16 декабря и сопротивления не встретила. Британское Борнео, оперативный центр Южных морей, точку пересечения оперативных силовых линий великих держав, оспаривающих друг у друга господство над Тихим океаном, японцы захватили без боя. Однако нефтеперерабатывающий завод и все оборудование промыслов оказалось уничтоженным. Английский губернатор отдал соответствующий приказ 8 декабря — задолго до выхода в море десантных транспортов и даже до разрешения оперативного кризиса в Малайе в пользу Ямаситы и Кондо!

Это паническое решение оказалось единственным удачным ходом англичан за всю кампанию.

К концу декабря в японском флоте появились первые признаки усталости. Непрерывные активные боевые действия измотали людей, все больше делалось мелких, но досадных ошибок, росли случайные потери. Ямамото, увидев, что наступление в Индонезии начало терять форму, направил к берегам Явы 1‑ю и 5‑ю дивизии авианосцев.

Это решение позволило резко активизировать операции в Южных морях, но со стратегической точки зрения оно было серьезной ошибкой. Во–первых, проявилась опасная тенденция разбивать соединение Нагумо на части (авианосцам 2‑й дивизии Ямаситы, задержавшимся у Уэйка и прибывшим в Метрополию только к новому году, настоятельно требовался отдых). Во–вторых, в водах, окружающих Яву, для элитных летчиков Объединенного флота не оказалось значимых целей. В результате корабли то отстаивались на островах Палау, то бесцельно шатались в путанице островов и проливов. Палубную авиацию использовали для бомбардировки Рабаула, посылали против Порт — Дарвина в Австралии. Она поддерживала высадки и организовывала воздушную разведку в интересах армейского командования.

Но во всяком случае, поддержка авианосного соединения вернула японскому наступлению темп. С каждым днем кольцо оперативных соединений вокруг Явы стягивалось все сильнее.

Сражение догнало «Хьюстон»: начались бои за Борнео. Япония наконец сочла необходимым объявить войну Голландии (которая, кстати, находилась в состоянии войны с империей Восходящего Солнца уже месяц с лишним). Широкое использование наступающей стороной воздушно–десантных войск привело к путанному и странному сражению за Целебес. На самом краю оперативного пространства, в Новогвинейском море, японцы овладели важными передовыми базами Рабаул и Кавиенг. С каждым днем они все обстоятельнее «обживали» Южные моря.

К середине февраля обстановка в районе Явы стала критической для англо–америко–голландских союзников. К тому же Малайская операция как раз вошла в фазу затухания, что дало японцам возможность перебросить в Индонезию еще и крейсерское соединение Одзавы, которому была поставлена задача захватить нефтеперерабатывающий завод в Палембанге (Суматра).

14 февраля 1942 года, за день до падения Сингапура, японцы выбросили в Палембанге воздушный десант. На сей раз парашютисты действовали успешно — они понесли серьезные потери, но предотвратили уничтожение нефтеперерабатывающего завода и половины стратегических запасов нефти в голландской Ост — Индии.

В ночь на 28 февраля развернулось сражение в Яванском море, где была разгромлена последняя организованная сила союзников на театре военных действий — эскадра адмирала Доормана. К 1 марта были уничтожены осколки этой эскадры, и кампания в Южных морях закончилась.

Итоги этой кампании лучше всего выражаются фразой, слегка переиначивающей известный афоризм Черчилля: «Никогда еще столь многое не было отдано столь немногим». Объединенный флот выполнил свою первую задачу, предоставив империи необходимую для дальнейшего ведения войны ресурсную базу. Отныне Япония безраздельно господствовала в западном и южном секторах Тихого океана.

Весьма характерно, что на первом этапе Тихоокеанской кампании полностью отсутствуют исторические «развилки» (если не считать довольно случайной неудачи с первой высадкой японцев на островом Уэйк, которая не повлияла на основной ход событий). Объединенный флот провел свою версию «Барбароссы» идеально. М. Футида мог сетовать на отсутствие у Нагумо воображения и должного «самурайского духа» — но в действительности выдвинутое положение ударного авианосного соединения было рискованным. Нагумо мог предполагать, что воздушным силам противника на Гавайях нанесен непоправимый урон, но он не мог знать этого наверняка. Между тем эскадра, находящаяся в его распоряжении, представляла собой слишком большую ценность, потеря даже одного или двух авианосцев была бы невосполнима. Откровенно говоря, нет уверенности, что Футида, окажись он на месте Нагумо и ощутив всю тяжесть ответственности, принял бы такое же решение. А предположение, что на мостике «Акаги» мог стоять не Нагумо, а сам Ямамото или, например, Одзава, заводит нас слишком далеко: в феодальной по своей сути Японской империи такая возможность на первом этапе войны была полностью исключена.

Союзники, конечно, наделали множество ошибок и существенно облегчили японцам решение их задач. Но надо иметь в виду, что после нейтрализации Тихоокеанского флота в Перл — Харборе кампания в Южных морях — быстрее или медленнее, с большими или меньшими потерями — выигрывалась японской стороной, захватившей господство на море. Ни США, ни Великобритания на тот момент не располагали силами, способными кардинально переломить ситуацию. Поэтому хотя мы и можем варьировать различные события, на конечном итоге кампании это не отражается, и Альтернативной Реальности не возникает.

Великобритания заведомо проигрывала в Южных морях уже потому, что она вообще не была субъектом Тихоокеанской войны, которая развивалась помимо воли бывшей «владычицы морей». Т. Филипс был единственным человеком, который не желал этого признать, и его гибель (при том, что эсминцами охранения было спасено более 2000 человек из экипажей «Рипалса» и «Принца Уэльского») стала естественным завершением сюжета.

Япония была субъектом стратегии, но не геополитики. В политическом пространстве действия руководства страны Восходящего Солнца были просчитаны Рузвельтом с начала и до конца, так что здесь тоже нет никаких развилок. Рузвельт добился своего — голосование в Конгрессе по вопросу о вступлении в войну было практически единогласным. Цена, правда, оказалась значительно выше, нежели предполагал президент.

Рузвельт справедливо считал, что для Японии вступление в войну с США само по себе является актом национальной катастрофы. Но стараниями Ямамото, Нагумо, Футиды и других японских адептов «стратегии чуда» начало войны на Тихом океане обернулось «Днем позора» Соединенных Штатов Америки. Утром 8 декабря не только японцы, но и американцы столкнулись с реальной угрозой разгрома и полной утраты позиций в мире. Такова была «стратегическая поправка» Ямамото к геополитическому плану Рузвельта: вместо заранее заготовленной «маленькой победоносной войны» сложная Игра с шансами (и рисками) для обеих сторон.

Но даже если бы Рузвельт полностью отдавал себе отчет в уровне опасности, едва ли он принял бы другое решение. В 1941 году перед Соединенными Штатами стоял единственный выбор: стать «мировой державой» вместо Великобритании — или медленно деградировать, прозябая от одного экономического кризиса до другого. Другими словами, с США могло произойти все то, что в Текущей Реальности случилось с Англией. Стойкость американской нации проявилась именно в том, что в данной критической ситуации власть в стране, далеко выходящая за «рамки» и без того немалых президентских полномочий, была сосредоточена именно в руках Рузвельта.

Подобный расклад сюжетов не оставляет места Альтернативам.

После того, как Гитлер объявил войну США, пространство войны оформилось окончательно, и боевые действия >хватили весь мир. Пять враждующих Империй полностью развернули свои силы. Дебютная стадия геополитической игры закончилась. На «мировой шахматной доске обозначилась позиция миттельшпиля.

Сюжет третий: последний шанс Германии

Зимой 1942 года вермахт проявил то, что предыдущим летом продемонстрировала Красная Армия — несмотря на болезненный и ошеломляющий удар, он сумел вернуть себе стойкость в обороне. Московская битва была нокаутом, и оперативная обстановка на Восточном фронте долгое время граничила с полной и тотальной катастрофой. По крайней мере, в одном отношении Гитлер был прав: к тому моменту, когда командующие на местах сориентировались в ситуации и уяснили масштабы советского контрнаступления, решение о стратегическом отходе уже запоздало. Страдающие от недостатка горючего и теплых вещей, потерявшие подвижность войска просто замерзли бы в снегу. Инстинктивное решение Гитлера при всех обстоятельствах «держать» города, превратив их в каркас Восточного фронта, избавило солдат и офицеров Группы армий «Центр» от участи, постигшей в 1812 году Великую армию Наполеона. Но и цена была велика.