Паломино - Даниэла Стил

Потрясенная Сэм какое-то время молчала, не зная, что ответить, а потом пробормотала:

– Ну и речь вы произнесли, Харви!

– Я говорил абсолютно серьезно.

– Что ж, в каком-то смысле вы, как это ни странно, правы…

Сэм постоянно вспоминала историю Билла Кинга и тети Каро. И спрашивала себя: а в полной ли мере они насладились обществом друг друга? Ведь они так старались скрыть свои многолетние отношения, что наверняка упустили множество мгновений, которые в другом случае могли бы провести вместе. Сэм считала это пустой тратой энергии, которую лучше было бы использовать иначе, однако понимала, что прошлого не вернуть. Теперь ее больше волновало состояние Каро, которая после смерти Билла уже целых восемь месяцев чувствовала себя ужасно. Она пребывала в глубокой депрессии. Сэм хотелось навестить ее, но отправиться в поездку она пока не решалась. Дома Сэм вполне освоилась и прекрасно со всем справлялась, однако перспектива очутиться вне дома, отправиться в далекое путешествие ее пока пугала. Она еще не побывала в Атланте у матери и подозревала, что так никогда и не побывает. Однако поездка к тете Каро – это совсем другое дело. Просто она еще не взялась как следует за организацию этой поездки. Сэм подумывала о том, чтобы навестить Кэролайн на Рождество, но твердой уверенности у нее еще не было. У Саманты возникали сложные чувства в связи с поездкой на ранчо в рождественские каникулы, ведь там нахлынут воспоминания о Тейте.

– Ну что, Сэм, хочешь стать творческим директором?

Прямой вопрос требовал прямого ответа… Сэм посмотрела на Харви и нерешительно усмехнулась.

– Самое забавное, что я не знаю. Мне нравится работать у вас, Харви, и я привыкла считать, что должность творческого директора – это предел мечтаний. Но, по правде говоря, с тех пор как моя жизнь за последние пару лет круто изменилась, у меня появились другие жизненные ценности, и теперь я вовсе не нахожу привлекательным то, что сопряжено с вашей работой: бессонные ночи, головную боль, перспективу заполучить язву… особенно сейчас. С другой стороны, меня волнует то, что творческому директору приходится много ездить в командировки, а я к этому пока не готова. Я пока чувствую себя в плане поездок недостаточно уверенно, поэтому еще даже не навестила мою подругу в Калифорнии. Так что не знаю, Харви, наверное, я больше не гожусь на эту должность. Может, вы подумаете про Чарли?

– Он художественный директор, Сэм. Ты сама знаешь, насколько это необычно, чтобы художник стал режиссером. Это совершенно разные специальности.

– Может быть. Но он справится и очень даже хорошо.

– Ты тоже. Так ты подумаешь об этом?

– Конечно, подумаю. Значит, вы теперь не шутите?

Сэм была изумлена как его решением, так и своей нерешительностью. Однако она уже не была уверена, что именно такая работа и есть предел ее мечтаний. Да и потом, как бы ловко ни справлялась Саманта со всеми делами, сидя в инвалидном кресле, она не знала, удастся ли ей справиться с работой творческого директора, требовавшей гораздо большей подвижности.

– Как скоро я должна дать вам ответ?

– Через пару недель.

Сэм кивнула, они еще немного поболтали, и Сэм выехала из кабинета. Покидая Харви, она искренне собиралась дать ему ответ в конце второй недели. Но через десять дней жизнь подставила ей подножку, и Сэм показалось, будто небо обрушилось на землю. В последние два года у нее частенько возникало такое ощущение.

Она сидела в своем кабинете, держа в руке письмо от адвоката Кэролайн, и по лицу ее струились слезы. Потом проехала по коридору до комнаты Чарли и с опрокинутым лицом застыла в дверях.

– Что-то случилось? – Чарли тут же оторвался от дел и подошел к ней.

Но это был глупый вопрос. Побледневшая Сэм кивнула и, въехав в комнату, протянула ему письмо. Он прочел и потрясенно посмотрел на Саманту.

– Ты знала?

Она покачала головой, проливая тихие слезы, и прошептала:

– Мне это даже в голову не приходило… Но, наверное, у нее больше никого нет.

Она простерла к Чарли руки, он дружески сжал их.

– О, Чарли! Ее больше нет! Что мне теперь делать?

– Успокойся, Сэм. Успокойся.

Однако Чарльз был потрясен не меньше Саманты. Кэролайн Лорд умерла неделю назад, в выходной. Сэм сначала обиделась: почему никто ей не позвонил? Там же Джош! Почему он ничего не сообщил? Но обида вскоре прошла. Ковбои ведут совсем иной образ жизни, им и в голову не пришло бы звонить ей в Нью-Йорк.

По завещанию Кэролайн ранчо отошло к Саманте. Кэролайн умерла во сне, спокойно, без мучений. Чарли – да и Саманта – подозревали, что она просто хотела этого. Без Билла Кинга жизнь была ей не мила.

Саманта медленно откатилась от Чарли и уставилась в окно.

– Почему она оставила ранчо мне, Чарли? Что мне теперь с ним делать, черт побери? Ну, какая из меня теперь хозяйка ранчо? – Голос Саманты дрогнул: она вспомнила счастливые времена, вспомнила, как проводила там время с Барбарой, Кэролайн и Биллом, а потом и с Тейтом… Подумала о тайном убежище влюбленных, о Черном Красавчике, о Джоше – слезы еще быстрее заструились по ее лицу.

– Почему это ты не можешь быть хозяйкой ранчо? – послышался вопросительный голос Чарли, и, повернувшись к нему, Сэм поймала его вопросительный взгляд.

– Потому что, как это ни прискорбно, как бы я ни пыталась сделать вид, что я нормальный человек и веду нормальный образ жизни: работаю, общаюсь с друзьями, живу одна и езжу везде на такси – в действительности я, Чарли, калека, в этом моя дорогая мамочка абсолютно права. Так на черта мне тогда ранчо? Что мне с ним делать? Смотреть, как они там ездят верхом на лошадях? Жить на ранчо могут только здоровые люди, Чарли.

– Твое здоровье зависит только от тебя. У лошади четыре ноги, Сэм. Так что тебе вообще ни одной не нужно. Пусть лошадка за тебя ходит. А выглядеть ты будешь гораздо более стильно, чем в инвалидной коляске.

– У тебя плоский юмор, – сердито буркнула Саманта и, развернув коляску, выехала из кабинета.

Однако спустя пять минут Чарли явился к ней: он твердо решил обсудить новый поворот событий, не обращая внимания на ее сердитые крики.

– Оставь меня в покое, слышишь? Женщина, которую я так любила, только что умерла, а ты твердишь, что я должна туда поехать и кататься на лошадях! Оставь меня в покое! – вопила Сэм, но его эти вопли не убедили.

– Нет, не оставлю. Не оставлю, и вот почему: хотя мне, конечно, страшно жаль, что она умерла, я думаю, что для тебя ее наследство – это подарок. И не потому, что это ранчо стоит больших денег, а просто это мечта, с которой ты можешь прожить всю оставшуюся жизнь, Сэм. Я внимательно за тобой наблюдаю с тех пор, как ты вернулась. Ты, конечно, работаешь так же хорошо, как и прежде, но если честно, то мне кажется, тебя это уже не волнует. По-моему, тебе не хочется здесь жить. С тех пор как ты влюбилась в ковбоя на ранчо, тебе хочется только одного, Сэм. Ты хочешь отсюда уехать. И вдруг, когда тебе предоставлена такая возможность, ты начинаешь изображать калеку! Знаешь что? Я думаю, ты просто трусишь. И не позволю тебе играть в такую игру!