Зеркала и галактики (СИ) - Ворон Елена

– Простите.

Марион стояла с открытым ртом, прижимая руки к груди.

– Лен! – только и смогла она вымолвить.

– Простите. – Я был готов сквозь землю провалиться. Вернее, сквозь паркет. – Сейчас все соберу.

– Т-ты… одержим б-бесами?

– Ну да, – заявил я, приободряясь. – В меня регулярно вселяется Бес Солнечного Зайца. Каждый вечер в пятницу и по утрам в понедельник.

– Трепло несчастное! – нервно всхлипнула перепуганная тетка. – Сейчас же сложи все, как было.

Марион принялась сама подбирать и запихивать вещи в шкаф. Я помогал. Хрюндель выбрался из-под тахты, вскарабкался по мне и вздумал было разместиться на загривке, но я сунул его под майку, на живот; там он и затих.

– Уф-ф. Напугал до чертиков, – шумно выдохнула тетушка, закрывая дверцы. – Больше так не шути.

Я вытащил из кармана камень на шнурке.

– Что это?

Она задумалась.

– Арабелла называла его как-то хитро… Элитный… что-то элитное.

Я порылся в памяти.

– Такого названия нет. Может, элеолит? Но этот слишком темный.

– Вот крупнейший спец по минералам! – фыркнула тетка. – Вывернул шкаф и пререкается! Забирай одежку и марш в душ.

Я сунул находку в карман и поднял с тахты костюм неведомого Дэви. Замша была мягкая, приятная на ощупь. С порога я оглянулся на витраж. Человек, которого Марион называла моим отцом, глядел мне прямо в душу; льющийся сквозь него свет наполнял комнату прозрачным золотом. Я посмотрел на шкаф с сувенирами, на черный бюст шерифа. Что делает в теткином хранилище тот, кого любила моя мать?

– Почему этот витраж здесь?

Марион потупилась, затем упрямо вскинула взгляд.

– Собственно говоря, мне стыдиться нечего. Я тоже была влюблена в Ленвара. В мои-то шестнадцать лет! Но между нами ничего не было. К сожалению. – Она повернулась и упругим шагом двинулась по коридору. – Пойдем, покажу твою комнату.

– Тетя, – догнал я ее. – Как долго вы согласны терпеть у себя мою наглую персону?

Она повернула голову и с неожиданной печалью улыбнулась.

– Всю жизнь.

Новая берлога оказалась скромной, без излишеств. Окна выходили на заднюю сторону холма, на котором стоял дворец Марион Техада. Горизонт закрывал другой холм, на нем высились еще более роскошные хоромы. Почтенные соседи будут шокированы тем, что у них под боком объявился беглый зэк. Может, не догадаются? Если я назовусь другим именем… Мечты. Процесс был громкий, моя личность наверняка примелькалась на экранах обеих Территорий. Узнают.

Я вытащил из-под майки Хрюнделя и понес в ванную. Он урчал своим моторчиком до последней секунды, пока не очутился под струей воды. Тогда он задергался и попытался укусить руку, пытающуюся его утопить, но кусался не больно – жалел. Я его тщательно прополоскал и вытер, а затем посадил на коврик-грелку. Черный скелетик с ушами; он даже вылизываться еще не умел.

Котенок смотрел на меня с укоризной и горестно потряхивал лапами. И всем своим видом восклицал: «Нет на белом свете горемыки несчастнее меня!»

– Врешь, бродяга, – сказал я ему. – Не случилось тебе побывать Солнечным Зайчиком – вот и не смыслишь в жизни.

И уж совсем было собрался под душ… И тут вдруг меня скрутило и швырнуло на пол рядом с Хрюнделем. В глазах потемнело, чем-то тюкнуло в висок, раздался вопль придавленного котенка. Я вслепую откатился, нащупал что-то на полу и судорожно сжал пальцы. Так же внезапно все кончилось.

Я приподнялся, потряс головой. Рядом всхлипывал Хрюндель. Я подцепил его под брюшко, осмотрел и снова положил на коврик. Он тут же заковылял ко мне, подволакивая заднюю лапу. Бедолага… Совсем я, что ли, психом стал? Припадочный. Разжал стиснутый кулак, увидел темное полированное сердечко. Ах, это ты, приятель! Выскочил, стало быть, из кармана брошенных в угол штанов и выделываешься.

– Еще один такой фокус – и выкину к чертовой матери, – пригрозил я, словно каменюка мог услышать.

Он молчал – тихий, теплый. Я положил его на пол и отвел руку. Недалеко, сантиметров на пять. В кончиках пальцев засвербело: они просились обратно к камню. Не вставая с колен, я отодвинулся, откинулся назад, еще… Хх-а! Меня швырнуло мордой вниз. Ума не приложу, как не покалечился.

Хрюндель шипел, выгибал спину, пушил хвост. Смех да и только: даже распушенный, хвост у него не толще пальца.

– Ну, что разошелся? – укорил я его. – Видишь, камень зловредный попался. Элитный называется.

Котенок утих и потерся ушастой башкой о мое колено. Включил моторчик – того и гляди выпустит пропеллер и взлетит.

– Понимаешь, – объяснил я, – у тебя есть лапы, а у камня нет. Поэтому ты можешь сам ко мне подгрести, а ему никак. Но хочется – вот он и зовет, чтоб его взяли; и шнурок приготовил, чтобы на шее висеть. Это амулет. Элитный талисман.

Хрюндель самозабвенно урчал, а я повесил талисман на шею и залез под душ. Бедный кошак! С ним сделалась истерика. Он орал как резаный и порывался сигануть под воду вслед за мной. В общем, испортил все удовольствие, и пришлось быстро закруглиться, пока он не надсадился от воплей. Одно слово – Хрюндель.

Облачился я в шикарную коричневую замшу, пристроил котенка на плече и двинулся искать тетушку. Миновал красно-золотой, с хрусталем, коридор, спустился по лестнице из мраморного оникса. Забавное ощущение – ступеньки под ногами будто пружинили. И было очень красиво: одетый в бронзу перил белый камень с полосками кремовых, желтых и розовых тонов.

– И все-таки я бы не стал держать это животное в доме, – донесся голос Кристи. Шериф находился где-то неподалеку. – Он может быть опасен.

Что? Мой Хрюндель опасен?!

– Брось. Он совершенно безобидный мальчишка, – отозвалась моя тетка.

Я нырнул под лестницу и притаился. Никак речь обо мне?

– Марион, ты уже не девочка; я не могу стукнуть кулаком по столу и сказать: не позволю!

– Вот именно, – запальчиво подхватила моя тетка. – Уж лучше…

– Считай, повезло, что он расправился не с тобой, а с другой женщиной, – гнул свое шериф.

– Кристи, ты невозможен! Мы вместе смотрели весь процесс.

– И что с того?

– Ты забыл? Он же так кричал, что невиновен! Мне его крик ночами снился. Пойми, это нельзя сыграть. Вспомни: его показывали крупным планом… Кристи, я не верю! Так себя вести мог только невиновный. Да вспомни же – эта его растерянность, потрясенность… Подумай: ты сам имеешь дело с преступниками. С грабителями, насильниками, убийцами. Он же совсем не такой!

– Твою бы пламенную речь – да в зал суда. Его вина была доказана.

– Какое мне дело? Свидетелей можно купить, улики подтасовать. Я бы поверила, если б ты лично вел следствие. А то – Вторая Территория, диктаторский режим. Они малых детей могут казнить.

– Марион, не глупи. Экспертиза показала…

– Наплевать! – взвилась моя тетка. – Я знаю, что он невиновен, вот и весь сказ! И не позволю, чтоб сын Арабеллы…

– …и того проходимца, – вставил шериф.

Раздалась звонкая пощечина. Молчание, и затем тетушкин голос:

– Кристи, есть вещи, недоступные мужскому уму. Однако извини, я погорячилась.

– Марион, – с горечью выговорил он. – Девочка моя, я всю жизнь любил одну тебя. А ты всю жизнь любила Ленвара. И сейчас, когда объявился второй Ленвар, ничего не хочешь слушать и понимать. Дело твое; поступай, как знаешь. Привечай его, люби, хоть спи с ним. Но я тебя предупредил. – Голос шерифа приблизился.

Я поспешно выскользнул из-под лестницы и убрался на второй этаж. Не хватало, чтобы меня застукали.

Через пять минут я как ни в чем не бывало спустился и нашел их в гостиной, где в маленьком бассейне плавали золотые рыбки. Шериф глянул усталыми, тусклыми глазами, потер квадратный подбородок.

– Ну, все слышал? Где ты хоронился? А, к черту. Живи – теперь ты здесь король. – Он поднялся с дивана, прощально коснулся тетушкиного плеча и ушел.

Марион сжалась в кресле, прикусила губу. Вот-вот заплачет. Я снял Хрюнделя с плеча, посадил ей на колени и придержал за спинку, чтобы не удрал. Котенок заурчал; тетушка машинально почесала его за ухом. Усевшись на ковер, я заглянул в ее сумрачное лицо.