Мэрилин Монро. Психоанализ ослепительной блондинки - Алма Бонд

Уважаемая Психоаналитик,

1 июня 1962 года, в день моего тридцатишестилетия, Дин Мартин, Уолли Кокс и я снимали сцену во дворе. Моя дублерша Эвелин Мориарти достала торт, приобретенный на фермерском рынке в Лос-Анджелесе всего за семь долларов. Иллюстратор студии нарисовал карикатуру: обнаженную меня с полотенцем, на котором было написано: «С днем рождения (Костюм)». Она была преподнесена мне в качестве поздравительной открытки и подписана всеми актерами и членами съемочной группы.

Что-то вроде вечеринки в честь дня рождения! Все это продлилось с полчаса, и все был слишком уставшими, чтобы получить удовольствие от празднества, если это можно было так назвать.

Следует добавить, что актеры пытались начать праздновать, как только я пришла на съемочную площадку, но этот мерзавец Кьюкор настоял, чтобы они дождались шести часов вечера, конца рабочего дня, потому что, как он сказал, мы должны выполнить максимально возможный объем работы. Я была в ярости. Каким ничтожеством нужно быть?

Ситуацию делало еще хуже то, что студия «Фокс» устроила огромный праздник в день рождения Элизабет Тейлор, из-за которой работа над фильмом «Клеопатра» задерживается еще больше, чем съемки «Что-то должно случиться» из-за моей болезни, и она не получает и половину того количества писем от поклонников, что приходят на мое имя. Кроме того, мне кажется, что ее фигуру не сравнить с моей, несмотря на то, что она на семь лет моложе.

Как вы думаете, почему они относятся к ней намного лучше, чем ко мне? На моих фильмах они зарабатывают больше денег, и, конечно, как актриса я гораздо лучше.

Хотя мой день рождения был не так уж плох. Гринсон подарил мне фужер для шампанского с моим именем, выгравированным внутри. Теперь я буду знать, кто я, когда пью.

И еще одна вещь порадовала меня. Если уж вам должно исполниться тридцать шесть лет, здорово, достигнув такого возраста, пользоваться популярностью у юношей, все еще свистящих вам вслед. Я нахожусь сейчас в самой лучшей форме за всю мою жизнь, и, чудо из чудес, моя грудь ничуть не изменилась. Иногда я рассматриваю их в зеркало со всех сторон и до сих пор не могу поверить тому, что вижу. Интересно, за что мне такое счастье. У всех женщин моего возраста, которых я знаю, груди свисают до пупка.

Фотограф Берт Штерн написал обо мне самые прекрасные слова, которые только можно себе вообразить. Он сказал, что я была подобна ветру, свету, божеству и луне. Мечте, космосу, опасности и тайне. Разве могут быть слова прекраснее? Конечно, я не чувствую себя ветром и светом, не говоря уже о божестве. Но я счастлива, что он видит меня такой. Как я уже сказала, неплохо для девушки тридцати шести лет!

С вечеринки мы ушли с Уолли Коксом. Я одолжила костюм с меховой отделкой, который надела на работу в тот день, потому что вечером собиралась вместе с Джо Ди Маджио присутствовать на мероприятии по сбору средств для страдающих мышечной дистрофией на стадионе Доджер. Джо очень любит меня, но иногда он невероятно скуп. Он не купил мне ни одного даже самого паршивого подарка.

В общем, я надеюсь, что мой тридцать седьмой день рождения, если таковой наступит, будет лучше.

В понедельник четвертого июня я позвонила Генриху Вайнштейну и предупредила о том, что не смогу прийти на работу. Холодный ночной воздух на стадионе вызвал обострение моего гайморита, и у меня поднялась высокая температура. Известие о моей болезни не обрадовало Кьюкора, который, как мне рассказывали позже, обрушился на меня с критикой на совещании совета директоров компании «Фокс» и настаивал на моей замене в фильме.

К моему удивлению, 8 июня меня уволили из проекта. По вине Элизабет Тейлор. Эпический фильм «Клеопатра» с ее участием сильно превысил первоначально выделенный бюджет. Руководители студии «Фокс» планировали выпустить на экраны «Что-то должно случиться» в дни рождественских праздников, чтобы полученными средствами компенсировать рост расходов на производство «Клеопатры». Мне хотелось бы знать одно: почему они уволили меня, а не ее?

22 июня 1962 года журнал «Лайф» опубликовал на обложке фотографию, где я изображена в голубом купальном халате в сцене у бассейна из фильма «Что-то должно случиться», с заголовком «Купание нагишом, которого вы никогда не увидите». Я в этом не уверена. В конце концов, я — Мэрилин Монро, величайшая секс-бомба в истории кино.

Чтобы вызвать к себе сочувствие публики после своего увольнения, я оперативно дала разрешение на публикацию интервью и официального фоторепортажа журналам «Лайф», «Космополитен» и «Вог». Моя беседа с Ричардом Мэримэном понравилась мне больше всего глубиной и размышлениями о позитивных и негативных аспектах славы. Она должна появиться в очередном номере «Лайф» от третьего августа 1962 года.

— Слава влечет за собой ряд особых обязательств, — сказала я Мэримэну. — Я не против того, чтобы нести тяжелое бремя ответственности, которое возлагает звание сексуальной и гламурной актрисы. В конце концов, мы рождаемся существами, не чуждыми сексуальности. У меня вызывают сочувствие люди, которые подавляют и презирают этот природный дар. По моему мнению, настоящее искусство и все сколько-нибудь стоящее происходит именно из сексуальности. Слава сама по себе, несмотря на весь блеск и очарование, очень мимолетна и не имеет реального значения. Сейчас самое важное в моей жизни — это работа и отношения с теми немногими людьми, на которых я действительно могу полагаться. Слава пройдет, и прощай, слава, ты — в прошлом. Я всегда знала, что ты непостоянна. Я испытала тебя и иногда наслаждалась тобой, но ты — не вся моя жизнь.

Что же главное в жизни? Хотела бы я знать.

Я доверяла Мэримэну и дала ему разрешение написать практически все, что он хотел рассказать обо мне. Единственным ограничением было не публиковать фотографии моего дома. Я не хочу, чтобы весь мир видел, как и где я живу. В конце концов, у человека должна быть частная жизнь. Кроме этого, я попросила его быть осторожным и не писать ничего, что могло бы каким-то образом повредить моим бывшим пасынкам, детям Артура. И он был очень деликатен.

Киностудия «Фокс» первоначально объявила, что в фильме меня заменит актриса Ли Ремик, которая обладала такими же размерами, как у меня (могу добавить, к моей искренней радости, без моего очарования или сексуальности) и могла использовать мои костюмы. Какая дешевая причина для выбора кого-то на роль: использовать готовую одежду! А как насчет актерского таланта, «Фокс»?

Если бы я к этому моменту еще не презирала их, такой способ назначения на роль заставил бы меня делать это. Но, к счастью для меня, Дин Мартин окончательно закончил образ главной героини и отказался продолжать съемки без меня. Он заявил «Фокс», что не имеет ничего против Ли Ремик, но он подписывал контракт со мной и только при моем участии будет дальше работать над картиной. Вот это я называю настоящей дружбой. Я буду вечно ему благодарна.