Глобальное политическое прогнозирование - Александр Панарин

Приходится, однако, признать, что все эти критерии не так уж хорошо работают. Этническая и конфессиональная близость не помешала Украине дистанцироваться от России, и русскоязычное население прибалтийских республик отнеслось к их выходу из Союза с позиций "позитивного нейтралитета". Известно также, что почти половину населения Казахстана (в первую очередь Северного) составляют русские, что, однако, не колеблет антироссийский "суверенитет" Казахстана, хотя и заставляет его президента кокетничать с евразийской идеей.

Иными словами, в данном вопросе социология существенно корректирует культурологию и геополитику, указывая на следующую закономерность: чем более урбанизированным, индустриализированным и развитым в квалификационно-образовательном отношении является население, тем меньшее значение для него играет этническая и конфессиональная идентичность, а большее — ценности роста, процветания и индивидуальной свободы. Именно на этом Запад выиграл первую часть своей наступательной кампании. Менее развитые окраины постсоветского пространства он соблазнил этноконфессиональными обретениями и суверенитетом, а более развитые — принятием в "европейский дом" в обмен на отказ от имперского наследия (Россия) или на дистанцирование от России (Украина).

Но кампания еще не окончена. Даже если наши компрадорские элиты "благодушно проигнорируют" беспрецедентные потери, уже понесенные Россией, противник не оставит Россию в покое, ибо в своих мироустроительных целях он выступает не в качестве либерала, склонного искать "консенсус", а в качестве радикала-экстремиста, исповедующего принцип "победитель получает все".

Следовательно, России, чтобы не исчезнуть вовсе, предстоит мобилизоваться для отпора, то есть перестать делать вид, что у нее "нет врагов" и войны против нее не ведется. А это требует стратегического анализа театра военных действий, динамики пространства, ресурсных возможностей — своих и противника. Мы уже знаем, что последнему удалось сделать: о его победах ежедневно трубят наши СМИ, на деле оказывающиеся "не нашими". Зададимся вопросом, что ему не удалось сделать и в чем он проиграл.

Главный проигрыш западного гегемонизма на сегодня состоит в том, что режимы, созданные в постсоветском пространстве по западной указке, принесли подавляющему большинству населения вместо обещанного процветания разорение, нищету, повсеместное отступление цивилизованности и образованности, свертывание программы Просвещения, в разных формах осуществляющейся в России со времен Петра I.

Новейшая либеральная модернизация, которой манили народы бывшего Советского Союза, оказалась гигантским блефом. За 300 лет существования российского западничества оно никогда еще не терпело такого идейно-пропагандистского и политического урона, какой оно понесло сегодня. Это означает, что союзники Запада в постсоветском пространстве — и в России в первую очередь — сегодня составляют меньшинство, причем худшее по своим морально-психологическим качествам, коррумпированное меньшинство. Еще недавно западники выступали в ореоле несправедливо гонимой партии, на знаменах которой гордо сверкали великие лозунги Просвещения. Сегодня они выступают в роли циничных компрадоров, защищающих не свободу и демократию, а только свои морально сомнительные привилегии и не менее сомнительные банковские счета.

Второй проигрыш противника, также имеющий стратегическое значение,— это неслыханная дискредитация его идеологии — американизированного либерализма. Дело не только в злосчастных приключениях либерального социального экспериментаторства, обернувшегося невиданными провалами и разрушениями. Еще большее значение имеет имманентная диалектика данной идеологии, на глазах у всех порывающей с великими гуманистическими традициями.

Сегодня эта идеология проповедует откровенный социал-дарвинизм, стремительно обретающий облик расизма, внешнего и внутреннего. Вместо солидарности со слабыми и потерпевшими (а их оказалось большинство!), либерализм формирует у своих адептов психологию сомнительного суперменства и веру в непогрешимость естественного рыночного отбора. Вместо гуманистического универсализма, открывающего историческую перспективу всем народам независимо от их местонахождения, этнической и конфессиональной принадлежности, новая идеология разработала сомнительную теорию перспективных и неперспективных национальных "менталитетов" и "цивилизационного" конфликта между ними. Вместо игры на повышение и апелляции к лучшим сторонам человеческой души новая идеология ведет настоящую игру на понижение, цинично реабилитируя хищнические инстинкты, не уставая при этом дискредитировать высокие мотивы под предлогом их несвоевременности и неподлинности.

Учитывая, какую роль играют идеологии в современном массовом обществе (известно, что именно идеологическое поражение коммунизма привело СССР к поражению в "холодной войне"), следует по достоинству оценить нынешние потери либеральной идеологии. Поражение либерализма на завоеванных им территориях тем более многозначительно, что он сегодня выступает не просто как одна из идеологий Запада, а как его по сути единственная идеология, очищенная от вредных социал-демократических и прочих "примесей".

Следовательно, противник уже не в состоянии вербовать на свою сторону искренних прозелитов, представляющих яркие характеры и таланты. Ему остается использовать куда более сомнительные и в долгосрочном плане неэффективные средства: подкуп и шантаж. Посредством этих средств вербуются худшие, а не лучшие; податливые, а не стойкие.

Наконец, огромное значение имеет саморазоблачение агрессора, связанное с его двойными стандартами и двойной моралью. К тем, кто еще не покорен и не разоружен, западная цивилизация обращает свой демократический фасад; к тем же, кто уже оценивается как слабый и демобилизованный, оборачивается сторонами безжалостной и циничной "rеаl роliсу".

Таким образом, на огромном континентальном пространстве, подвергшемся натиску вестернизации, уже созрели условия для огромного идейного переворота не в пользу Запада и Америки как агрессивного гегемона. Западу удалось подкупить, дезорганизовать и дезориентировать компрадорские экономические властные элиты, которые теперь, даже опамятовавшись, остаются связанными со своими иностранными "заказчиками" и уязвимыми для прямого шантажа. Но ему не удалось склонить на свою сторону массы, отрезвленные горчайшим опытом псевдореформ и катастроф. Утрата социальной базы западничества и сопутствующий этому социальный раскол несомненно может быть оценен как фактор долговременного стратегического значения, способный сыграть свою роль на начавшемся сегодня втором этапе военной кампании, ведущейся на евразийском континенте.

Какие контрудары способен нанести противник, подталкиваемый и ухудшающейся морально-психологической ситуацией, и своим гегемонистским нетерпением? Нет никакого сомнения в том, что новый удар будет сосредоточен именно против России, все еще остающейся гарантом обратимости военно-стратегической ситуации в Евразии.

Предстоящую в 2000 году президентскую кампанию в России следует оценивать не только с внутренней точки зрения, сегодня являющейся слишком узкой и даже обманчивой, а в общем контексте ведущейся мировой войны. Имеющая прямое отношение к историческим судьбам России политическая глобализация мира произошла не сегодня — она оформилась в ходе первой мировой войны. Тогда уже главный противник — Германия — выступил первооткрывателем, использующим наряду с традиционными технологиями военного поражения и более тонкие идейно-политические технологии, направленные на дезориентацию элит и формирование из них компрадорской "пятой колонны". Германия, отчаявшаяся победить Россию классическими военными средствами, прибегла к услугам компрадорских сил, желающих поражения собственного режима в войне и не постеснявшихся выбросить лозунг "главный враг — в своей собственной стране". Эффективность приема "пятой колонны" была тем выше, чем искреннее и воодушевленнее выступали члены этой колонны — фанатичные прозелиты нового великого учения, пришедшего именно из страны-агрессора — Германии.

Тесно связанные между собой мировая война и мировая социалистическая революция были явлениями глобального мира. Не будь войны, не было бы и победоносной большевистской революции в России. Не будь поражения Германии в ноябре 1918 года, Россия, захваченная красными компрадорами, не смогла бы обрести независимость и вернуть захваченные Германией земли.

Ситуация повторяется и сегодня. На этот раз США, выступающие для наших правых западников в качестве союзника и гегемона мировой либеральной революции, навязали России свой "Брестский мир", по своей тяжести несравненно превышающий тот, что был навязан Германией и подписан красными компрадорами в марте 1918-го. Последние объявили патриотизм проявлением белогвардейщины и объявили о решимости навсегда изгнать из лексикона все слова и понятия так или иначе с ним связанные. Сегодня ситуация повторяется на удивление точно.