Сумеречный мир - Ольга Гусейнова

О, все святые светлые, как же мне сейчас больно за него, стыдно и горько за причиненные страдания. Эгоистка! Бесчувственная эгоистка! Пользовалась, ничего не давая взамен. Платила телом за чувства, чтобы купаться в его любви. Подобно проклятому вампиру питалась его эмоциями. И вот пришла расплата за грехи! Теперь уже со мной собираются расплачиваться телом за душевное тепло, за любовь, за возможность погреться в ее лучах. Теперь я оказалась в шкуре Сергея и в полной мере могу познать, что он чувствовал все время, пока ждал, надеялся. Ведь я тоже теперь вынуждена лишь ждать, надеяться, что зажгу сердце Егора, отогрею, заражу своей любовью. В сущности — уповать на чудо!

Святые светлые, простите меня за жестокость, эгоизм, бесчувственность. Я отвернулась к окну, обнимая себя руками, замерзая от снежным комом обрушившейся реальности и туманной перспективы. Что же делать?

Сильные широкие ладони легли мне на плечи. Егор прижал меня к груди, зарываясь носом в волосы на макушке и жадно вдыхая. Я судорожно выдохнула, кожа покрылась мурашками, запах его желания опять начал кружить голову. Я так сильно люблю, но настолько слаба, что не в силах отказаться, устоять перед ним. Повернулась и посмотрела ему в глаза. Сейчас мы точно напоминаем двух борцов, просчитывающих каждый шаг друг друга.

— Я согласна, — Егор вздохнул с облегчением и замер, услышав продолжение. — Но в моей комнате.

— Какая разница? — ровно спросил он, прищурившись.

Я быстро облизала пересохшие губы, от чего у него кадык дернулся, и кулаки сжались.

— Не хочу тайком красться к тебе по ночам, а по утрам уходить к себе как… — я оборвала себя на полуслове.

Он криво ухмыльнулся:

— Значит — я буду бегать к тебе в постель?! Как пес к своей хозяйке…

— Я не это имела в виду, — нахмурилась, резко мотнув головой. — Не хочу, чтобы ты так считал и…

— Будут еще условия? — оборвал он меня.

Я нервно сглотнула. Разговор вновь пошел о слишком болезненном.

— И никаких временных меток на моем теле!

— Временных? — его брови в недоумении полезли на лоб.

— Ну вы же постоянно твердите мне, что во время… э-э-э… страсти кусаетесь и метите, а потом каждый перевертыш знает, кто с кем и сколько раз… — раздраженно выпалила я.

— Хочешь остаться нетронутой? — процедил оборотень сквозь клыки. — Для следующего? Зря надеешься, рысенышь, ты моя!

Я и сама вскинулась на него:

— Нет, просто хочу оставить свободное место для твоей брачной метки!

Егор хмыкнул и с мрачным любопытством поинтересовался:

— Почему именно я?

Я вытянулась в струнку — неожиданный вопрос. Пожевала губу, нахмурилась и вернула ему вопрос:

— А почему именно я?

— Что — ты? — он наклонил голову набок, с иронией глядя на меня.

— Почему именно меня ты хочешь затащить в свою постель? Разве вокруг мало женщин? Даже не меченых?

Он усмехнулся, по-прежнему разглядывая меня:

— Потому что хочу именно тебя.

Горькая правда, но стать в чем-то исключительным объектом его желания и страсти — уже маленькая победа. Даже улыбнулась, хоть и не смогла скрыть грусть:

— Потому что я люблю именно тебя.

Темные идеальные брови сошлись на переносице, но Егор не хмурился, а скорее осмысливал, принимал мое признание вместе с условиями. Заметно расслабился, повел мощными плечами, словно сбрасывая давивший груз. И вдруг — подхватил меня на руки, заставив ахнуть и вцепиться в него.

       — Ксень, хватит болтовни. Раз уж решили…

***

Дверь своей спальни я открывала и закрывала сама, пока любимый, до этого бесшумно и стремительно пронесшийся по коридору, держал меня на руках. Подошел к кровати, резко откинул покрывало с одеялом, сел, устроив меня на своих коленях. Я развернулась в его объятиях, подняла руку и неуверенно провела по высокому лбу, вискам с выступающими треугольниками черных волос, гладкой щеке, которая не кололась щетиной, как у людей. Перевертыши умеют контролировать рост волос, по крайне мере, на лице точно. И глаз не могла отвести от волевого лица с резкими, но красивыми чертами.

Егор сощурился, пряча внимательный взгляд за длинными густыми ресницами. Смотрел мне в лицо, наблюдая за эмоциями, наверное. Я же чувствовала его нетерпение, радость и предвкушение. У него в душе разливалась нежность, я четко ощущала, ведь раньше ее не было. Потянулась к его губам, что так манили, но в этот момент он начал медленно, наблюдая за моей реакцией, развязывать на мне халат. Полы черного шелка легко разошлись, обнажая мою светлую кожу, контрастируя с ней, затем под ткань скользнули его руки.

Длинные пальцы ласково коснулись вершинок груди, погладили их, чуть стиснули. Я всхлипнула от удовольствия, отозвавшегося тянущей волной внизу живота. А его ладони накрыли обе мои груди, слегка сжимая, приподнимая. Словно уловив мое желание, он потянулся ртом к груди, обхватил губами и приласкал вершинку языком, затем приник голой коже второй груди. Я зарылась пальцами в его волосы, притягивая его голову ближе, желая большего… И услышала свой стон. Или урчание?

Губы пересохли, я облизала их, тут же привлекая к ним внимание.

— Поцелуй меня… сама! — глухо не то попросил, не то приказал мой мужчина.

— Я хочу, чтобы ты знал, Егор. В той жизни у меня были отношения с мужчиной. Мы долго встречались, но ничего не вышло… в итоге.

— Почему? — его пальцы снова сжали чувствительную вершинку груди, заставив выгнуться и всхлипнуть.

— Не смогла… полюбить его… — прошептала я.

— Я рад, — голос Егора предательски скрипнул — снова эмоции зашкаливают, и горло перехватило.

— Я о том, что отсутствие меток не означает невинности, — пояснила, неловко чувствуя себя, будто чем-то виновата.

Кажется, он понял, о чем речь. Одной рукой обнял за шею, а второй продолжал ласкать обнаженную грудь, заставив выгнуться сильнее, податься к нему. И бедром ощутить его подрагивающую от напряжения возбужденную плоть.

— Котенок, ты скоро поймешь: тот опыт ничего не значил, — большим пальцем помассировал затылок, затем местечко между шеей и ключицей, вдохнул. — Только оборотень способен по-настоящему удовлетворить. Особенно… самку.

Егор спустил с моих плеч халат, от чего по коже побежали мурашки: то ли от легкого страха, то ли от нарастающего желания. Теперь он носом коснулся впадинки у шеи и плеча, жадно вздохнул и зубами легко прикусил кожу.

— Ты обещал не метить… временно, — пискнула я, упираясь в его плечи.

Честно говоря, опять испугалась, почувствовав клыки у своего горла. Застарелый страх не спешил отпускать. А оборотень словно дразнил, едва ощутимо покусывая кожу вдоль пульсирующей артерии на шее, добрался до гортани, продолжая в том же духе. Я глубоко вдохнула, и неожиданно страх отступил — верно, моя рысь вмешалась и решила, что самцу с таким запахом можно довериться. Вцепившись в его плечи, наверное, даже царапая ногтями, я откинула голову назад, открываясь полностью. Вверяя свою жизнь мужчине, которому отдала сердце.