Серебряный змей в корнях сосны - Сора Наумова

на глаза случайным зевакам. Скорее всего, Дзисин, если это ее рук дело, все еще хочет сохранить произошедшее под горой в секрете от других школ. Вдруг Хизаши сбился с шага и едва не упал. В груди стало тяжело и тесно, горло сжалось, и он не успел сделать даже маленького вдоха.

– Мацумото! Эй, Мацумото!

От падения удержал Учида. Хизаши казалось, его душат, одновременно проворачивая нож в грудине, он не мог не то что бежать, даже просто перебирать ногами. В отчаянии от ухватил Юдая за ворот кимоно. Лицо фусинца расплывалось, мутнело прямо на глазах…

– …не смей… Мацу… потерпи…

Губы Юдая двигались, но Хизаши перестал слышать слова. И когда страх смерти ледяным щупальцем обвил сердце, одно из окон на втором этаже ничем не примечательного дома открылось, и женский голос позвал:

– Неси его сюда!

Учида молча подхватил Хизаши на руки и вместе с ним в два прыжка, оттолкнувшись сначала от земли, а потом от навеса над входом, запрыгнул на подоконник. Створка опустилась, сделалось совсем темно. Хизаши уже испугался, что ослеп перед смертью, но узкая теплая ладонь потрогала его лоб, потом легла напротив сердца, и боль прошла.

Он открыл глаза и сквозь завесу слез – и откуда только взялись? – увидел женское округлое лицо, светлое пятно в ореоле темноты.

– Слышите меня?

Он кивнул.

– Не пытайтесь пока шевелиться. На вас использовали темное колдовство.

Щупальца вновь обвили сердце, но воздух, пусть и с трудом, проникал в легкие. Хизаши медленно кивнул, силясь понять, откуда этот голос и это лицо могут быть ему знакомы. Но на смену девушке пришел Учида, и его глубокий грубоватый голос прозвучал обвинительно. Что нисколько не удивило.

– Как тебя угораздило? – спросил он и сам ответил: – Не может быть, что в великой школе опустились до найма черных оммёдзи. Нет, это определенно невозможно.

– Это… – Хизаши вытолкнул из себя первое слово и едва не задохнулся, – возможно. Меч. Важен. Он…

– Скомпрометирует Дзисин, – закончил Юдай и заходил по комнате, мелькая перед глазами стройным темным силуэтом. – Покажет остальным школам, что есть шанс потеснить Дзисин с вершины. Они не уберегли демонический меч чудовищной силы и три года не замечали среди учеников ёкая.

Он чеканил фразы, будто зачитывал приговор на суде. Хизаши это развеселило, но при попытке засмеяться боль в груди вспыхнула, как пожар.

– Прекратите, – напомнила о себе девушка. – Обсудите все потом, когда опасность минует.

Он и забыл, что здесь посторонняя. Но чутье молчало, словно приняло ее за своего, Хизаши не чувствовал тревоги, и это было странно. Да кто же она такая?

– Госпожа, почему вы помогли нам? – спросил он. – И каким образом? Откуда вам известно о черных оммёдзи?

Она молчала, и тут Учида резко повернул голову к окну и замер. Хизаши почувствовал, как удавка затягивается вокруг горла, но уже не так туго, лишь напоминание о пережитой боли. А потом все прошло. Хизаши глубоко вдохнул и едва не лопнул от старания. Хуже было только когда он тонул в штормовом море.

– Ушел, – сказала девушка и зажгла свечу. – Посмотрите на меня внимательно, Мацумото-сан, возможно, мое лицо покажется вам знакомым.

Желтый дрожащий свет лег на гладкую кожу, и на миг почудилось, что она и впрямь откуда-то из его, Хизаши, прошлого. Человеческого прошлого.

– Томоё?!

Имя всплыло само, раньше, чем Хизаши сложил рисунок из отрывков в своей голове.

Девушка улыбнулась.

– Верно. Но сейчас вы можете называть меня Чиёко. А где… Где же Кента-кун?

Ее взгляд скользнул с лица Хизаши на Учиду в бессмысленной попытке отыскать где-то спрятавшегося Куматани, и Хизаши разом обмяк, будто все кости в его теле стали мягкими. Смотреть на девушку не хотелось.

– Зачем ты здесь? – глухо спросил он.

Чиёко отличалась и от простых людей, и от оммёдзи, и от ёкаев. Она была особенной, и прежде Хизаши не раз злило ее присутствие – то, как она смотрела на Кенту и как однажды Кента начал смотреть на нее. И когда они все вместе виделись в последний раз, Чиёко уплывала на дальние острова. Не навсегда, но Хизаши надеялся, что достаточно надолго.

И вот она здесь и ждет ответа.

От него.

– Куматани в беде, – с обезоруживающей прямотой сообщил Учида. Со щек девушки сошли все краски, она пошатнулась и оперлась рукой о фусинца, чтобы устоять. Тот недоуменно нахмурился.

– Госпожа, с вами все в порядке?

– Д… Да, – еле слышно прошелестела она и убрала руку. – Я принесу чай, и вы мне все расскажете.

– А…

– Он не вернется, – заверила Чиёко. – Эта комната для него отныне не видна.

С такими загадочными словами она вышла, семеня ногами, непривычно скрытыми под пестрой тканью простого косодэ. Когда ее частые шаги стихли на первом этаже, Учида прямо спросил:

– Ты знаешь эту девушку?

– К сожалению, да. Хотя, возможно, именно сейчас и к счастью. – Хизаши сел и потрогал грудь. – Боюсь, если бы не она, тот черный оммёдзи уже нес бы благие вести нанимателям.

– Кто она такая? – все еще не понимал Юдай. – Она не может быть одной из нас.

– Верно. Она не оммёдзи, она итако.

Традиционно искусство оммёдо считалось уделом мужчин, а вот женщины чаще всего становились проводниками между живыми и мертвыми. Этот дар передавался внутри шаманских родов от матери к дочери, и, к сожалению, сопровождался потерей зрения. Обретая способность видеть мертвые души, эти несчастные теряли возможность видеть все остальное.

– Она не слепа, – заметил Учида.

– И это тоже правда. Считается, если дар итако достаточно силен, он не отбирает зрение. Про таких говорят, что они избраны богами.

– Или что вместо того, чтобы стать невестой бога, они становились невестой демона, – с улыбкой сказала Чиёко и вошла в комнату. – Не бойтесь меня обидеть, я знаю о слухах вокруг итако больше вашего.

Она пригласила к низкому столику, сама разлила чай по чашкам и подала гостям. Ее волосы, собранные у кончиков лентой, гладко блестели в тусклом свете, притягивая взгляд. Гораздо чаще Хизаши видел ее с тугим пучком.

– Пожалуйста, расскажите, что с Кентой, – сказала она. – Прошу вас!

– Прежде я хотел бы услышать, каким образом вы защитили нас от преследования, – возразил Учида, добровольно взявший на себя обязанность вести беседу, и Хизаши был ему благодарен.

Подбородок Чиёко дернулся, будто бы она собиралась по привычке дерзко вздернуть его, но справилась с собой и ниже склонила голову перед фусинцем.

– Я попросила духов скрыть все живое в этой комнате. Но не бойтесь, они уже ушли.

Брови Учиды дрогнули – мало кто спокойно относится к