Сироты Земли - Шон Уильямс

Он прекрасно представлял, что причин не попробовать заполнить пробелы в своих знаниях не существовало, хотя риск совершить непоправимую ошибку был чрезвычайно велик. И Эландер с радостью приписал риск таких ошибок всем представителям уцелевшего человечества, а не только самому себе. После того как его проглотил Практик, Питер решил, что теперь может справиться и со всем остальным на свете.

Эландер глубоко вздохнул и успокоился.

— Ну, тогда давайте приступим, — решительно произнес он. Окруженный воздушной капсулой-пузырем, Питер зашагал по коридору, ведущему его к Верховным.

Питер представлял, как неизвестные Верховные собрались в просторном амфитеатре с рядами кресел, и все они говорят одновременно, но лишь последнее предположение оказалось в чем-то верным.

На самом деле Верховные не собирались в физическом смысле слова, хотя все-таки при определенной возможности они группировались в одном месте. Эландеру показали помещение, разделенное на множество небольших объемов, чем-то отдаленно напоминающее коридор из кишечных трубок, по которому его вели на встречу с Практиком. Среди становящихся все более и более привычными замысловатых рисунков и украшений, а также различных функциональных конструкций — Питер до сих пор не мог понять, для чего все это нужно — он заметил много Юлов со спинными отростками-шипами. Юлы сидели за низкими столами. Их наклоненные головы украшали какие-то странные, вроде бы мясистые шлемы.

Конъюгатор Вайши завел Эландера в пустую кабинку и жестом приказал сесть.

— Что, снова лезть в какую-то дыру? — спросил Питер, чувствуя, как похолодело в животе.

— Это не похоже на «КонСенс», — пояснил Практик.

— Тогда что же это напоминает?

— Сами увидите.

Эландер с трудом подавил свои тревожные предчувствия и присел напротив стола.

Перед Питером висел шлем, и напялить его на голову для него было тем же самым, что залезть в пасть крокодилу. Внутренности шлема не состояли из живой слизистой плоти с выраженным венозным рисунком, как «родильном доме» Практика. Вместо этого они были выстланы миллионами изящных ворсинок, составлявших необычные геометрические рисунки. К шлему не подходили никакие шланги для подачи кислорода и удаления выдыхаемого воздуха, что еще больше усилило дурные предчувствия Питера.

Он нервно провел рукой по отросшей щетине на голове. Эландер ощутил, что сзади приблизился Юэй, как бы защищая его со спины, и даже кожей почувствовал, что на него в это время пристально смотрит конъюгатор.

«Вот проклятие!» — подумал Питер и, не позволяя себе пуститься в дальнейшие размышления, с ходу уверенно и глубоко погрузил голову в противный шлем.

Эландера едва не вытошнило, когда бесчисленные ворсинки оплели его лицо, извиваясь и скользя по коже наподобие щупалец плотоядных морских анемонов. Внутри шлема оказалось намного холоднее, чем он предполагал, и Питер инстинктивно вздрогнул, пытаясь вынуть голову, но что-то сильно сдавило ему рот и нос.

Теперь вообще не было никакой возможности освободиться из проклятого шлема. Мясистый ком ворсинок-щупалец плотно обвил его шею, еще сильнее затягивая в удушающую темноту. Когда Эландер больше не мог задерживать дыхание, он открыл рот в попытке набрать воздуха, однако вместо этого почувствовал, как какой-то поток полился ему прямо в горло. Он хотел закричать, сопротивляясь такой отвратительной пытке, однако лишь вяло шевельнулся. Питер ощутил, как сильные руки чужака прочно удерживают его за плечи, ограничивая движения цепенеющего тела.

Наверное, он задыхался и корчился в судорогах целую вечность, как вдруг все внезапно прекратилось. Ворсинки куда-то исчезли, и, казалось, шлем тоже пропал бесследно. Прекратилось мучительное давление на спину, плечи и горло, а вместо этого Питер почувствовал, что парит в невесомости вперед лицом, с закрытыми глазами и широко расставленными руками.

— В вашем случае я в некоторой степени ослабил воздействие, включая и перевод. — Голос Практика легко внедрился в видения Питера. — Но уверяю вас, ни во что другое я не вмешивался.

— Что за случай? — изумленно спросил Эландер. Его голос звучал исключительно глухо и уныло. — Я не вижу здесь ничего достойного внимания, одни страдания.

— Я просто дал вам время настроиться, — ответил Практик. — Но если вы готовы…

— Да, я готов, — поспешно произнес Питер. Он хотел сказать это решительным тоном, однако даже сам услышал скрытую панику в голосе. — Полагаю, что…

Все началось несколько странно, с какого-то неприятного запаха, состоящего из сочетания множества ароматов — сладковатых и едких одновременно. Сперва Эландер подумал, что эта вонь исходит прямо из шлема, в который была засунута его голова, однако позднее услышал слабый шум, доносившийся извне. Создавалось впечатление, будто он стоит снаружи театра, в котором огромная толпа зрителей пытается перекричать играющий оркестр.

Шум стал громче, и Питер начал различать отдельные голоса по их громкости, тембру и красноречию. Когда объединенная какофония стала нестерпимой, Эландер выделил один из голосов и, внимательно настроившись, понял, что способен различать даже отдельно произносимые слова. Постепенно стало ясно, что весь этот шум представляет собой переговоры Верховных друг с другом. Они вели беседу все вместе, одновременно, а их объединенный разум превращал мысли в непрерывный гомон.

Поначалу этот нарастающий шум испугал Питера как новое, совершенно чуждое ему инопланетное явление. Он почувствовал, как тонет в нескончаемом потоке голосов, а потом мысленно поблагодарил Практика за то, что тот по крайней мере облегчил перевод, избавив от засилья двойных фраз, издаваемых парными голосовыми связками, что наверняка еще больше смутило бы Эландера и могло полностью сбить его с толку.

Тут Питер понял, что несколько пришел в себя и может контролировать ситуацию. Он слегка отстранился от непрерывного рокота голосов, причиняющего головную боль. В течение нескольких минут он попытался выделить обрывки фраз и уловить смысл бесед. Хотя темы разговоров вообще не имели никакого значения, Эландер принялся гадать — неужели перевод Практика предназначен лишь для того, чтобы еще больше запутать глупого землянина?

Пришлось довольствоваться хотя бы тем малым, что ему удалось услышать и разобрать.

— Вы слышите меня?

Питер одернул себя, поняв, что машинально стал говорить очень громко, стараясь перекричать царящий шум.

Голоса и запахи окружали Эландера, словно нежный туман, из которого вырвался ответ — возмущенный, сердитый и пахнущий порохом: