Империя. Настоящее и будущее. Книга 3 - Константин В. Малофеев

к масштабной необъявленной пограничной войне по всей границе, в которой Китай проиграл, испытав мощь новейшего советского оружия – реактивных систем залпового огня «Град». Мао с откровенностью говорил американцам о том, что в случае советского военного вторжения он намерен сдать все крупные города и начать партизанскую войну в деревне.

Раскол антикапиталистического советско-китайского блока позволил дипломатическому архитектору Ханаана Генри Киссинджеру кардинально улучшить международное положение США на фоне позорной для американцев войны во Вьетнаме. Китаю были предложены мир, дружба, военно-политическая и экономическая поддержка Америки. СССР оказался в многосторонних геополитических тисках – в случае конфликта с Западом его ждал удар Китая и наоборот. В 1972 году президент США Ричард Никсон прибыл в Пекин. Его торжественно принял Мао, однако подлинным архитектором переориентации Китая на Запад был Чжоу Эньлай. Коммунистический Китай торжественно влился в мировой Ханаан.

Дэн Сяопин (1978–1989)

© Charlesimage / Shutterstock.com

После смерти Чжоу и Мао в 1976 году власть постепенно перешла к ближайшему помощнику Чжоу – Дэн Сяопину. С помощью маршала Е Цзяньина, сына купца, принадлежавшего к южной народности хакка, которая традиционно ориентировалась на торговлю с Англией, Дэн оттеснил от управления государством леваков-маоистов. При нем власть перешла к либерально настроенным китайским комсомольцам. К концу 1970-х годов в Китае восторжествовали лозунги Синьхайской революции Сунь Ятсена 1911 года. Коммунистические лозунги Мао 1960-х годов ушли в прошлое вместе с хунвейбинами и «культурной революцией». Дэн Сяопин пошел на союз не только с глобальным, но и с собственным, китайским, Ханааном, за десятилетия разлуки с родиной разбогатевшим в Гонконге, Сингапуре и Чайна-таунах по всему миру. «Свахой, поспособствовавшей встрече иностранного капитала с китайской рабочей силой, предпринимателями и правительственными чиновниками, стал капитал китайской диаспоры»[331], – подчеркивает Джованни Арриги.

Двигателем успеха реформ Дэн Сяопина оказались коллективно муниципальные предприятия (КМП), сельские коммуны, переориентированные с аграрного производства на промышленное. Миллионы крестьян шили носки или изготавливали игрушки, не покидая деревню и кормя себя со своего участка. В 1980 году в КМП работали 30 миллионов китайцев, в 1990-м – 92 миллиона, а в 2000-м – 128 миллионов, то есть больше, чем в любом другом секторе китайской экономики. Успех этой «народной самодеятельности» удивил даже самих реформаторов: «Мы совершенно не ожидали такого развития КМП»[332], – говорил Дэн Сяопин. Китаю удалось провести индустриализацию, не проводя отлучения крестьян от земли, чреватого пролетаризацией.

Сложный менеджмент заменялся партийно-идеологическим контролем. Китай оказался огромным кооперативом с хорошо организованной рабочей силой, которую не надо содержать. При этом индустриальная политика, привлечение инвестиций, ответственность за результат возлагались на местные и региональные парторганизации, руководители которых превратились в капитанов производства. Правительство не гналось за приватизацией по либеральному рецепту, зато поддерживало условия для ожесточенной конкуренции, вынуждавшей снижать себестоимость и делать китайские товары убийственно дешевыми для всего остального мира. В то же время сохранялась и развивалась крупная государственная промышленность, особенно в сфере ВПК и энергетики, находившаяся под контролем влиятельных партийно-хозяйственных кланов.

Однако успех Китая, безусловно, не был бы возможен, если бы не стратегический альянс с США против СССР. «Справиться с белым медведем и всё тут!»[333] – говорил Дэн Сяопин Збигневу Бжезинскому. Но по мере развития перестройки в СССР для американцев отпадала необходимость в китайском пугале для Москвы и появлялся шанс «демократизировать» оба режима в своих интересах. У этого плана полной интеграции Китая в Ханаан был влиятельный союзник в руководстве КПК – клан либерально настроенных «комсомольцев».

В 1987 году Дэн Сяопину пришлось отстранить от власти Ху Яобана – генсека КПК, возглавлявшего «комсомольцев» и начавшего заигрывать с требовавшими демократии студентами. В апреле 1989 года Ху получил инфаркт прямо на заседании Политбюро. Траурные мероприятия по поводу его смерти на площади Тяньаньмэнь переросли в массовые студенческие протесты с требованием свободы и борьбы с привилегиями. В это время в Китай с первым за десятилетия визитом прибыл глава СССР лидер перестройки Михаил Горбачев. Студенты приветствовали его и требовали в Китае перестройки по советскому образцу. Их фактически поддержал другой комсомолец – генсек КПК Чжао Цзыян, главный американский лоббист.

Протестующие начали объединяться в вооруженные отряды и рассылать гонцов по стране для захвата власти. В ответ на попытку введения военной техники в центр Пекина были убиты множество солдат и сожжены 15 танков и БМП. 4 июня 1989 года Дэн Сяопин приказал подавить протесты без всякой жалости и снисхождения. События на площади Тяньаньмэнь были первой репетицией «бархатных революций», потрясших Восточную Европу осенью 1989 года. Дэн Сяопину пришлось принести себя в жертву кровавому умиротворению. Вскоре он фактически отошел от власти, передав ее клану своего бывшего патрона Чжоу Эньлая – «шанхайцам». Партию и государство возглавил мэр Шанхая Цзян Цзэминь, а правительство и так уже находилось в руках приемного сына Чжоу Эньлая – Ли Пэна.

Протесты на площади Тяньаньмэнь. Пекин, 1989 г.

© David Turnley/Getty Images

Перед уходом Дэн оставил политическое завещание из 24 иероглифов: «Внимательно наблюдай, защищай наши позиции, решай дела спокойно, скрывай наши потенциальные возможности и выжидай удобный случай, чтобы действовать, умей не высовываться и никогда не претендуй на лидерство»[334]. К нему он добавил еще 12 иероглифов для более узкого круга: «Вражеские войска стоят за стенами. Они сильнее нас. Нам следует занимать в основном оборонительные позиции»[335].

Цзян Цзэминь передал через Киссинджера послание Западу: «Усилия найти китайского Горбачева напрасны»[336]. Разъяренные провалом переворота, американцы обрушили на Китай множество санкций. Началось раскручивание китайских диссидентов, была создана секта «Фалунгунь», специализировавшаяся на борьбе с китайским руководством. В 1999 году американские бомбардировщики нанесли демонстративный удар по китайскому посольству в Белграде.

Протесты на площади Тяньаньмэнь. Пекин, 1989 г.

© MANUEL CENETA / AFP/East News

Несмотря на враждебность со стороны США именно при Цзян Цзэмине произошла окончательная интеграция Китая в новый Ханаан. Председатель Цзян провозгласил теорию «трех представительств», согласно которой предприниматели могли быть допущены в члены партии и даже на партийные посты. Таким образом страна делала шаг к совмещению экономической и политической власти – олигархии. В попытке избежать политического давления со стороны США, китайский лидер решил договориться с мировым Ханааном непосредственно, минуя Вашингтон. Заместителем Цзяна стал «красный капиталист» Жун Ижэнь, сын главы гоминьдановского центробанка. Его корпорация «Чжунсинь» стала основным партнером дома Рокфеллеров в Китае. Первые американские инвестиции пришли в Китай именно по линии корпорации «Чжунсинь» и рокфеллеровского банка «Чейз».

В 1990-е Китай превратился в грандиозный индустриальный офшор. «Предложения Китая так привлекательны для больших американских корпораций и для сверхбогатых людей, что уже не принимаются во внимание ни национальные интересы США, ни будущее здоровье национальной экономики»[337], – подчеркивал американский журналист Тэд Фишман. Китай предоставил идеальные условия для внутрикорпоративной торговли, ставшей основой мира ТНК в 1990-е годы: товары спокойно уходили в Китай и из Китая, эксплуатируя его огромные трудовые ресурсы. Символом американского экономического могущества стала уже не General Motors, а Walmart