Тайна семи - Линдси Фэй

Я замедлил шаг. Джордж Хиггинс походил на настоящую крепость, а не человека, с высокими стенами, бойницами и рвами, и его тон предполагал, что мне давался некий пароль, с помощью которого можно было перекинуть через ров мостик.

– Правда?..

– Нет, конечно, если вам хочется, чтобы я продолжил называть вас мистер Уайлд, тогда беру свое предложение обратно.

– О, что вы! Да называйте меня как вам будет угодно. Вообще-то я подозревал, что про себя вы называли меня копом с прокисшими мозгами, или даже еще того хуже.

– Было дело. – Он сдержанно улыбнулся, снял шляпу и перчатки. Дверь отворилась. – Но потом решил, что Тимоти как-то больше вам подходит. Нет, не подумайте, я вовсе не склонен восхищаться нашей полицией и не собираюсь голосовать за демократов – во всяком случае, в ближайшем будущем.

Войдя в гостиную, Джордж Хиггинс нежно поцеловал мать в морщинистую щеку. Если он и сердился на нее за то, что она скрыла от него местопребывание Делии, то виду не подавал. Миссис Хиггинс сидела за столом, перед маленьким подносом, где стоял ароматный чай и блюдечко с намазанным маслом печеньем. Плечи ее были укутаны в широкую красную шаль.

– Приветствую, мистер Уайлд, – сказала она, прежде чем я успел вымолвить хоть слово. – Джордж, дорогой, надеюсь, ты не будешь упрекать меня? Но злоупотребить их доверием…

– Никаких упреков, мама. Все понимаю. – Голос его звучал глухо, словно со дна глубокого колодца. – Ты поступила, как считала нужным. Но я должен повидаться с Делией до ее отъезда. Поскольку все же принимал кое-какое участие в подготовке этого путешествия на север.

– Она тебя ждет, – сказала мать и стряхнула крошки с пальцев. – Все готово, все распоряжения сделаны, но… Я бы попросила вас, мистер Уайлд, оказать такую любезность и присмотреть за тем, чтобы отъезд прошел гладко. Очень была бы вам признательна. Он состоится через два дня. Первого марта.

– Буду непременно.

– Знаешь, мама, я бы тоже хотел присутствовать при этом событии, ради собственного спокойствия, – заметил Хиггинс. Хотя сам тон его говорил о том, что душевное спокойствие он вряд ли когда-нибудь снова обретет.

Она взяла его за руку.

– Мне так хотелось бы избавить тебя от всего этого, мальчик. Страшно хотелось бы.

Он сжал ее пальцы, затем развернулся и зашагал к потайной дверце. Мы с ним прошли через музей, озаренный бесчисленными лампами, свет их переливался и отражался в хрустале. Никто не встретил нас на узкой лестнице, ведущей в подвал, а также в отгороженной от всего остального помещения палате для больной. Кровать, на которой лежала беглая рабыня, пустовала. Но вот наконец мы дошли до двери гостиной, и Делия, услышав шаги, окликнула нас.

Она сидела в широченном кресле – рядом примостился маленький Джонас – и читала ему книжку. Делия сменила прическу: заплела волосы в косу и уложила ее вокруг головы, как корону, что придавало женщине поистине царственный вид. Но в изгибе бровей при этом не читалось никакой надменности, как и в сложенных бантиком губах – ни тени отчужденности или безразличия. Видимо, она специально смоделировала этот образ, чтобы было легче принять достаточно жестокий удар. Если б у жены Лота было достаточно времени подготовиться к трансформации, она избрала бы ту же тактику – укрепила бы позвоночник и нежно изогнутую в прощальном жесте руку, и тогда, обернувшись, не превратилась бы в соляной столб. Тогда она смогла бы бросить последний прощальный взгляд на дом, в котором прожила всю жизнь, и смотрела бы на него именно с таким же выражением, как сейчас Делия. Какое-то время я мучился, пытаясь вспомнить имя жены Лота; только затем до меня дошло, что вроде бы в Библии оно не упоминалось.

– Мистер Уайлд, – она положила книгу на стол, погладила Джонаса по щеке. – Ты же помнишь мистера Уайлда, верно, Джонас? Именно ему мы обязаны всем на свете. Он сделал все, чтобы мы теперь могли уехать.

– Мне все равно. – Сейчас глаза у Джонаса были в точности такие же, как у Жана-Батиста, красные и опухшие от слез.

– Потом все поймешь и оценишь, любовь моя. – Делия встала и поцеловала мальчика в макушку. – Должно быть, выполнение всех моих просьб потребовало от вас огромных усилий. Я должна извиниться, мистер Уайлд. И огромное вам спасибо.

– Вам не за что извиняться, да и благодарить тоже. – Я сунул руку в карман пальто, достал и передал ей документы об освобождении.

Она взяла их, и руки у нее задрожали. Потом разгладила бумаги, слегка покачивая головой. И вот, наконец, улыбнулась. Какой-то нерешительной изломанной улыбкой, точно драгоценный камень вдруг прорезала посередине трещина. Больно было смотреть.

– Привет, Джордж, – прошептала Делия, избегая смотреть ему в глаза. – Так и думала, что ты придешь.

Он взял ее за руку, робко поцеловал в щеку. Но в этом скромном жесте сквозило столько любви, что перед ней не устояли бы все армии мира. Я отошел к камину, стараясь не замечать того, что происходит рядом.

И все же я что-то упустил из виду. Мелкие волоски на шее вставали дыбом при одной мысли об этом.

– Я принес тебе, что просила. – Он достал пачку бумажных купюр, но в руки Делии передавать не стал, подошел и положил деньги на стол. – Тут немного больше, на всякий пожарный случай.

Делия побледнела.

– Я все отдам, когда приеду в Канаду. Смогу найти там работу преподавателя. Должна работать, иначе нам не прожить. И все-все верну, обязательно.

Джордж Хиггинс холодно усмехнулся.

– Не стоит. Это подарок.

– Нет, я беру у тебя взаймы. И только с условием возврата.

– Я настаиваю.

– Мне прекрасно известно, какого ты мнения о нечестных должниках и жуликоватых кредиторах, – почти сердито выпалила в ответ Делия. – Это не тот случай.

– Не ссорьтесь, меня уже тошнит от всех этих разговоров! – крикнул Джонас.

И исчез из вида. Он убежал, оставив после себя ощущение, словно только что пробили огромные старинные часы. И в комнату тут же вселилось понимание того, что медлить нельзя, опасно, оно холодком пробежало по спинам, и в порыве этого ветерка ощущался запах гниения. На кону будущее ребенка. Он станет свободным, если нам удастся сохранить хладнокровие.

Хиггинс, хмурясь, уставился в пол.

– Пожалуйста, прими мои извинения. Сама знаешь, я считаю тебя бесценной. Никакими деньгами это не измерить. Только скажи, может, тебе нужно что-то еще?

У Делии задрожали губы. Еле заметно. Так дрожит порой пламя свечи.

– Мне не о чем больше просить тебя, Джордж. Ты и без того был слишком щедр.

А вот это неверный ответ, подумал я.

Он отступил, не сводя с нее глаз. Оперся рукой с зажатыми в ней перчатками о дверную раму и позволил себе еле заметно покачать головой. Челюсти крепко сжаты. Последняя горячая трапеза перед казнью подходила к концу. Джордж Хиггинс скомкал в руке перчатки и что есть силы хлопнул ими по дверному косяку.

– Тогда счастливого вам пути. Я сам найду выход, Тимоти.

Он вышел, и когда эхо его шагов замерло в конце коридора, Делия Райт рухнула в кресло и закрыла ладошкой рот.

– Не стану больше беспокоить вас, мисс Райт. Увидимся через два дня, когда приду проводить вас. Проследить, чтобы все прошло нормально.

Ответа я не дождался. Она сидела, раскачиваясь в кресле взад-вперед, и продолжала прижимать пальцы к губам. Потом застыла. Уронила руки на колени, заставила себя поднять глаза.

– Скажите, Джордж Хиггинс вас пугает? – спросил я. – Пожалуйста, расскажите мне всю правду.

– Он оскорбляет мою гордость, – выдохнула она в ответ. – Тому было немало примеров. Обращается со мной, как с бокалом шампанского.

– Но ведь это еще не все, – не отставал я.

– Нет. – Она прикусила палец, затем сложила ладошки вместе. – Но к смерти Люси Джордж не имеет никакого отношения, если вы на это намекаете. Он нанес мне личное оскорбление, и у меня нет желания обсуждать это с кем бы то ни было.

Говорила она вполне искренне, и я не нашелся, что ответить. Вместо этого решил поделиться с ней последним своим открытием. Увидев, что я достаю еще одну бумагу, она нахмурилась, но, взяв ее в руки, успокоилась. А затем, водя пальчиком по буквам, прочла слова, написанные сестрой.

– Я не склонен считать это своим трофеем, – заметил я. – Если хотите, можете оставить свидетельство о браке между Люси Райт и Чарльзом Адамсом себе. Только скажите, может, вам известно что-то еще? Это все, о чем я прошу. Я отдал вам бумаги об освобождении, но… пожалуйста, мисс Райт. Если вам есть, что сказать, скажите, очень прошу.

Сложив свидетельство о браке, выданное в штате Массачусетс, она протянула руку, и я забрал документ обратно. Он лежал в той же коробке, где и остальные, вместе с двумя старыми письмами и счетами, в той небольшой пачке, которую украл Жан-Батист.

– Я подумал, возможно, это имеет для вас какое-то значение.