Неистовый маркиз - Миранда Невилл

А вот за «Бургундским часословом» охотились только двое — Тарлтон и Кейн. И маркиз уже находился здесь, на аукционе. Что ж, он очень вовремя вернулся в Лондон. Джулиана мельком видела его, но затем потеряла из виду. Но она наверняка снова увидит его, когда он поднимет руку и купит книгу.

Да, она увидит его, однако… Джулиана вдруг почувствовала, что на глаза ее наворачиваются слезы.

В этот момент аукционист назвал номер лота с четырьмя фолиантами Шекспира. Не видя причин для скромности, Джулиана назвала начальную ставку. И тем самым как бы объявила собравшимся, что она — человек дела. И она не отступала, хотя цена быстро росла.

— Триста! — объявил аукционист.

Зал затих, и было бы слышно, как пробежит мышь, — если бы только мышь нашла на полу хоть один свободный дюйм.

Наконец послышался стук молотка, а затем — зычный голос:

— Продано!

Но сэр Генри, казалось, был не в своей тарелке — ведь еще никто не платил больше сотни за первый том из какого-нибудь собрания.

— Вне всяких сомнений, книга этого стоит, — бодро заявила Джулиана. — Вы видели, кто делал предыдущую ставку?

— Я не уверен, но кажется, Тарквин Комптон, — пробормотал сэр Генри.

— Что ж, очень хорошо. Мы сможем легко перебить другие его ставки. А теперь — тома ин-кварто.

Но что-то явно было не так… Цены на тома ин-кварто быстро поднялись на запредельную высоту. Джулиана храбро делала ставки, но Тарлтон не давал ей окончательный карт-бланш. Когда «плохой» «Гамлет» достиг пятидесяти фунтов, он велел ей остановиться.

— Кто же платит такие странные суммы? — проворчала Джулиана.

— Комптон, — со вздохом ответил Тарлтон. — А вы не сказали мне, что он проявляет к этому интерес.

— Прошу прощения, я не знала, — смутилась Джулиана.

Она попыталась понять, что происходит. Тарквин Комптон был другом Кейна, не так ли? Вскоре ее догадка превратилась в уверенность. Комптон выиграл «Ромео и Джульетту» за семьдесят пять фунтов, что почти в сто раз превышало сумму, которую заплатила когда-то мать Джулианы.

Идиот! Милый болван! Кейн тратился на Шекспира, и она понимала, что он делает это ради нее. И можно было лишь надеяться на то, что она недооценила «ресурсы» Кейна. Потому что Генри Тарлтон собирался оставить значительную сумму для «Бургундского часослова».

По мере того как возрастали цены, атмосфера в зале приближалась к состоянию истерики. Немыслимые цены меняли все прежние представления, и теперь никто ничего не понимал.

Никто, кроме Джулианы, разумеется. Но и она понимала далеко не все. Прекрасно зная, что многие книги из коллекции Тарлтона когда-то принадлежали ее деду, она с изумлением наблюдала, как эти книги продавались по ценам, многократно превышающим прежние. И это при том, что и дед явно переплачивал в свое время.

А «Бургундский часослов» был финальным предложением, своего рода кульминацией дня. Гул в зале мгновенно стих, когда был назван номер лота.

Лот 9382!

И больше ничего, только номер. Но все знали, что он означает. И все жаждали увидеть, превысит ли цена планку в две тысячи двести шестьдесят фунтов, заплаченных во время распродажи Роксбурга за «Декамерон» Боккаччо. В той незабываемой дуэли лорд Блэндфорд победил Спенсера. Ни один из них сегодня не принимал участия в аукционе.

Кто те два новых рыцаря, которые выйдут сегодня на поединок?

Но Кейна нигде не было видно. Неужели он пропустит тот момент, когда будет продаваться его семейное сокровище? Что ж, возможно, он уже ушел. Ведь его интересы, судя по всему, представлял Комптон. Джулиана горько сожалела, что не сидела сейчас рядом с Кейном. Она покосилась на своего клиента — тот оглядывал зал с алчностью, которая показалась ей отвратительной. В этот момент она готова была возненавидеть сэра Генри.

Было названо несколько ставок. Цена пока держалась в пределах сотен фунтов, но все понимали, что это — только начало. Что же касается Джулианы, то она пока что ничего не предпринимала, решив, что не вступит в игру, пока аукционист не объявит тысячу. И она уже готова была поднять руку, когда сэр Генри внезапно накрыл ее своей рукой.

— Я назову цену сам, — сказал он.

Джулиана была разочарована, но одновременно испытывала облегчение. Уж если Кейн проиграет книгу Тарлтону, то не она будет наносить смертельный удар.

Сэр Генри поднял руку на тысяче пятьдесят, и тут же кто-то заявил тысячу сто. Джулиана повернула голову, чтобы узнать, кто именно. Айверли до этого сделал символическую попытку на сумме семьсот пятьдесят, после чего вышел из игры. Комптон же бездействовал. Через некоторое время сэр Генри назвал тысячу пятьсот пятьдесят, а в следующее мгновение Джулиана заметила Кейна.

Демонстрируя спокойствие и элегантность, он стоял, прислонившись к стене, чуть отставив в сторону ногу. Глаза его были полузакрыты, и сторонний наблюдатель мог бы подумать, что он ужасно устал или же думает о чем-то другом — вовсе не о том, что происходило в зале аукциона. Джулиана уже прекрасно его знала. И знала, что сейчас в его глазах, под опущенными веками, поблескивают веселые искорки. Маркиз Чейз явно забавлялся, получал удовольствие от происходящего.

Однако он пока что не делал попыток поймать взгляд аукциониста и не поднимал руки. Обе его руки были заняты — он держал внушительных размеров табакерку, и даже с расстояния Джулиана могла определить, что она из золота и инкрустирована огромными бриллиантами.

А ставки уже достигли восемнадцати сотен. Затем — восемнадцати с половиной. После этого сэр Генри взял паузу и задумался. Джулиана не знала, каковы его возможности, но предполагала, что он способен позволить себе ставку в две тысячи. Внимание зала распределялось между сэром Генри и его безумным соперником, которого пока что никто не знал.

— Одна тысяча девятьсот фунтов, — объявил аукционист, устремив вопросительный взгляд на сэра Генри.

Тарлтон кивнул.

— Одна тысяча девятьсот пятьдесят!

— Две тысячи фунтов! — тут же раздался крик.

Джулиана заметила, как аукционист бросил взгляд в сторону Кейна. Но тот по-прежнему стоял у стены, держа в руках табакерку. «Он во мне не нуждается», — с горечью подумала Джулиана. Да, судя по всему, маркиз установил систему сигналов с аукционистом и тайком назначал ставки, словно опытный коллекционер.

Тарлтон снова кивнул.

— Две тысячи сто фунтов!

Может ли Кейн пойти дальше?

— Две тысячи двести!

В зале воцарилась гробовая тишина. Джулиана затаила дыхание. Она страстно хотела, чтобы сэр Генри остановился. Баронет же задумался. Казалось, он думал целую вечность. Наконец снова кивнул.