Дочь Волдеморта - Ночная Всадница

— Ностальгия? — прищурился Люциус, стягивая перчатки. — Бывает… Кадмина Беллатриса не скучала без нас?

— Ничуть! Кто‑нибудь видел Алиру?

— Кого? — поднял брови Люциус.

— Алира — змея Кадмины, сестра Нагайны, — сообщила Белла.

— Да? — искренне удивилась наследница Темного Лорда.

— Ты не знала? — в свою очередь удивилась Беллатриса. — Младшая сестра. Думается, они где‑то вместе. Не сильно разбираюсь в психологии змей, но полагаю, что им есть о чем поговорить.

Гермиона пристально смотрела в глаза Малфоя–старшего. Уже совсем стемнело, но свечи так никто и не зажег. Комната освещалась только пламенем камина, зловеще отражавшимся в стальных глазах ее дяди.

Гермиона ненавязчиво провела тыльной стороной ладони в районе декольте. Люциус усмехнулся, а сидящая к ним спиной Белла повела плечами. Интересно, о чем это они там беседовали?..

— Как вы отнесетесь к кофе? — внезапно спросила Беллатриса, поднимаясь. — Или чему‑то более крепкому, в честь праздника?

— Я бы предпочел виски.

— Вино.

— Я принесу.

Беллатриса вышла из комнаты.

— Какая редкость — Белла, занимающаяся подобием домашнего хозяйства, — сощурился Люциус.

— О да, — Гермиона встала с кресла. — Может быть, мы… пойдем спать?

— Мы? — насмешливо спросил Малфой.

— Не начинай снова, — Гермиона подошла к нему и села на колени. — Да, мы.

— Какие мы смелые! — Люциус положил руку на ее бедро.

— Сарказм совершенно ни к чему.

— Правда? Сейчас сюда вернется Белла. Или это тебя не смущает?

Гермиона опустила руку на пояс его брюк и чуть подалась вперед.

— Не очень.

— Вот ведьма!

Она наклонила голову и встретилась с его губами. Всё‑таки этот мужчина потрясающе умел целоваться. Опустошающе — будто залпом выпивал ее всю, без остатка, не оставляя ничего, кроме желания продолжать: из последних сил, до бесконечности…

Раздался нарочито–громкий стук каблуков. Гермиона соскочила с колен дяди и, тяжело дыша, оперлась на кресло за его спиной.

— А вот и я, — беззаботно сообщила ее мать, ставя поднос на стол. — Итак, чего изволите?

— Кто переселил душу нашей домовихи в тело моей свояченицы?! — встрепенулся Люциус. — Надо что‑то делать!

— Поговори мне. Сразу вспомнишь, кто такая Беллатриса Лестрейндж!

— Более не слова, — пообещал старший Малфой.

— Ты слышала, Кадмина? Мне только что дали обет молчания! Интересно, сколько он продержится?

Продержался он не долго. Троица выпила принесенные Беллой напитки, посидела у камина и сильно увлеклась беседой. Прервал ее только бой часов. Одиннадцать ударов.

— Мы не заболтались? — отставив бокал, спросила Беллатриса. — Завтра у Кадмины тяжелый день, а спать вы всё равно сейчас не будете. Так что… Я вас покидаю.

— О чем это ты?! — не выдержала Гермиона.

— Ну… Оставлю тебе простор для фантазии. Как говорят французы, là ou il y a de la gêne, il n'y a pas de plaisir[46].

Она встала и, попрощавшись, ушла в сторону лестницы. Гермиона перевела на Люциуса мрачный взгляд.

— Что это значит?

— А ты не знаешь?

— Знаю, — она опустила глаза и стала крутить в руках полупустой бокал. — Но это как‑то… Неправильно.

— Отчего же? — он встал, подходя к ней. — Твои желания и прихоти — закон.

— О чем ты?! — отпрянула молодая гриффиндорка.

— Забудь, Кадмина, — он взял ее за плечи, отталкивая на спинку дивана.

Люциус оперся одним коленом о сидение и склонился над ней, жадно впиваясь в губы. Девушка невольно ответила на поцелуй, хотя его слова обеспокоили ее.

Но он целовал ее так, что все мысли норовили испариться.

— Пойдем наверх? — отрываясь, спросила она.

— Как тебе будет угодно.

— Люциус, — она опять отстранилась и внимательно посмотрела в его глаза. Серые камни, в которых пляшут отблески горящего позади пламени. — Люциус… Что ты хочешь мне сказать? Ты что‑то?..

— Кадмина Беллатриса, забудь обо всем, что я говорил. — Он наклонился и поднял ее на руки. — Просто забудь.

Они трансгрессировали в темную спальню.

И она забыла. Очень быстро забыла обо всем, отдаваясь ему телом и душой. Растворяясь и забывая все мысли. Для мыслей есть день, а ночь — время чувств. И действий.

* * *

Проснувшись, Гермиона обнаружила, что пребывает в полнейшем одиночестве. Комнату Люциуса заливал солнечный свет, на полу валялась ее одежда, но хозяин пропал.

Девушка потянулась и села. Здесь было просторно: двуспальная кровать, шкафы, туалетный столик…

Гермиона поежилась. Только сейчас она поняла, что находится в спальне Люциуса и Нарциссы. Ей стало как‑то не по себе.

«Бери то, что понравится? Правильно ли жить по этому принципу? — невольно подумала ведьма. — Даже обладая властью… Что Люциус говорил вчера? Неужели… Неужели ему просто приказали?! Нет, быть такого не может! Он лю… он сам хочет меня! Это просто… Просто секс. У него есть жена, у меня… У меня все перспективы на блестящее будущее. Проклятье! Неужели ему правда приказали?! О чем они говорили с Maman?! Вот дьявол».

Она поморщилась, сидя на этой роскошной постели. Подтянула ноги к подбородку и уставилась в пол.

Почему‑то стало противно. Просто противно от того, что происходило. Темный Лорд просто дал ей ту игрушку, которую она пожелала?! Не спросив у игрушки ее мнения? Взрослая дочь и взрослые развлечения… Нет, не может быть!

Возможно, имеет смысл просто спросить об этом?

Девушка опять поморщилась. Нужно было уходить отсюда. Она слезла с кровати, поднимая с пола разбросанное белье, и почувствовала себя заправской сучкой. А кем чувствовал себя Люциус, если ее предположения верны?

Гермиона надела трусики и покосилась на Черную Метку на своем плече.

В кого же ты превратилась, Гермиона Грэйнджер?..

* * *

Муки совести и разговор с Волдемортом пришлось отложить. Гермиону ждали совершенно вылетевшие из головы занятия легилименцией со Снейпом. А предшествовала им приятная в данных обстоятельствах процедура избавления от воспоминаний.

Так легко и свободно. Теперь она готова к великим свершениям!

— Итак, с окклюменцией у вас всё довольно уравновешенно, Кадмина. В самом конце каникул мы уделим немного времени сокрытию беглых мыслей, но это потом.

— Скучаешь по профессорской деятельности?

— Не отвлекайтесь. Сегодня мы начнем очень сложную практику. Практику легилименции. Летом мы с вами проникли только в основы: чтение поверхностных эмоций, мимолетных желаний… Но понимать мысли, заглядывать в прошлое, выуживать из сознания и памяти человека то, что он и сам не чает там найти… Всё это глубины, на которые способен опуститься не каждый.

— Но мы попробуем?

— Попробуем. Генетически ваш организм предрасположен… к глубинам легилименции.