Восход Эндимиона - Дэн Симмонс

Помолчав еще немного, Энея говорит:

– Нам повезло, что это не комиссия «За мир и справедливость во Вселенной».

– А это еще что?

– Сейчас не время объяснять, Рауль, – качает она головой. – Наверное, у них тут еще какое-нибудь дело, кроме… кроме искоренения нонконформизма.

Еще в первые дни моего пребывания здесь Энея рассказала мне о том, что происходит в Священной Империи: на Марсе мятеж палестинцев привел к эвакуации властей и ядерной бомбардировке с орбиты; на территориях Кольца Ламберта и Безбрежном Море вспыхнули восстания вольных торговцев, не прекращается война на Иксионе и десятках других планет. Возрождение-Вектор, где разместились огромные флотские базы (а при них бесчисленные бары и бордели), гудит, как растревоженный улей. А поскольку теперь основу Имперского Флота составляют звездолеты класса «архангел», новости обычно запаздывают всего на пару дней.

Пожалуй, самым интригующим был слух, что один из этих «архангелов» взбунтовался, бежал на Окраину и теперь устраивает набеги. Он нападает на конвои Гильдии, причем стремится лишь вывести из строя транспорты без особого ущерба для экипажей, и громит оперативно-тактические группировки Имперского Флота, занятые подготовкой очередного похода на Бродяг по ту сторону Великой Стены. В последние недели пребывания Энеи и А.Беттика на Возрождении-Вектор стали поговаривать, что тамошним флотским базам грозит опасность. Еще были слухи, что в системе Пасема теперь держат громадную флотилию для обороны Ватикана. Словом, даже если слухи о «Рафаиле» сильно преувеличены, ясно одно: его блиц-атаки растянут крестовый поход против Бродяг на годы. Впрочем, сейчас все это не важно. Сейчас я дожидаюсь отклика Энеи на весть о прибытии Ордена. «И что дальше? – гадаю я. – Удирать на следующую планету?» Но вместо того чтобы обсудить подробности побега, Энея спокойно говорит:

– Далай-лама устроит официальный прием в честь имперских сановников.

– И что?

– Надо позаботиться, чтобы нам прислали приглашение.

Вряд ли я на самом деле разинул рот, но ощущение было именно такое.

– Я позабочусь. – Энея касается моего плеча. – Поговорю с Чарльзом Чи-кьяп Кэмпо и Кэмпо Нга-Вань Таши, чтобы нас непременно включили в список приглашенных.

Тут я окончательно теряю дар речи, а она возвращается к своим ученикам. В мягком свете фонарей их глаза лучатся покоем и безмятежностью.

Я начитываю эти слова на микровелен и вспоминаю, как писал их в свои последние дни в ящике Шредингера на орбите Армагаста, вспоминаю, в какой спешке диктовал, почти не сомневаясь: по всем законам теории вероятностей мне осталось недолго, а потом сработает детектор и лопнет ампула с цианидом. Почему я тогда вел повествование в настоящем времени? Да, теперь вспомнил.

Когда меня приговорили к смерти в ящике Шредингера (точнее, не в ящике, а в капсуле), мне позволили взять с собой кое-что из личных вещей: одежду и комлог размером с ладонь, который я унес с корабля на Тянь-Шане. Коммуникатор вывели из строя. Не знаю зачем, все равно он ничего бы не смог передать сквозь силовое поле, если бы даже было кому передавать, но бортжурнал – после тщательного изучения в процессе дознания – не тронули. На Тянь-Шане я начал делать ежедневные записи.

Именно эти записи я и вывел в ящике Шредингера на экран скрайбера, чтобы просмотреть их перед тем, как писать самые личные главы, и, наверное, как раз поспешность этих записей, угадывающееся в них ощущение неминуемой катастрофы заставили меня прибегнуть к повествованию в настоящем времени. Все, связанное с Энеей, свежо в моей памяти, но некоторые воспоминания, стоящие за этими наспех сделанными записями, настолько ярки, что сердце щемит от боли утраты.

Записывая, я переживаю все заново.

Фонограммы нескольких ее вечерних дискуссий я записал на комлог. В последние дни я частенько прокручиваю их, чтобы только вновь услышать ее голос.

– Расскажи нам о Техно-Центре, – попросил один буддийский монах в тот вечер, когда прибыли имперские корабли. – Пожалуйста, расскажи нам о Центре.

Энея медлит всего мгновение, чуть склонив голову к плечу.

– Давным-давно… – начинает она. Она всегда начинает так длинные объяснения. – Давным-давно, больше тысячи стандартных лет назад, до Хиджры… до Большой Ошибки… единственные разумные существа, известные людям, были сами люди. Тогда мы считали, что если человечество и создаст когда-нибудь иной разум, то он станет плодом огромных усилий… в виде громадного множества кремниевых элементов, старинных усилителей, реле и полупроводниковых приборов, называвшихся транзисторами, микросхем и процессоров… то есть возникнет в машине, состоящей из множества микросхем. Иными словами, мы пытались содрать, простите за выражение, принцип работы и устройство человеческого мозга.

Конечно же, ИскИны возникли совсем не так. Они как бы самозародились, пока мы, люди, на минутку отвлеклись.

Теперь представьте себе Старую Землю до начала колонизации других миров. Двигатель Хоукинга еще не изобретен. О постоянном межпланетном сообщении еще нет и речи. Все мироздание заключено в одной красивой упаковке, и эта упаковка – наша дивная голубая планета, Старая Земля.

Но к концу двадцатого столетия эта крохотная планетка уже имела зародыш инфосферы. Планетарные средства телекоммуникаций развились в хаотичную систему архаичных кремниевых компьютеров – никакого упорядочивания, никакой иерархии, только единый протокол обмена информацией. Вот тогда-то и возник разум-муравейник с распределенной памятью.

Предки нынешних ИскИнов возникли в результате бессистемных попыток смоделировать искусственную жизнь, а вовсе не как продукт разработок по созданию искусственного интеллекта. В сороковых годах двадцатого века прадедушка Техно-Центра, математик Джон фон Нейман, доказал возможность искусственного самовоспроизведения. Как только появились первые портативные кремниевые компьютеры, с которыми смогли играть отдельные индивидуумы, любознательные дилетанты начали упражняться в синтетической биологии. Конечно, они были ограничены пропускной способностью центральных процессоров этих машин. Псевдожизнь – самовоспроизводящаяся, накапливающая информацию, взаимодействующая, питающаяся и эволюционирующая – возникла в шестидесятых годах того же столетия. К концу века эта жизнь покинула стоячие болота отдельных машин и обосновалась в формирующейся всепланетной инфосфере – тогда она называлась «сеть Интернет».

Первые ИскИны, зародившиеся в информационном море, были тупы как пробки. Хотя правильнее было бы сказать, тупы – как первые микроорганизмы, зародившиеся в океане. Некоторые из первых псевдоорганизмов, плававших в теплой субстанции инфосферы – тоже продолжавшей эволюционировать, – были 80-байтными образованиями, введенными в блок ОЗУ виртуального компьютера – компьютера, симулированного компьютером. Одним из первых выпустил подобных тварей в информационный океан человек, которого звали Том Рей, и он вовсе не был специалистом по искусственному интеллекту, компьютерным программистом или киберманом, которых тогда называли хакерами; он был биологом, собирателем насекомых, ботаником, орнитологом и провел не один год в джунглях, коллекционируя муравьев для ученого, которого звали Э.О.Вильсон. Наблюдая за муравьями, Том Рей заинтересовался эволюцией и решил выяснить: нельзя ли, вместо того чтобы имитировать эволюцию на одном из первых компьютеров, попробовать запустить там настоящую эволюцию. Он переговорил с несколькими киберманами, но их эта идея не прельстила. Тогда он сам научился программировать. Киберманы утверждали, что эволюционирующие и мутирующие кодовые последовательности в компьютерах попадаются то и дело – их называли тогда сбойными и свихнувшимися программами. Киберманы говорили, что если его программные коды и разовьются во что-нибудь, то все равно будут неработоспособны, нежизнеспособны, как большинство мутантов, и только нарушат работу компьютерного матобеспечения. И Том Рей создал для своих программно-кодовых существ виртуальный компьютер – симулированный компьютер внутри настоящего. А затем он создал настоящее 80-байтное программно-кодовое существо, способное к самовоспроизводству, с ограниченным сроком жизни, которое эволюционировало в его компьютере-внутри-компьютера.

80-байтники копировали себя, порождая новых 80-байтников. Эти 80-байтные одноклеточные прото-ИскИны заполонили виртуальную вселенную. Они расплодились, как амебы в теплом озерке райского сада первобытной Земли. Но Том Рей наделил каждого 80-байтника меткой времени, иначе говоря, присвоил возраст и запрограммировал истребителя, которого назвал Потрошителем. Блуждая в этой виртуальной вселенной, Потрошитель устранял старых 80-байтных тварей и нежизнеспособных мутантов.