Демон пробуждается - Роберт Сальваторе

В конце концов, после нескольких часов пути, они добрались до круто уходящего вниз песчаного склона. На дне лощины, в окружении невысокой ограды из вечнозеленого кустарника, рос папоротник с голубовато-зелеными резными листьями. Элбрайну он был по пояс, Джуравилю по плечо. В этих растениях чувствовалось что-то необычное. Они росли ровными рядами, на одинаковом расстоянии друг от друга, и на земле вокруг них не было ни травинки. Вообще-то под папоротником всегда мало что растет — из-за отбрасываемой им густой тени, — но здесь было уж слишком чисто; похоже, чьи-то заботливые руки регулярно выдирали всю сорную траву.

— Это серебристый папоротник, — в голосе Джуравиля прозвучали почти благоговейные нотки.

Он подвел Элбрайна к ближайшему растению и предложил юноше внимательно рассмотреть ствол.

Ствол и в самом деле был необычный — толстый, гладкий, ровный сверху донизу, а не сужающийся, как это обычно бывает, к вершине, которая заканчивалась тремя раскидистыми листьями. Элбрайн вгляделся повнимательней и с удивлением обнаружил, что темно-зеленый ствол пронизывали серебристые нити, очень похожие на те, которые эльфы использовали в качестве лески для ловли рыбы и тетивы для луков.

— Серебристый папоротник впитывает в себя металл, — объяснил Джуравиль, поняв, что Элбрайн заметил главное. — В этой лощине его выращивают потому, что здесь почва богата минералами, в особенности серебром, которое папоротник предпочитает всем другим.

— Этот папоротник содержит металл? — удивился Элбрайн.

Внезапно у него словно пелена упала с глаз, и он понял многое из того, что казалось таинственным в жизни эльфов. Они использовали металлические изделия — в основном щиты и мечи, — и Элбрайн не раз задавался вопросом, откуда у них металл, ведь, насколько ему было известно, в Облачном Лесу не разрабатывались никакие рудники. До сих пор он предполагал, что они выменивали металл, и только сейчас до него дошло, что это объяснение никуда не годится — эльфийский металл был совсем не похож на тот, который юноше приходилось видеть за пределами Облачного Леса. У отца, к примеру, был меч, громоздкий и темный, не идущий ни в какое сравнение с прекрасными эльфийскими мечами, блестящими и необыкновенно острыми.

— Да. Серебристый папоротник для нас — единственный источник серебра, — ответил эльф.

Элбрайн не отрывал взгляда от пронизывающих ствол мерцающих металлических нитей. Где-то он уже видел такое… Но где?

— Если эти стволы должным образом подготовить, они делаются очень прочными, упругими и податливыми в обработке, — объяснил Джуравиль.

— Даже после того, как из них извлекут металл?

— Мы не всегда извлекаем серебро из срезанных стволов, — ответил эльф.

И тут Элбрайн вспомнил, что ему напоминали эти стволы.

— Эльфийские луки…

Вот и упал покров еще с одной тайны. Теперь ему стало ясно, как эльфийские луки, такие маленькие и хрупкие на вид, могли посылать стрелы на сотни ярдов.

— Ни кость, ни дерево не могут дать такого эффекта, — сказал эльф. — Иди за мной.

Они осторожно прошли вдоль рядов папоротника к самому высокому растению, растопырившему свои широкие листья над головой Элбрайна. Неожиданно Джуравиль вручил Элбрайну свой меч и сделал знак отойти на несколько шагов.

Словно зачарованный, юноша смотрел, как эльф закрыл глаза и запел на эльфийском языке, все громче, все быстрее, с изяществом описывая круги вокруг растения. К сожалению, непонятных слов было слишком много, однако общий смысл песни не оставлял сомнений. Джуравиль благодарил растение за то, что вскоре ему предстояло отдать свою жизнь в дар. Это не удивило юношу; эльфы всегда проявляли уважение ко всем живым созданиям, всегда молились и танцевали в честь животных, на которых охотились, всегда пели песни фруктам и ягодам Облачного Леса.

Продолжая кружиться, эльф выдул на растение немного порошка, потом низко наклонился и красноватым гелем нарисовал линию вокруг основания ствола. Указав на папоротник, он скомандовал Элбрайну:

— Давай! Один точный удар!

Юноша взмахнул мечом и перерезал ствол почти у самой земли. Какое-то время папоротник продолжал сохранять вертикальное положение, а потом медленно наклонился в сторону и упал прямо в расставленные руки Джуравиля.

— Быстро за мной! — приказал эльф и бросился бежать с такой скоростью, что Элбрайн едва поспевал за ним.

Джуравиль вернулся в Кер’алфар и подбежал к росшему немного на отшибе высокому дереву, на котором жил один-единственный эльф.

— Джойсеневиал так же стар, как самое старое дерево в Облачном Лесу, — объяснил Джуравиль, когда древний эльф показался из своего дома и медленно спустился к ним.

Не говоря ни слова, он взял у Джуравиля ствол, внимательно осмотрел его, кивнул, по-видимому удовлетворенный чистотой среза, и начал снова подниматься на дерево.

— Пометки будешь делать? — спросил Джуравиль.

Джойсеневиал, даже не оглянувшись, покачал головой.

Джуравиль повернулся и в сопровождении Элбрайна пошел прочь. В голове юноши вертелся миллион вопросов.

— Зачем красная полоса вокруг папоротника? — спросил он.

— Без нее ты никогда не срезал бы папоротник, — ответил Джуравиль.

Краткость этого ответа и почти резкий тон эльфа дали понять Элбрайну, что дальнейшие расспросы сейчас неуместны.

На этом они расстались, но чуть позже в тот же день Джуравиль принес юноше два лука, один — очень большой по эльфийским меркам.

— Время поджимает, — сказал эльф, вручая больший лук своему ученику.

Элбрайн взял лук, внимательно разглядел его и понял, что он был сделан не из срезанного им папоротника, а из другого растения, меньшего размера.

Старый эльф взял нож необычной формы, с отогнутыми вверх сторонами и режущей кромкой на линии перегиба. Нож он держал в левой руке, а ствол папоротника, теперь уже очищенный от листьев, в правой. Зажав длинный ствол под правым плечом, эльф очень бережно, даже нежно провел лезвием вдоль ствола.

Получилась тонкая, полупрозрачная полоска. Джойсеневиал довольно кивнул: папоротник хорошо поддавался обработке.

Старый эльф закрыл глаза и запел. Перед его внутренним взором возник Элбрайн с папоротником в руках. Джойсеневиал видел его отчетливо, как живого, что позволяло ему в точности определить длину рук юноши. Другие изготовители луков всегда делали пометки на стволе, но старому эльфу это не требовалось. Он был творцом, а не ремесленником; его искусство зиждилось на магии и более чем семисотлетнем опыте.

По-прежнему с закрытыми глазами, он пел и работал над стволом, продолжая срезать с него тонкие полоски. На этот труд у него уйдет не менее полугода. Дважды в неделю он станет смазывать ствол специальными маслами, чтобы сделать его более упругим; и все время будет оплетать его заклинаниями силы. Когда наконец лук обретет нужную форму, он подвесит его над источающим пар горшком, в тайном, заколдованном месте с очень мощной магией, пробивающейся из-под земли.