Шакалы пустыни (СИ) - Валин Юрий Павлович

—  Почему? – шеф упорно не желал лишаться иллюзий.

—  Потому что это общеизвестно, и…, —  де Монтозан заткнулась.

Откапывание заняло минут сорок. Археологи, по очереди работая лопаткой, взмокли, Дикси, поначалу рывшая лапами, решила что наука – не ее собачье дело и удалилась в тень. К счастью, песок оказался не так плотен и каменных обломков в нем практически не попадалось.

—  По сути, это тоже эпохальное открытие! – отдуваясь, провозгласила профессор, откладывая верную лопатку. – Конечно, совершенно не тот скарабей, но тем не менее…

—  Габаритами они похожи, – защитила эпохальную находку Катрин. – И, по-моему, эти гораздо симпатичнее.

Отрытые жуки ждали, застыв в до странности естественных позах: лапы одного были поджаты и он лежал почти горизонтально, спокойный и равнодушный. Его собрата древние скульпторы изваяли с напряженными выпрямленными лапками, возможно, поэтому и казалось, что он стремится закопаться обратно в песок. Собственно, так изначально и было – только корма над песком и торчала.

—  Великолепные жуки. Я искренне потрясен. Особенно тем, что их двое, – молвил Вейль, берясь за молот. – Говорите, 1350-й год до нашей эры? Ориентировочно? Поразительно! Просто глазам своим не верю. А теперь просто подскажите, с какого начинать?

—  Вы варвар, Жак! – с пафосом объявила профессор. – Причем, склонный к самым бессмысленным и утомительным способам разрушения. Взгляните: никаких швов, никаких трещин. Цельный камень. Нет в них никакого тайника и быть не может.

—  Я в швах не разбираюсь, – признался шеф, примериваясь.

—  Да постойте же! Я хотя бы сфотографирую, пока вы не изуродовали их глупыми царапинами и сколами, – профессор извлекла фотоаппарат.

После минутной возни выяснилось, что техника отказывается включаться.

—  Науке придется дождаться находки иных эпохальных насекомых. Отойдите, Камилла, – приказал Вейль.

—  Подождите! Взгляните, как они необычны и оригинальны. Один символизирует фазу жизни и энергии, другой…

—  С дохлого начинать? – уточнил Вейль. – Или живого вскрыть логичнее?

—  Лежащего долбите. Он холодный, что явно нездорово и сверхъестественно, – ляпнула Катрин, которой жуков вдруг стало очень жалко.

—  Холодный?! – изумилась профессор. – Что за дикое предположение?

—  Отчего же «предположение»? – разозлилась архе-зэка. – Я проверяла экспериментальным путем.

—  Следовало сразу сказать, – попенял Вейль и взмахнул тяжелым инструментом…

Понадобилось два удара. Панцирь скарабея лопнул и развалился на «мясистые ломти», открылась крошечная овальная полость – в ней темнела шкатулка. Шеф, явно сдерживая себя, осторожно взял черный лаковый прямоугольник.

—  Постойте, Жак, вдруг там… —  побледневшая профессор, нашаривая в кармане респиратор, шустро пятилась от уничтоженного изваяния.

Катрин обнаружила, что и сама стоит поодаль, со штуцером в руках, причем курок уже взведен. Дикси, которой удары кувалды прямо сразу не понравились, вообще исчезла.

Шеф пожал плечами, надел респиратор, натянул на ладони остатки тактических перчаток, приладил на место болтающиеся защитные накладки, и уже защищенный этой сомнительной броней, поставил шкатулку на уцелевшую голову жука, извлек нож и лезвием приоткрыл крышку. Никаких сюрпризов не последовало.

—  Это он? – вытягивая шею, нетерпеливо спросила профессор.

—  Вроде бы, – прошептал шеф.

В шкатулке лежал младший собрат каменных жуков – размером с куриное яйцо, темный, тускло блестящий. Сначала Катрин показалось, что он настоящий, только засушенный, но блеск все же оказался ненатуральный, да и шкатулка, судя по всему, имела некоторый вес. И еще золотые пятнышки, блестящие на голове. Ювелирный жук.

—  Какая тончайшая работа! – в восторге прошептала де Монтозан.

Вейль кивнул и зачем-то опустил украшение на песок. На свободе скарабей выглядел вполне уместно и симпатично. Казалось, вот сейчас зашевелится и озабоченно побежит на поиски свежего навоза.

Шеф чего-то ждал, разглядывая сокровище. Появилась Дикси, издали с подозрением посмотрела на жука, подальше обошла обломки, укрылась под защитой Катрин и штуцера.

В странном молчании исследователи разглядывали жука. Потом шеф пожал плечами, убрал добычу в шкатулку.

—  Но что во второй статуе?! – воскликнула алчная профессор.

—  Мне лишнего не надо. Если хотите…  – Вейль подпихнул ногой молот по направлению к неугомонной археологше.

Де Монтозан неуверенно потрогала тяжелый инструмент, посмотрела на Катрин – та покачала головой.

—  Вот и хорошо. Давайте еще чуть погуляем и будем возвращаться, – отсутствующим голосом предложил Вейль.

Профессор, разводя руками в безмолвном негодовании, пошла следом.

—   Я здесь приберу, если не возражаете, —  злобно сказала Катрин.

Вейль оглянулся:

—  Только не задерживайтесь.

Закапывать было легче. Катрин похоронила обломки холодного скарабея, принялась зарывать теплого. Дикси одобрительно наблюдала.

На прощание архе-зэка погладила по плоской голове осиротевшую статую:

—  Держись, может и обойдется.

Жук скорбно промолчал. Катрин собрала инструменты и двинулась к озерной луже.

Временный лагерь пропекался и скучал, разве что капрал и «Латино» упомянули о каких-то подозрительных арабах, шнырявших неподалеку. Не иначе как лазутчики мамлюков. Профессор презрительно фыркнула, археологи слегка передохнули, наслаждаясь видом исторических камней (де Монтозан принудила младшего научного сотрудника попытаться реанимировать померший фотоаппарат, но с этим не срослось). Пора было возвращаться. Катрин несла молот, размышляла над результатам научно-исследовательской вылазки. С одной стороны, поиски увенчались успехом, с другой стороны, шеф разочарован. Когда глазел на посаженного на песок скарабея, выглядел откровенно глупо. Но что, собственно, должно было произойти? Насекомое обязано станцевать под скрип механического полонеза? Это вряд ли, древние обитатели Карнака отличались многими талантами, но изготовлением заводных игрушек «а-ля Фаберже» не увлекались. Хотя жук удивительный, чего не отнять.

На берегу пришлось долго сигналить лодкам, потом ждать. Катрин подсела к задремавшему на свернутом тенте шефу.

—  Прошу прощения, но вынуждена уточнить – что дальше? Возвращаемся к цивилизации и свежим сосискам?

—  Не совсем. Я еще подумаю, но, пожалуй, мы прогуляемся да Асуана. Погода недурна, общество приличное, война практически окончена…

—  Какого черта, шеф? Мы ведь все равно в тупике. На след не вышли, да и не могли выйти. Жук…

—  Катрин, не болтайте о том, чего не понимаете. Это замечательный жук. Просто сейчас не его день и час.

—  Гм, астрологией внезапно увлеклись? Любопытное хобби… —   архе-зэка замолчала, потом окликнула капрала:

—  Гражданин Бомон, вы ведь парижанин?

Сидевший с мушкетом солдат настороженно оглянулся:

—  Я вырос у площади Алигр, мадам.

Капрал вновь уставился на реку, сидящая рядом Анис смотрела туда же. Эти двое по-прежнему были подчеркнуто молчаливы, но, видимо, некий разговор между ними состоялся. Стабилизация отношений это хорошо, но сейчас Катрин думала о другом.

Пригородный парижанин Жосслен Бомон имел маловыразительные глаза: серые и банальные. Взгляд жестокий, это да. Но сейчас серость глаз едва угадывалась: затянулись зрачки черным, остался лишь светлый ободок в центре, что выглядело… немного ненормально.

—  Шеф, вы знаете, о чем я. У нашего болящего бессознательного аудитора глаза абсолютно черные, я проверяла. Получается, что весь личный состав рискует впасть в эту проклятую змеиную летаргию или как ее правильно обозвать. Кроме вас, разумеется.

Шеф, не поднимая век, жалобно засопел:

—  Послушайте, Кольт, вы меня сейчас в колдовстве обвините, а я спать хочу и вообще невиновен. Я, кобры, глаза – все это явления разного порядка. К чему вы вообще о всяких глупостях думаете и в чужие глаза заглядываете? В свои лучше посмотрите. Вы, да поможет вам Изида и этот… как его… Монту, излишне много нервничать стали, причем из-за сущих пустяков. Это прискорбно и неожиданно. Вот какое вам дело до коллег и случайных попутчиков? Собой займитесь.