Шакалы пустыни (СИ) - Валин Юрий Павлович
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Спускайся, – сочувственно кивнула Катрин. – Можешь выволочь те горшки, ларец, да и сам саркофаг. Если он в шурф пролезет и вообще решит явить себя солнечному свету.
— Саркофаг – не надо, – поежилась профессор. – Но несколько мелких предметов… Ведь мы так никого не оскорбим, ведь правда? Это не для себя, это для науки! И главное – росписи! Ничего подобного мне не доводилось видеть. Будь я проклята, почему вы не захватили мой фотоаппарат?!
— Искали, но он исчез, – не моргнув глазом, сообщил шеф. – Полагаю, его судьбу не стоит обсуждать, как и судьбу останков нашего бесценного экспедиционного врача. Мне очень жаль, Камилла, но придется убираться. Здесь слишком опасно. Не будем притворяться – это все понимают и чувствуют.
— Но фотоаппарат… хотя бы его. Технику иного времени нельзя оставлять, вы должны понимать… — де Монтозан не закончила мысль, всхлипнула и с надеждой обратила взор на научного помощника. – Алекс, я знаю, ты понимаешь, ЧТО мы видели на стенах?!
— Понимаю. Но я просто не могу. Не могу! – парень очень искренне прижал ладонь к пропыленной груди. – Я не выдержу.
Судя по его лицу и правда – не выдержит. Хотя и будет сожалеть всю жизнь. Но тут до сердечного приступа недалеко, хлипка нынешняя молодежь.
Профессор взглянула на начальника охраны:
— Жак! Организуйте, черт бы вас побрал. Фотоаппарат не мог потеряться. Назовите любую цену! Снимки росписи воистину бесценны.
— Видите, вы и сами путаетесь. Человеческая жизнь – вот единственная истинная ценность, – довольно мрачно напомнил Вейль. – Мы и так понесли потери. Как выяснилось, вполне допустимые и даже полезные, но тем не менее. Никто не станет рисковать. В принципе, утром можно будет нанять полдюжины местных бездельников и повторить попытку. Может, кто-то из феллахов нырнет в эту дыру и даже вернется с добычей.
— Хорошо. Уезжайте. Я останусь ждать здесь, – профессор попыталась сурово и решительно подсунуть в костер щепку.
— Что за глупости? – проявил легкое раздражение шеф. – Если понадобиться, я вас в седло силой посажу. Катрин, ведите лошадей.
— Послушайте, Кольт, мне очень не хочется вас просить, – пробормотала профессор, глядя в золу не желающего возрождаться костра. – Прямо язык не поворачивается. Как это унизительно, прямо хоть обделайся. Но… Спуститесь за фотоаппаратом. Клянусь, сделайте это и освобождение у вас в кармане. Если понадобится, я сама за вас в тюрьму сяду.
— В тюрьме своих профессоров хватает, нужны вы там... Но дело не в этом. Мои предки считали, что с кладбища ничего нельзя забирать без особого разрешения. И мой личный опыт полностью подтверждает это несложное правило, – проворчала Катрин.
— Но это же смешно, какое глупейшее суеверие! – профессор вскинула возмущенный взгляд. – Что ж, тогда мне ничего не остается. Жизнь прожита напрасно!
Профессор де Монтозан несколько картинно, но достаточно быстро выхватила свой блестящий «кольт», попыталась вскинуть ствол к виску. Готовый к подобным фокусам Вейль легко перехватил дамскую кисть с оружием, Катрин прижала взводящийся курок, револьвер мгновенно выкрутили из длани бескомпромиссной мученицы науки.
— Ай, палец! – взвыла профессор.
— Катрин, ведите лошадей, – приказал Вейль, пряча красивую и уже вряд ли стреляющую машинку в карман.
— Уже веду, – сказала Катрин, не спеша выпрямляться и вглядываясь в наливающиеся слезами профессорские глаза.
Не показалось.
С крайне дурными мыслями Катрин пошла к лошадям, дремавшим в порядочно разросшейся тени. Сама архе-зэка прихватить зеркальце на археологическую вылазку не додумалась, но полагала, что знает, где найти этот небесполезный предмет обихода. Точно, зеркальце в милой кожаной обложке легко отыскалось в сумке Алекса.
Катрин посмотрела на себя и беззвучно выругалась. Физиономия загорелая, похудевшая, нос собирается слегка облупиться, но это фиг с ним…
Цветом собственных глаз Катрин обычно была вполне удовлетворена. Все же оттенок очей дерзкий, незаурядный, кое-кому очень нравится. Но сейчас яркость зрачков явно сменила цвет. Темнеют. Этакая благородная зелень старинного бутылочного стекла. В общем-то, не так плохо, но это смотря с чем сравнивать. Ведь тоже темнеют, мать их. Не так быстро и заметно, как у Камиллы и «Латино», но тенденция очевидна. У Анис тоже глаза как-то меняются. Вроде бы у доктора тоже замечались изменения, но встречаться с «Крестом» взглядом было слишком противно, брезговала. И напрасно. Нужно быть повнимательнее.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})Катрин вернула зеркало на место и налегке вернулась к временному лагерю.
— И что там с лошадьми? – заподозрил недоброе чуткий шеф.
— Морально готовятся к отбытию, обсуждают детали маршрута, – пробурчала Катрин и глянула в сторону отвратительной дыры. – Я подумала: веревку-то мы из шурфа не доставали, дело минутное. С мадмуазель профессора – четкие гарантии моего безоговорочного освобождения. Прошу всех засвидетельствовать!
Архе-профессор вскинула зареванное лицо.
— Катрин?
Видеть шефа со слегка отвисшей челюстью было приятно. К сожалению, на этом все удовольствия и заканчивались. Спуск в гробницу и предстоящее общение с ее хозяевами пугали.
— Вы спятили? – преодолев растерянность, холодно поинтересовался Вейль. – Не разрешаю так рисковать.
Катрин взяла его за рукав и увлекла в сторону.
— Так, тактическое совещание и краткий сеанс непредсказуемой искренности. Шеф, я не задаю лишних вопросов и всегда «близка к теме», пока ситуация не касается лично меня. Настал именно такой момент, и я не собираюсь проявлять нерешительность и стыдливо замалчивать возникшие проблемы. Так что давайте напрямую. Глаза, сны и прочее. Я тоже начала меняться.
— С чего вы взяли, Катрин? Внешне ничего не заметно.
— МНЕ уже заметно. И не будем бесплодно дискутировать на эту мутную тему. Изменения мне не нравятся. Если точнее, они меня пугают. Поэтому я займусь решением проблемы прямо сейчас.
— Там? – шеф ткнул пальцем в сторону шурфа. – Ошибаетесь, здесь нет никакой связи. Не все малопонятные и пугающие события связаны. Вы ошибаетесь.
— Мы все ошибаемся, ибо лезем, сами не зная куда. Возможно, это совпадение, но вы знаете, кто именно там лежит?
— Откуда мне знать? Этого и профессор не знает.
Катрин наблюдала за безупречно честными, блекло-голубенькими глазками шефа. Вот скотина – ни на гладкой совести, ни во взгляде никаких пятнышек и никаких затемнений.
— Что вы молчите? – все же занервничал чистосердечный Вейль.
— Глазами вашими чистыми любуюсь. Послушайте, шеф, вы вообще представляете, что такое «бог» и за кем вы охотитесь?
Нужно признать, отрицать и вилять Вейль не стал. Очень спокойно пожал плечами:
— Это старый бог, практически бессильный. Имеет смысл его опасаться и соблюдать осторожность, но ни к чему так уж панически бояться. Справимся.
Катрин фыркнула:
— Я не собираюсь с ним справляться. Я уважаю богов. Старых и юных, злых и добрых, всех и каждого. О чем и собираюсь заявить немедленно. Сейчас спущусь и объясню. Я очень искренняя девушка.
Вейль помолчал, потрогал себя за ворот и кивнул:
— С чего мне спорить насчет искренности? Я-то верю. Поверит ли он или тот, кто считает эту дыру своим логовом? Кстати, вы сейчас вообще в своем уме-то?
— Кто бы спрашивал.
— Речь же не обо мне. О вас беспокоюсь. Можете не верить, но тоже искренне.
— Понятно, еще нужна вам прислуга.
— И это тоже, – не стал отрицать шеф. – Но мы не о том говорим. Кто бы не был здесь внизу, он мертв. И уже давно. Вы уверены, что вот так спуститься и побеседовать с мертвецом – разумная и обоснованная идея?
— Это не идея. Зов души. Но объяснять и медлить не собираюсь, а то штаны испачкаю, – Катрин вынула из-за пояса оружие, сунула шефу. Почти бегом добежала до шурфа, зажгла свечу, надела респиратор, проглотила ругательство, вернулась к Вейлю, забрала ятаган (едва ли пригодится, но все же спокойнее). Остатки археологической экспедиции в молчании наблюдали за этой жалкой суетой. Катрин поправила перчатки, ухватилась за репшнур и, оберегая свечу, соскользнула в мрачную тишину…