Обними (СИ) - Петерсон Хельга

— Возьмите пульт и включите то, что сможете.

— Я не знаю, что можно смотреть в вашей стране! Включай сам.

Мэтт наугад тыкал пальцем в кнопку пульта, попадал неизвестно куда, и дальше они снова тянули холодный чай. А потом всё повторялось. Влезать в женский хаос ни у кого из них не возникло желания.

А сейчас квартира была погружена в тишину. Наполненную чем-то, но сложно сказать, чем именно. Ожиданием расставания, наверное. И даже если на кухне сейчас Амрита, стоит ли влезать? С другой стороны, Мэтт и так провёл с ней слишком мало времени сегодня. Тратить общие часы бессонницы на просиживание в разных комнатах — огромная глупость.

Он неспешно поднялся с дивана, поправил футболку и штаны и двинулся к выходу из гостиной. Свет из кухни сюда доходил очень слабо, будто горело не всё потолочное освещение, а какая-то одинокая лампочка. Мэтт пошел на свет. Неслышно, бесшумно. Нужно иметь возможность ретироваться, если там всё-таки не Рита, а её мать. Аккуратно ступая и стараясь оставаться в тени, он приблизился к проёму кухни, вытянул шею и заглянул в комнату.

Лампочка действительно горела только одна. Маленькая, вмонтированная в вытяжку, она даже наполовину не рассеивала мрак кухни. На рабочей столешнице стоял стакан с оставшимся на дне апельсиновым соком. Мэтт машинально сделал еще один шаг и застыл на пороге. Горло сдавило, в солнечное сплетение невидимым тараном прилетел удар и выбил из тела рваный выдох.

На фоне большого окна, спиной к выходу стояла Рита. То есть нет, не стояла… В коротком чёрном пеньюаре, с распущенными волосами до талии, она, подняв руки, плавно покачивалась из стороны в сторону, будто под музыку. Отсвет фонарей в окне филигранно обрисовал тонкий силуэт. Пятка одной ноги поднялась, и нога осталась стоять на носочке, потом то же самое проделала другая нога, в то время как первая опустилась, и от этого простого движения бёдра в коротком чёрном шелке сделали лёгкую завораживающую волну.

Мэтт сглотнул. Присмотрелся и прислушался. В одной руке над головой Рита зажимала мобильник, а по кухне откуда-то разносился шипящий звук, какой бывает у наушников, если слушать их со стороны. Музыка. Это музыка. А напротив окна сейчас происходит танец. Медленный, вводящий в транс, заставляющий смотреть не дыша. Но вот неопределимая музыка сделала какой-то виток и Рита, будучи готовой, резко мотнула головой и закружилась. Тёмные волосы веером рассыпались в воздухе, подол короткого пеньюара сделался похожим на колокольчик и поднялся еще на несколько дюймов выше, делая голые ноги длиннее…

Сейчас лучше всего отступить в тень. Но Мэтт не смог. Просто не смог.

Музыка снова сменила звучание, Рита резко остановилась, не доделав оборот, и оказалась стоящей спиной к окну. Карие глаза испуганно расширились.

— Ч-ч-чёрт! — прошелестело по кухне.

Одна рука упала, а вторая резко выдернула из уха беспроводной наушник. И так и застыла навесу.

Напугал. Конечно, напугал, нельзя же так подкрадываться к людям! Но и танцевать вот так тоже нельзя. Это напрочь отключает мозг наблюдателю. Мэтт медленно шагнул в комнату и приблизился к замершей ошарашенной Рите. Поднял руку, забрал наушник и поднёс к уху. Прислушался. Нечто медленное, лиричное, спокойное. Приятное. Он начал покачивать головой в такт.

Рита ожила. Уронила руку, проследила за движением наушника.

— Почему не спишь? — прорвался сквозь песню её шёпот.

Потому что ревнует, как идиот. Но не говорить же об этом. Мэтт приложил палец к губам, Рита непонимающе нахмурилась, но послушно замолчала. Всмотрелась в его лицо. Мэтт снова прислушался к песне. Куплет закончился, начался ритмичный припев…

«Я вижу тебя, но не могу коснуться, потому что оцепенел»

Он непроизвольно хмыкнул. Ну да, ну да. Что-то в этом есть.

Оставив наушник в ухе, Мэтт без спроса перехватил одну руку Риты своей, а вторую уложил на талию. Стройная фигура под его ладонью мгновенно застыла. Как обычно, ничего нового.

«Я всего лишь хотел любви, но оцепенел».

Песня сделала тот самый виток, Мэтт поднял сцепленные руки и несильно крутанул Риту. И… та на удивление послушно закружилась. Волосы снова поднялись веером, задели и пощекотали Мэтту руки и шею. По коже пошли приятные мурашки. Он не стал их смахивать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

«Я всего лишь хотел любви, но оцепенел».

Песня оборвалась чем-то вроде выстрела, кружение закончилось на нём же.

Рита затормозила, покачнулась, но Мэтт снова уложил руку ей на поясницу и удержал. Совсем близко к себе. Настолько, что узел на пеньюаре коснулся футболки в районе живота…

— Сто лет не танцевала, — прошептала Рита, ударила пальцем по мобильнику, и в наушниках стало совсем тихо.

Она не отстранилась. Так и продолжила стоять, а её взгляд застыл в районе кадыка Мэтта. Ворот пеньюара разошелся от резких движений, и стал виден край такой же чёрной шелковой ночной сорочки. В горле Мэтта знакомо запершило. Он перевел взгляд на губы… Достаточно только чуть пригнуть голову и качнуться вперед. Совсем немного.

Однако… Он отпустил её руку, вынул наушник и аккуратно положил на стол.

— Не спится? — пробормотал он.

Рита кивнула и сделала маленький шажок назад. Вокруг стало пусто.

— Да, вроде того, — она отошла к столешнице, взяла стакан с соком и поболтала в пальцах. — Но надо бы хоть немного поспать.

Видимо, не одного его дёргает нечто не озвученное.

— У тебя слишком много новых впечатлений. — Мэтт привалился к столу ровно напротив неё и скрестил руки на груди.

Между ними образовалось расстояние в два фута. И пропасть неопределенности.

— Да, наверное, — стакан снова вернулся на столешницу. — Столько всего случилось…

— Точно.

Рита опустила взгляд. Как-то машинально расправила короткий чёрный подол на бёдрах, скрестила ноги в голенях. В комнате повисло молчание и оплело тонкой нитью. Ночная тишина снова заполнила квартиру. Можно прямо сейчас расходиться по комнатам. Выйти сюда было дурацкой идеей, но… это ведь последний вечер. Возможно, по-настоящему последний. Мэтт расцепил руки, уперся ладонями в стол за спиной. Качнул головой разминая шею.

— Ты рада новой работе? — заговорил он. — Давно к ней шла?

Рита вскинула голову, ладони замерли на подоле пеньюара.

— Я… — она запнулась, повела плечом. — Я вроде бы не шла. Была просто важной частью фирмы, без закрепления на бумаге. И до недавнего времени не особо задумывалась, что за такой долгий срок можно было бы что-то изменить.

— Но всё-таки задумалась.

Она вяло улыбнулась. Её взгляд переместился на тёмное окно и застыл там.

— Обстоятельства заставили. У нас с Майроном в последнее время часто случались ссоры. Думаю, это тоже стало причиной перемен, — Рита тихо хмыкнула. — Близнецов пора было разделить.

Ах да, близнецы. Идиотское сравнение, которое натягивает нервы в звенящие струны и заставляет сжимать челюсть. Но в этот раз Мэтт удержался.

— Будешь скучать по нему? — выронил он.

Будто бы с безразличием. Но, конечно, нет.

Однако…

— Хах! — пронеслось в тишине. — Нет, — отрезала Рита.

Уверенно, безапелляционно. Не будет?

— Нет? — Мэтт выгнул брови.

— Нет, — она перестала изучать темноту и заглянула в его глаза. — И это тоже маленькое событие сегодняшнего дня. Ты даже не представляешь, какая это эйфория, — губы дрогнули, на них заиграла тёплая, мягкая улыбка. — Я наконец-то не буду скучать по Майрону Мэнсону. Наконец-то это закончилось.

Рита снова опустила взгляд на подол. Снова начала его разглаживать. У Мэтта из лёгких вырвался долгий выдох. Оказывается, он не дышал во время ответа. Но сейчас лёгкие наполнились, раскрылись, и будто вся дневная усталость слетела напрочь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Не будет скучать. Мэнсон ей не нужен. Прошлое всё-таки не сильнее настоящего.

Из размышлений вырвал тихий звук.

— Кхм… — Рита отстранилась от столешницы и скрестила руки на груди. — Пойдём? Надо и правда поспать. Тебе еще завтра везти нас в Хитроу.