Король волшебников - Лев Гроссман

Но прогресс все-таки наблюдался. Фолстаф завел особую комнату, чисто убранную, где на белой скатерти ставилось свежее угощение для духов под названием фагасы; правой рукой они дарили удачу, левой наводили беду. Асмо, разбудив Джулию в очередной раз, поведала о свидании с Золотым Козлом, которого, как правило, видят одни пастухи, да и то издали.

На следующую ночь, правда, удача ей изменила, и она заявилась вся мокрая, дрожа от первого осеннего холодка: коварный драк посреди вполне цивильного разговора вдруг затащил ее в Рону. Днем в супермаркете она увидела его в человеческом облике — он загружал в тележку банки анчоусов и весело подмигнул ей.

Кроме того, с их машины все время воровали покрышки. Асмо подозревала местного трикстера[54] Рейнарда-Лиса; заступник крестьян вроде бы, враг помещиков и духовенства, а для нее сплошной геморрой.

Фолстаф как-то вышел к завтраку мрачнее тучи — таким его Джулия видела в первый раз. За эспрессо и мюсли он сообщил, что ночью по дороге домой с ними поравнялась черная лошадь длиной со школьный автобус, везущая тридцать плачущих детей. Она сопровождала мини-фургон добрых пару минут, как по шоссе, так и по проводам и верхушкам деревьев, а потом сиганула в реку вместе с детьми. Изыскатели подождали, но лошадь так и не выплыла. Реальность это или иллюзия? Мюрийцы полистали газеты, но объявления о пропаже детей не нашли.

Совместную оперативку устраивали в полдень: для команды Царапа это был ланч, для людей Асмо завтрак, поскольку те поздно вставали после своих ночных выездов. Обе стороны обменивались последними достижениями в духе здорового — и нездорового тоже — соревнования.

— Ну какого же хрена, Асмо, — сказал Царап в сентябре, прервав на середине ее доклад. Луга вокруг дома начинали рыжеть. — Какой нам от этого прок? Если я еще раз услышу о твоем Золотом Козле, у меня крышу сорвет. Ни фига этот Козел знать не может. Я убить готов за что-нибудь древнегреческое: бога, полубога, духа, чудовище, мне наплевать. За циклопа. Должно же тут водиться что-то такое. Это Средиземноморье, мать его так.

Асмо злобно уставилась на него ввалившимися глазами поверх багетов и клякс от варенья. Огромная оса, свесив ноги, перелетала от одной кляксы к другой.

— Циклопов нет, — сказала она. — Хочешь сирену?

— Сирену? — Царап, просветлев, хлопнул рукой по столу. — Что ж ты раньше молчала?

— Не греческую только, французскую. Змеиный хвост ниже пояса.

— Вроде горгоны? — нахмурился Царап.

— Нет, у горгон вместо волос змеи. Не думаю даже, что это реальные существа.

— Полуженщина-полузмея — это ламия, — вставила Джулия.

— Да, в Греции, — рявкнула Асмодея. — Во Франции это сирена.

— Может, она знает кого-то из ламий, — с надеждой сказал Царап. — Может, они родня. У женщин со змеиным туловищем должна быть своя социальная сеть…

— Не знает она никаких ламий. — Асмо уронила голову на стол. — Ты сам не знаешь, о чем просишь.

— Я не прошу, а даю тебе директиву расширить поиски. Тошнит уже от этих французиков. Про лютенов, сколько помню, ни одного фильма не сняли — не тот у них уровень. Слетай в Грецию, деньги не проблема. Мы все можем слетать. Здесь ты зашла в тупик и из чистого упрямства не хочешь в этом сознаться.

— Да что ты знаешь! — Покрасневшие глаза Асмо сверкнули. — Это тебе не перепись населения, чтоб опрашивать всех поголовно, тут доверие нужно завоевать. Я потихоньку создаю агентуру. Некоторые из них веками с человеком не говорили. Золотой Козел…

— О козлах ни слова!

— Асмо права, Царап, — тихо сказала Джулия. Царап явно ждал, что она поддержит его, но силовые игры ее мало интересовали. С силой не надо играть — чему-чему, а этому магия ее научила. — Начав носиться по всему глобусу, мы только зря потратим время и деньги.

— От Золотого Козла мы тоже молока не надоим…

— Сыр, полученный от него, был вполне съедобный, — заметил Фолстаф.

— Да поймите же: поверхностный поиск нам ничего не даст, а вот местная жила, если как следует ее разработать, может что-нибудь выдать… если там есть, конечно, что выдавать.

— Богатую жилу можно найти как раз в Греции.

— Не нужна нам Греция, — стояла на своем Джулия. — В Провансе кого только не было: и кельты, и римляне, и баски. Буддисты засылали сюда миссионеров, египтяне создавали колонии — греки, кстати, тоже, если ты без них жить не можешь. Евреи, и те побывали здесь. Потом, конечно, христианство все это прихлопнуло, но первичная мифология так и осталась где-то внизу. Если уж мы здесь не найдем богов, то в других местах искать бесполезно.

— Что ты, собственно, предлагаешь? — Царап остался крайне недоволен ее нелояльностью. — Забросить все мировые религии и сосредоточиться на местном фольклоре?

— Именно. Ограничимся здешними источниками и посмотрим, что это нам даст.

Все смотрели на Царапа. Он поджал губы, поразмыслил и сдался.

— Ладно. Прекрасно. Поработаем месяц с провансальским материалом, а там будет видно. Но никаких больше лепрехаунов, — он свирепо оглядел стол. — Поднимайся вверх по пищевой цепочке, Асмо: я хочу знать, кто здесь всем заправляет. Выясни, кого эта мелочь боится, и дай мне его телефон. Говорить будем только с ним.

Асмо, постаревшая с июня на несколько лет, тяжко вздохнула.

— Я постараюсь. Правда постараюсь, Царап. Но ты не знаешь, о чем просишь.

Джулия, хотя Царап ни разу не признал этого вслух, оказалась права. Сфокусировавшись на местной мифологии, они сразу добились прогресса. Они занялись только одним уголком пазла, убрав в коробку все остальное, и картинка начала складываться.

С помощью Григория Турского и других, безымянных, летописцев Средневековья Джулия приобщалась к провансальской магии. Та, подобно местным винам, имела вполне различимый вкус — богатый, хаотичный и романтический. Ночные чары вбирали в себя лунное серебро, вино, кровь, рыцарей, фей, ветер, леса и реки. А между их полюсами, добром и злом, лежала обширная область проказ и шалостей.

Постепенно за страницами древних летописей начала вырисовываться фигура. Джулия различала ее неясно и не могла пока назвать по имени, но чувствовала, что она здесь. Загадочная праматерь поселилась здесь давно, раньше римлян. Прямо о ней не говорилось нигде, и о ее присутствии возвещали лишь пертурбации, производимые ею во вселенной. Джулия выходила на нее методом триангуляции, руководствуясь мелочами вроде изображений черных мадонн — они разбросаны по всей Европе, но вокруг Прованса встречаются особенно часто. Все эти Девы Марии отличаются нетрадиционно темным цветом лица, однако неведомая сущность была старше Марии и не обладала кротостью Богоматери.