Дверь. Альбом - Мэри Робертс Райнхарт

Джуди, кажется, опять вспомнила тот вечер, когда умерла Сара, как будто пытаясь еще раз себе что-то доказать.

— Почему это не мог быть Уолли? — спросила она. — В тот вечер он был во фраке. Допустим, именно он проник в дом в тот вечер. Почему, например, не он оглушил Сару этой гнусной веткой и потом пришел сюда за завещанием или ее дневником? Она ведь все эти три часа могла пролежать без сознания. А потом он мог опять вернуться к ней.

Вообще говоря, это тоже было возможно, хотя Дик заметил, что все упирается в фактор времени.

— Ему пришлось бы все делать слишком быстро. Старую замазку из окна так просто не выковыряешь. Когда я был взломщиком…

— Но он же не все ковырял. Он разбил стекло.

Помнится, они об этом поспорили и, в конце концов, решили пойти проверить. Идея Дика, по-моему, в основном заключалась в том, чтобы отвлечь Джуди от трагического положения Джима. Мне и самой это было нужно. Я пошла за ними. После затяжного дождя днем ночь выдалась влажная и душная. Где-то недалеко дети контрабандиста, не дождавшись Дня независимости четвертого июля, устроили фейерверк. По улице тянулась вереница машин, пассажиры которых хоть таким путем пытались погулять на ветерке.

Мы вышли через буфетную и кухню. Джозеф читал в буфетной газету, и я помню, как Джуди в дверях спросила у него, который час.

— Почти десять, мисс.

— Вам не жарко, Джозеф? — спросила я. Все окна были закрыты, а ставни заперты.

— Так безопаснее, мадам.

Помню, когда мы вышли вслед за Диком, несшим фонарь, собаки увязались с нами. Джок увидел в кустах зайца или еще какую-то живность и бросился за добычей. Я свистом подозвала его обратно, он послушался очень неохотно.

Мы не торопясь пошли вокруг дома. Дик освещал фонарем деревья, некоторые из которых росли очень близко от стен, осматривал окна, двери. Наконец, добрались до задней двери в гостиную, и Дик направил на нее фонарь.

— Теперь давайте нож. Нет, я вас проучу, мисс Джуди.

— Нож? Какой нож?

— Я же дал тебе свой карманный нож, о, радость моей жизни. Что ты, черт возьми, с ним сделала? Я же положил его перед тобой на стол.

Джуди начала утверждать, что ничего подобного не было, и после короткой перебранки Дик отправился за ним. Не помню, говорила я или нет, но от этой двери до крыльца кухни ровно пятьдесят футов. Поскольку Дик бежал, обернулся он довольно быстро. Мы простояли одни никак не больше трех минут.

Джок, я помню, вел себя беспокойно, и Джуди держала его за ошейник. Уходя, Дик автоматически прихватил с собой фонарь, и сейчас она проворчала:

— Свет мог бы и оставить. Меня от этого места просто в дрожь бросает.

Она действительно нервничала, и когда Дик, выйдя из дома через парадную дверь, неожиданно появился сзади, даже вскрикнула.

Сидя сейчас здесь и вспоминая тот страшный вечер, я вдруг вновь остро ощутила ту атмосферу фатальности, которая, казалось, предопределяла все наши действия. В тот вечер все тоже решил случай. Дик вошел в дом через кухонную дверь, вышел через парадную и оставил обе раскрытыми настежь. Мало того, что в результате было совершено еще одно преступление, но мы еще и лишились возможности получить хоть какую-то информацию о личности преступника. А в трагедии той ночи заключалась вся суть дела. Убийственно холодный расчет, убийственная неизбежность, хладнокровное и наглое исполнение.

Как я уже сказала, Дик вернулся и начал снимать ножом затвердевшую замазку в одной из рам.

— Твердая, — заметил он. — Посмотрите — как цемент. Нет, милая леди, у Уолли просто не хватило бы времени, чтобы встретиться с Сарой, оглушить ее, вернуться сюда, отковырнуть такое количество замазки, а потом еще случайно показаться нам — наверняка уже по пути на выход. Времени мало. Все эти дела так быстро не делаются.

Они опять схватились. Джуди продолжала утверждать, что Уолли полез по лестнице в вентиляционную шахту уже с карандашом в кармане, так как еще раньше уронил туда какую-то свою вещь. А позже воспользовался той же самой лестницей, чтобы поднять тело Сары до края канализационной трубы. Она и хотела посмотреть на лестницу, так как заметила вокруг коллектора красную глину.

Все вместе это заняло у нас минут пятнадцать, не больше. С соседнего участка продолжал доноситься треск фейерверка, с улицы слышались хлопки двигателей машин, у которых включали передачу после длинного спуска на холостом ходу. Стоя возле двери в гостиную, мы эти хлопки не считали. На обратном пути к кухне процессию возглавила я. Дик и Джуди, как и положено влюбленным, немного отстали. Поскольку я еще держала Джока за ошейник, то вошла в буфетную, согнувшись почти вдвое.

Джозеф все так же сидел на стуле, но не поднялся нам навстречу. Я отпустила собаку и выпрямилась, несколько удивленная. И тут я заметила, как на его рубашке на груди расплывается тоненькая струйка крови. Пока я, замерев, молчала, он как-то обмяк и медленно сполз со стула на пол.

Его глаза были открыты и смотрели на меня. Мы словно обменялись взглядами. Он будто говорил: «Видите, что со мной случилось. Невероятно, но факт».

Он уже был без сознания. Я не знаю, как именно с его лица исчезло это странное выражение внезапного удивления. Оно только что было и вдруг исчезло, как будто стертое невидимой губкой. Лицо сразу стало пустым. Я буквально упала возле него на колени и взяла его за руку, не чувствуя ничего, кроме горя. Эта рука служила мне многие годы, но я к ней прикасалась очень и очень редко.

Потом у меня появилось чувство вины и огромной жалости. В свете лампы из-под его поредевших седых волос проступал шрам, память об ударе, который еще. раньше мог лишить его жизни. Я коснулась шрама пальцами и, по-моему, именно в этот момент расплакалась.

Сейчас я уже могу сказать, что в какой-то момент первоначального шока мой затуманенный мозг отметил хлопок закрываемой парадной двери. Но никакой реакции он у меня не вызвал. Увлеченные разговором, Дик и Джуди задержались на крыльце, красное пятно на рубашке Джозефа стало чуть-чуть больше.

Я поднялась и вышла на кухню.

— Джуди, — позвала я, — зайди, пожалуйста, в дом через парадную дверь. Джозеф… ему плохо.

— Плохо? Но он не пил?

— Нет. Пожалуйста, сделай, как говорю.

Я вернулась в буфетную. Никаких признаков пребывания посторонних в ней