Весь Хайнлайн. Кот, проходящий сквозь стены - Роберт Хайнлайн

— Дора уже получила информацию. А что станется с Бундоком?

— Вы что имеете в виду?

— Разве вы не хотите, чтобы город эвакуировали?

— Гэй, я и не знал, что вас это заботит, — удивился Лазарус.

— Меня? Чтобы я заботилась о двуногих червяках? Меня интересует только Айра!

— О, а я-то подумал, что у вас пробудилась симпатия к людям.

— Боже упаси!

— Ну теперь я спокоен. Ваша эгоцентрическая сущность — просто гавань надежности в любом нестабильном мире!

— Нечего льстить и подлизываться, не забудьте о своем долге — трех главах!

— Разумеется, Гэй, я же обещал! Пожалуйста, передайте Айре, что, насколько я осведомлен, Бундок в такой же безопасности, как и любое другое место в мире… если не сказать больше… в связи с чем, по моему мнению, попытка эвакуации Бундока и его окрестностей приведет ко многим человеческим смертям и к еще большим потерям «качества». Но возможно, его ленивому существованию была бы полезна небольшая встряска, слишком уж этот город погряз в тупой и беспечной роскоши. Узнайте мнение Айры на этот счет.

— Айра говорит: «на ваше усмотрение».

— Ладно, согласен, будьте здоровы. Кажется, наклевываются интересные дела. Полковник Кэмпбелл, прошу прощения, не хотели бы вы отправиться с нами? Вам было бы небезынтересно поглядеть, как осуществляются временные манипуляции в чрезвычайных условиях. Хэйзел, о’кей? Или я снова обречен на твое красноречие?

— Олл райт, Лазарус, поскольку теперь слово за вами и вашими компаньонами.

— Суровая ты женщина, Сэди!

— А чего вы ждали, Лазарус? Луна — жестокий учитель. Я же брала уроки на ее коленях. А я могу отправиться с вами?

— Я только этого от тебя и жду, ты же еще участник проекта — «Повелитель»? А может, уже нет?

Мы прошли пятьдесят метров лужайки к месту, где расположилась наибольшая и наипричудливейшая «летающая тарелка» из всех, какие только могли вообразить приверженцы НЛО. Я узнал, что это и есть Дора — одновременно и корабль, и компьютер, им управляющий. Еще я узнал, что Дора — это частная космическая «яхта» Сеньора, а также флагманский корабль Хильды, а еще — пиратское судно, которым командуют Лорелей Ли (Лор) и Ляпис Лазурь (Лэз) при содействии Кастора (Кэса) и Поллукса (Пола), которые — то ли их мужья, то ли прислужники, а может, и то и другое.

— Вот именно, и то и другое, — позднее подтвердила мне Хэйзел. — А Дора — нечто третье. Лэз и Лор вскоре после замужества выиграли в игре «красная собака» право помыкания Кэсом и Полом в течение шестидесяти лет. Они обе телепатки и великолепно жульничают. Мои внуки шустры, как змейки, и самонадеянны, как выпускники Гарварда. И сами — отчаянные мошенники. Я пыталась отучить их от мерзкой привычки жульничать, когда они были совсем юными, но ничего из этого не вышло. Их падение усугубилось тем, что Лэз и Лор оказались еще проворнее их и еще большими мошенницами.

Хэйзел печально покачала головой:

— Это такой греховный мир! Я учила молодцов быть начеку, если держишь в руке три туза и короля, и не «перебирать», но Кэс ведь жадина! Проиграв все, он не остановился и поставил на кон свое удостоверение. В тот же день Пол решился на еще более глупое жульничество: он пометил рубашку карты кофейным пятнышком, а таких в колоде оказалось две — десятка и восьмерка! Вот он и погорел. Так и получилось, что парнишки теперь выполняют всю грязную работенку на корабле, вдобавок еще моют— причесывают своих женушек и делают им педикюр, вместо того чтобы продать их на невольничьем рынке Искандера. А может, оно и к лучшему, тем более, что сомнительно, чтобы они на это пошли, даже если бы их жульничество увенчалось успехом.

Дора внутри оказалась еще вместительнее, чем можно было судить по внешнему виду: в ней развертывалось столько отсеков-кают, сколько могло бы понадобиться. Она являла собой роскошный, но исключительно рационально оборудованный сверхсветовой звездолет. Корабль был оснащен устройствами, базирующимися на теории «преобразования пространства», разработанной Бэрроузом. Эти «магические двигатели» позволяли и Гэй совершать ноль-перемещения в межзвездье как бы вообще безо всякой физической трассы. Практическое приложение уравнений Бэрроуза оказалось возможным и к преобразованию пространства внутри самого корабля. Оно могло быть «свернуто», «скручено», «искривлено» (назовите это как хотите), а при необходимости его «выпрямляли», получая сколь угодно много площадей для размещения пассажиров и груза.

(Я как-то не соотнес это с трюком, при помощи которого Гэй умудрилась «свернуть» те две ванные комнаты девятнадцатого столетия: они, как я помнил, размещались асимметрично по правому борту. Но вполне возможно, что и тут сработал тот же принцип. Надо бы спросить… хотя зачем «сдвигать с места спящую колоду»?)

На боку «яхты» обозначилась дверь; заслонка скользнула вниз, и я вслед за Лазарусом стал подниматься на корабль, держа под руку свою любимую женщину. Когда мы вошли внутрь, зазвучала мелодия из бессмертной гершвиновской «Порги и Бесс». Ария «Не так уж это необходимо». Давным-давно умерший певец пел о том, что человеку мафусаилова возраста[48] нечего и помышлять о том, чтобы заманить женщину в постель.

— Дора! — рявкнул Лазарус.

Нежный девичий голос откликнулся:

— Я принимаю ванну. Позвоните попозже!

— Дора, выключи эту идиотскую песню!

— Не прежде, чем обсужу это с дежурным пилотом, сэр!

— Обсуди и катись к черту! Но только убери этот шум!

В динамике зазвучал другой голос:

— Говорит капитан Лор, дружок. У тебя проблемы?

— Да, проблемы. Выключи это!

— Дружок, если имеешь в виду классику, приветствующую ваше появление, то должна отметить: ты, как всегда, верен своему варварскому вкусу. В любом случае, я не могу ничего выключить без разрешения коммодора Хильды, поскольку новый порядок посадки утвержден ею.

— О господи, какой же я подкаблучник! — простонал Лазарус. — Нельзя войти в собственный корабль, не подвергаясь оскорблениям. Клянусь Аллахом, когда я разделаюсь с проектом «Повелитель», куплю холостяцкую «Бричку» Бэрроуза, оборудую ее мозгом типа «Минск» и отправлюсь на долгие каникулы без единой бабы на борту!

— Лазарус, зачем вы говорите такие чудовищные вещи? — произнес голос сзади нас.

Это теплое контральто, несомненно, принадлежало Хильде. Лазарус обернулся.

— А, вы уже здесь! Хильда, не могли бы вы угомонить эту проклятую ракету?

— Лазарус, вы вполне можете сделать это и сами, лишь…

— Я пытался. Но им же страшно нравится меня бесить! Всем трем… И вам тоже!

— …лишь надо сделать три шага вперед, за эту дверь. И если вам хочется услышать другой музыкальный привет, более предпочтительный, стоит лишь его назвать. Дора и я стараемся подобрать подходящие мелодии для каждого члена нашей семьи, не забывая при этом и гостей.

— Смешно!

— Доре доставляет удовольствие этим заниматься, мне — тоже. Это красиво и удобно, так же как удобнее есть вилкой, а не пальцами.

— Пальцы сотворены раньше вилок.

— А плоские черви — раньше людей. Но это не значит, что черви лучше. Пройдите туда, Вуди, и выключите Гершвина.

Он хрюкнул и сделал, как она сказала. Гершвин умолк. Хэй-зел и я последовали за Лазарусом, и тут зазвучала новая музыка: трубы и барабаны взорвались маршем, не слышанным мною с того самого черного дня, когда я потерял ногу… и свою команду… и свою честь. Это был марш «Идут ребята Кэмпбелла»…

Он сводил меня с ума. Я ощутил мощный адреналиновый толчок, который всегда предшествовал боевой атаке. Я был настолько ошеломлен, что некоторое время не мог взять себя в руки и лишь уповал на то, что никто в данный момент не заговорит со мной.

Хэйзел сжала мне локоть, но ничего не сказала. Кажется, моя милая давно уже научилась читать мои мысли и ощущать мои эмоции. Я машинально шел вперед, держась прямо и сильнее опираясь на трость. В ту минуту я не мог ничего воспринять в интерьере корабля. Потом трубы умолкли, и я вновь обрел дыхание.

За нами шла Хильда. Думаю, это она заставила убрать марш-салют и заменила его новой музыкой, светлой, воздушной, словно творимой серебряными колокольчиками, а может, и челестой. Хэйзел сказала, что мелодия называется «Иезавель», но я ее не знал.

Апартаменты Лазаруса оказались настолько богатыми, что я подумал: а каково же тогда убранство флагманской кабины «коммодора» Хильды? Хэйзел устроилась в отведенной ей каюте с таким видом, словно она ей принадлежала всегда. Но я там не задержался: на переборке замигал сигнал, и Лазарус ввел меня в конференц-зал, в котором разместилось несколько человек (хотя свободно могла бы проводить заседания и любая крупная корпорация). Огромный круглый стол; мягко обитые кресла; для каждого блокнот, авторучка, ледяная вода, терминал с принтером, дисплей, панель управления и наушники. Должен добавить, что я увидел в действии лишь малую часть всей этой роскошной дребедени, ибо Дора делала ее совершенно ненужной: будучи сама идеальным секретарем для каждого из заседавших, не говоря уже о том, что обеспечивала весь сервис на корабле, включая даже функции освежителя!