Демон движения - Стефан Грабинский

его естество. Часами сидели вдвоем на берегу ручья, засмотревшись на его безгласные катящиеся струи, вслушивались в великую тишину скал. Иногда, когда стены пещеры переставали фосфоресцировать, их охватывала полная темнота. Тогда наступали самые прекрасные моменты. Какая-то громадная каменная задумчивость окутывала их души, они забывали о себе, о своем существовании и прочно сидели на одном месте, как окружающие их скалы, без понимания, без чувств, без мыслей. Вечная сонность валунов струилась по ним, словно тайная сила, и погружала в оцепенение беспамятства — страшная дремота мертвых предметов парализовала жилы и сворачивала кровь стылостью скального застоя. Стародавнее гнусное заклятие инертности обрушивало на них омерзительные верши и приковывало к месту — заклятье-приворот великих гор, омертвение бездвижных глыб...

И были они как эти граниты, как эти каменистые скалы...

В какой-то момент тишину уединения нарушил протяжный свист. Флорек очнулся, изумленно посмотрел на товарища и навострил уши. Резкий пронзительный звук второй раз разнесся по внутренностям горы, врываясь в их одиночество... Как под ударом плети обходчик сорвался с места и рванул через щель к туннелю.

Здесь, перед сторожевым постом, уже стоял в ожидании поезд, окутанный клубами дыма и пара. Из окон купе выглядывали чьи-то любопытные лица, вдоль вагонов нервно прохаживались кондукторы, а начальник движения

- 300 -

яростно дергал ручку закрытой двери сторожевой будки. Его искали...

С бьющимся сердцем стоял Флорек перед начальством.

— Куда вы подевались? Почему опять не на посту? Почему туннель так слабо освещен?

— Опоздал на несколько минут, пан начальник, — теряя сознание, лепетал обходчик. — Осматривая путь, я ушел слишком далеко от выхода из туннеля и не успел вовремя вернуться.

— Это вранье! Я уже несколько раз замечал ваше отсутствие на участке. За эту леность и пренебрежение служебными обязанностями я привлеку вас к ответственности!.. А теперь отправляемся! — обратился он с колеи к машинисту и поднес к губам рожок.

Раздался нервный сигнал отправления, свист локомотива, и поезд двинулся в дальнейший путь...

Эту ночь Флорек провел без сна, опершись на головку стрелочного механизма.

В полдень следующего дня специальным поездом приехала уголовно-следственная комиссия и «отстранила его от службы». Флорек должен был немедленно покинуть сторожевую будку, которую отдали под опеку другого служащего, направленного сюда с большой станции.

Когда не помогли просьбы о прощении и обещания исправиться, несчастный обходчик рухнул перед председателем комиссии на колени.

— Пан инспектор! — умолял он скулящим голосом. — Ради всего святого прошу пана, чтобы меня оставили здесь! Я не могу выйти отсюда! Я не оставлю туннель!..

— Посмотрим, пан Флорек, посмотрим! — холодно ответил начальник. — Мы поможем вам. Давай! Посадите его в вагон! Под руки! Живо!

Несколько человек, рослых и сильных, потянулись к нему руками.

— Заклинаю вас, господа! — простонал бедняга, инстинктивно отступая к стене туннеля. — Оставьте меня здесь! Не убивайте меня!

И зашелся плачем, как дитя.

- 301 -

Инспектор нетерпеливо хмыкнул:

— Только без глупых сцен! У нас нет на это времени. Господа, исполняйте свою обязанность!

Несколько рук хищно потянулись к Флореку. Обходчик уклонился, изогнувшись всеми сочленениями тела, точно змея, и побежал вдоль стен туннеля. Прежде чем изумленные преследователи сориентировались в ситуации, он был уже рядом с Кротовой Выпуклостью. И только тогда бросились за ним в погоню.

Флорек молниеносным движением обогнул скальный выступ, вскочил на ярус расщелины, нырнул в ее горло и, завалив отверстие тяжелой глыбой, исчез в глубине прохода.

Когда через несколько секунд погоня достигла этого места, беглец уже исчез без следа. Никто и не догадывался, что он углубился в скалы за завалом.

— Вперед! Вперед! — воодушевлял своих людей инспектор. — Видимо, он сильно опередил нас. Куда же он подевался? Наверное, побежал к выходу или притаился в темноте.

— Может быть, стоит сесть на паровоз и внимательно осмотреть весь этот туннель с фонарями? — предложил кто-то. — Зачем напрягаться без нужды? Человек не шпилька — не потеряется и не провалится в землю. Мы выследим его рано или поздно.

— Отличная идея! — признал его правоту начальник.

И они сели на паровоз, освещенный бликами фонарей...

Но не выследили Флорека. Ни в этот день, ни в последующие — никогда. Пропал без следа; как камень в воде, как звук, что развеялся в пространстве...

Только по горам с тех пор кружат слухи, что всякий раз, когда мать-Земля испытывает какие-то сильные потрясения, а род людской вступает в новую колею, появляются в скальных расщелинах, в глухих оврагах и межгорных ущельях, словно протест бессильный, словно тщетное предостережение старцы-чудовища, полузвери-полулюди, огромные немые слепцы.

И зовут старцев оных отщепенцами пещерными...

КНИГА ОГНЯ

Сборник, 1922 г.

КРАСНАЯ МАГДА

На посту пожарной дружины царила полночная тишина. Свет сигнального фонаря, подвешенного высоко на крюке под потолком, рассеивал тусклый веер лучей по квадратной комнате с двумя топчанами под стенами и шкафом для документов и запасных шлемов. Под окном, у стола, за партией в шашки сидели двое пожарных, время от времени пуская клубы желтого дыма из длинных вишневых трубок. Играли, похоже, без азарта, просто чтобы убить время, ибо движения их были ленивые, словно неохотные, а на лицах, утомленных бессонной ночью, была заметна скука и сонливость. Иногда кто-то из них широко зевал и расправлял сгорбленную над доской спину, изредка вполголоса бормоча какое-то замечание. И вновь наступала тишина, окутанная дымом трубок.

На топчанах лежали двое дежурных; один из них, у левой стены, смачно храпел в полную октаву, в то время как его напарник с противоположной стороны молча попыхивал папиросой, вперив неподвижный взгляд в потолок. В какой-то момент он отвел глаза от потолка, придавил догорающий окурок и швырнул его в угол комнаты. Один из игроков обернулся:

— Не спится, пан сержант?

— Что-то никак не получается. Играйте дальше. Хочу поразмышлять.

- 305 -

Снова выпрямился на лежаке, сплел руки под головой и задумчиво уставился на большой образ святого Флориана, висящий на стене. Мысли, похоже, были невеселые, ибо лицо его раз за разом хмурилось, и он то и дело мучительно сводил длинные черные дуги бровей.

У сержанта пожарной службы Петра Шпонара и в самом деле имелись причины для беспокойства. Три недели назад на работу в город вернулась его единственная дочь Магда, а вместе с ней все прежние заботы и страхи, которые заставили его два года назад отправить ее в удаленную местность, где