Свет вечный - Анджей Сапковский

– Их семь тысяч, – сказал он холодно. – С чем ты хочешь в поле парень?

– С именем Бога на устах! Да, Господи, я со своими иду!

– Не задерживаю.

– Если позволите, оставлю Житаву и я. Со своими людьми.

Лутпольд Ухтериц обернулся. И проглотил слюну.

Биркарт Грелленорт, посланник вроцлавского епископа. Высокий, худой, черноволосый и одетый в черное. Птичьи глаза, злая улыбка. И взгляд дьявола.

– Идите, – махнул он, разрешая. – Идите, господин, Грелленорт.

«Лишь бы подальше, – добавил он мысленно. – И не возвращайтесь. Ни ты, ни кто-нибудь из твоих чертовых всадников».

Рейневан чувствовал магию. Он умел ее чувствовать. Не утратил, как оказалось, этого полезного умения.

Высокую дорогу они оставили вскоре после выезда из Легницы, их вынудила к этому внезапная и чрезвычайная активность разъездов и патрулей, задерживающих всех для контроля и досаждающих всеми возможными способами. Вести с Лужиц привели к тому, что психоз гуситских шпионов, чародеек и еврейских диверсантов передался в Легнице всем, овладел всеми умами. При выезде из города они потратили уйму времени, Хойновские ворота полностью были в пробке. Правда, контролю и проверке подвергались только желающие въехать в город, но и выезжающих осматривали весьма подозрительно.

Дороги кишели вооруженными. Сразу за Легницей, как только они въехали на Via Regia, тракт, ведущий через всю Европу, тут же нарвались на конный отряд, контролирующий подорожных. Неприятностей они избежали, благодаря скандалу, который закатил возвращающийся домой киевский купец, разозленный тем, что кнехты распотрошили ему возы, и совершенно не понимают, что он им говорит. Около четверти мили отделяло их от таможенной палаты в Эйбемюле, Рикса подозревала, что там будет еще один контрольный пункт; вероятно, что пост и блокада были также возле таможенной палаты в Томашове. Таким образом, хоть Via Regia и давала возможность путешествовать быстро и удобно, разумнее было бросить трансевропейский тракт и ехать лесами.

Ночь застала их поблизости Хойнова, который после прошлогоднего рейда всё еще оставался руиной и пепелищем. Приглядевшись утром к пожарищам города, Рейневан засомневался, сможет ли он когда-нибудь подняться из руин.

Они попрежнему держались полевых дорог, тропинок и ухабистых лесных просек, направляясь на запад. Поглядывая сверху вниз, они миновали расположенную в долине деревушку над поворотом извилистой речки. И тут Рейневан почувствовал магию.

Он чувствовал ее, чуял нюхом в лесном запахе мха и живицы, слышал в нервном покрикивании соек и сорок, в шуме листвы и скрипе стволов. Внезапно нарастающая волна беспокойства заставила его остановить Риксу, сильно схватив за трензель ее коня. Прежде, чем она успела о чем-либо спросить, началось.

– Adsumus! Adsuuumus!

Из-за поросшего ежевикой хребта слева выскочили и бросились на них по склону десять Черных Всадников.

Они развернули коней и головокружительным галопом помчались вниз, к реке. Когда они ее форсировали в брызгах грязи, с правого фланга их окружили еще пять Всадников. Рейневан уже успел, хоть и на ходу, накрутить барабан своего охотничьего самострела, подбросил ложе к щеке и нажал на спуск. Помня старую науку и собственный опыт, он целился не в человека, а в коня. Получивший болтом вороной жеребец встал на дыбы и понес, сбросив на землю не только собственного Всадника, но и двух соседних, остальные пришли в замешательство, которое позволило Рейневану с Риксой прорваться. И сейчас они гнали, вонзая коням шпоры в бок, котловиной вниз, на равнину, туда, где белела полоска Высокой дороги. из-под копыт летел вырванный дерн. А погоня наступала им на пятки.

– Adsumus! Adsumus!

С яра справа, совсем близко, выскочили еще пять Всадников, на пяти конях. Они были так близко, что в одном из них Рейневан узнал девушку. «Я ее знаю, уже видел», – подумал он. И согнулся в седле, как раз вовремя, потому что брошенное копье скользнуло ему по плечу.

– Adsuuuumuuus!

С топотом копыт они выскочили на Via Regia, разогнались в сумасшедшей скачке. Всадники мчались следом за ними. Рейневан с изумлением заметил, как один из них выдвигается во главу погони, как он мчит с развевающимся наподобие демонических крыльев плаще. Он знал, кто это. Знал, прежде, чем узнал его лицо. Он наклонил голову на гриву и пустил коня в дикий бег. За Риксой, гнедая кобыла которой мчалась, как олень. Несмотря на бешеные усилия, Черные Всадники начали оставаться позади. Сначала незначительно, потом всё заметнее. Но погоню не прекращали. Рейневан знал, что они не прекратят. Рикса тоже это знала.

– Палата! – Она перекрикивала ветер. – Таможенная!

Он понял. Контрольный пункт в Томашове, который они хотели обойти, сейчас мог прийти им на помощь. Скопление людей могло быть их спасением.

Но от палаты их всё еще отделяло значительное расстояние. А кони, хоть и быстрые, хоть попрежнему не позволяющие Черным Всадникам сократить дистанцию, всё-таки, не были железными.

Рейневан почувствовал магию. Услышал ее.

Стенолаз, не прекращая галопа, поднял руку, выкрикнул заклятие. Кони Рейневана и Риксы в ответ дико заржали.

Дорога перед ними, бегущая среди шеренги деревьев Via Regia, до этого времени плоская, как стол, вдруг словно встала на дыбы. Там, где еще мгновение тому было ровно и гладко, теперь выросла крутизна. Бесконечный крутой подъем.

– Это иллюзия! – крикнул Рейневан. – Это чары! Этого нет!

– Скажи это коням!

Говорить не было смысла. Кони сбавили ход на подъеме. Они начали храпеть, хрипеть, ронять комья пены. Снизу доносился триумфальный крик.

– В поле! С дороги и в поле!

Они свернули. Но и поле уже не было полем. Была гора, на вид еще круче, чем дорога.

«Пришло время, – решил Рейневан, – для отчаянных средств».

Он вытащил из куртки шнурок и подвешенный на нем камень с прожилками в форме человеческого глаза. Якобы кастильский, якобы привезенный из Бургоса, приобретенный в легницком Переулке Магов. Купленный за три гроша. И, вероятно, столько же и стоявший.

– Viendo, no vean![227] – закричал он, сжимая талисман в спотевшей ладони, так сильно, будто хотел его раздавить. – Viendo, no vean! В сторону, Рикса, в сторону! К лесу! Езжай к лесу!

– Они видят нас! Окружают!

– Поворачивай к лесу!

Произошло невозможное. Невероятное и неправдоподобное.

Талисман отреагировал на активирующее заклятие. И подействовал.

Они мчались к лесу, а их догоняли крики, крики изумления и недоверия. А потом – крики злости. Они не оглядывались. С лицами, прижатыми к гривам, они мчались, сколько было силы в конях. Их бег замедлил и притормозил только лес, чаща, ветровал, глубокие буреломы. И тишина.

– Они нас не видели… – втянула воздух Рикса. – Действительно нас не видели… Мы стали для них невидимыми…

– Смотрели и не видели, – подтвердил он, глубокими вдохами успокаивая бешенные удары сердца. – Этот амулет… Я даже не надеялся… А если он действует действительно хорошо, то обманет их еще больше, им покажется, что они нас слышат… там, где нас нет. А это может быть, потому что это, в самом деле, хороший был периапт…

– Был?

Он молча показал ей шнурок. Без камня, который после активации рассыпался в порошок.

– Одноразовый, – вздохнула Рикса. – Как долго будут действовать чары?

– Там Грелленорт, – вспомнил он и вздрогнул. – Не будем слишком обманываться надеждой. Пока есть возможность, бежим. Затеряемся в лесах.

– Чтобы сбить их со следа, – Рикса подпихнула взлохмаченные волосы под капюшон, – давай сменим направление. Они будут высматривать нас на дорогах, ведущих в Болеславец. Подумают, что мы сделаем круг и вернемся на тракт. Давай поедем прямо на юг, как можно дальше…

– Не медля.

Она повернулась в седле.

– Ты видел ту девушку? Ту светловолосую?

– Видел.

– Это была Дуца фон Пак, любовница Грелленорта. Сущая дьяволица.

Он вспомнил. Внутренний двор замка Троски. Копье, прошивающее подмастерье столяра. Глаза цвета пучины горного озера. Прекрасные и абсолютно нечеловеческие. Дуца фон Пак.

– Поехали.

Они ехали целый день, так быстро, насколько это было можно без риска загнать лошадей. И насколько позволяло бездорожье, густой лес, болота, овраги, перегороженные плетением колючих веток. Ехали, оглядываясь и прислушиваясь. Но слышали только стук дятлов. Чтобы преодолеть за день наибольшую дистанцию, они остановились только тогда, когда темнота сделала дальнейшую езду полностью невозможной. Заночевали на относительно сухом холме, не решаясь разжечь огонь. Над кронами деревьев светил серп месяца, тоненький, как щепка.

– Возвращаемся, – решила Рикса. – Думаю, мы хорошо от них оторвались.