Старшая сестра - Воронкова Любовь Федоровна

– Марья Васильевна… что это такое?

Марья Васильевна улыбнулась и укоризненно покачала головой:

– А это что же такое, а? Кто это вас звал сюда, а? С больничной-то постели!

– Это неважно. Это совсем неважно, – ответила Елена Петровна, – всё равно мне уже пора… Но я услышала сегодня такой разговор, Марья Васильевна, и теперь вот… – Она указала на Зину и на её снятый галстук: – Ну что это всё значит, объясните мне, пожалуйста! Я просто как во сне…

– Идите сюда, друг мой, – мягко позвала её Марья Васильевна. – За то, что пришли раньше времени, я вас потом побраню. А правду сказать, очень хорошо, что вы пришли. У нас тут молодёжь шибко набедокурила! Идите-ка, идите сюда, классная руководительница! Идите, поговорите со своим классом! – И она тихонько рассказала вкратце, что здесь произошло.

Елена Петровна подошла к столу и встала рядом с Ириной Леонидовной и Олей Сизовой, которая во время этого бурного совещания совсем стушевалась.

– Что вы делаете, товарищи? – начала Елена Петровна. – Что это вы делаете? Я много лет знаю Зину Стрешневу, я знаю её с первого класса, она пришла ко мне вот такой крошкой… И на протяжении всех школьных лет я видела, как растёт этот человек, как он ведёт себя в жизни, – так же, как видела всех вас. Я была с вами – и с ней тоже – в те дни, когда вы готовились вступать в пионерский отряд. И в тот день я была с вами, когда вы давали своё торжественное обещание. И я, и вы – мы все знаем нашу Зину Стрешневу. И теперь я вас спрашиваю: была Зина плохим товарищем?

– Нет!.. Не была! – вразнобой ответил класс. – Она хороший товарищ. Она всегда заниматься помогала, кто отставал!

– И была ли она плохой пионеркой? Может, она несерьёзно, или нечестно, или пренебрежительно относилась к своим пионерским обязанностям, к поручениям, которые давал ей отряд? Оля Сизова, ответь ты на это – ты вожатая отряда.

Оля Сизова встала:

– Зина всегда выполняла поручения… И никогда не спорила. Всегда хорошо выполняла. Она была очень хорошей пионеркой!

– Может, она обманывала учителей?

При этих словах Тамара Белокурова покраснела и опустила глаза.

– Может, она бросала друга в беде? Может, она когда-нибудь лицемерила?

– Нет!.. Нет!.. Нет!.. – кричали девочки в ответ на слова Елены Петровны. – Она мне помогала, когда я была больная!.. И мне тоже!.. Она никогда не обманывала!..

– А вот теперь я и хочу спросить Симу: как же ты, Сима, председатель совета отряда, так легко, не задумываясь, предложила исключить из отряда хорошую пионерку только за то, что она ошиблась?

– Я думала… – хмуро ответила Сима, – я весь день думала… И я думала: раз не по-пионерски поступает, то зачем же ей быть в отряде? И… – губы у Симы дрогнули, – я… мне было очень обидно… Я ей больше всех верила… А она!..

Сима замолчала.

– Конечно, это обидно, – согласилась Елена Петровна, – только надо помнить и крепко держать себя и смотреть, чтобы личная твоя обида не решала судьбу товарища. А ты, Сима, это проглядела. Ну, это поправимо. Ты хоть к очень ошиблась, всё-таки останешься лучшим товарищем Зины. Это я знаю. Но вот хотелось бы мне поговорить сейчас о другой девочке…

Все обернулись и поглядели на Фатьму.

– Хотелось бы мне поговорить о Тамаре Белокуровой.

Тогда все глаза обратились на Тамару. У Ирины Леонидовны удивлённо и недоумевающе поднялись брови. А она-то как раз хотела привести Тамару как пример высокой принципиальности!

– Вот ты, Тамара… – Елена Петровна стояла прямо перед Тамарой и глядела ей в лицо. (Тамара хотела бы отвернуться, но некуда было, и она принялась внимательно разглядывать царапинку на парте.) – Вот ты, Тамара, увидела Зину с куличом. А почему же ты не побежала за ней, не остановила её, не поговорила с ней? Почему же тебе так нужно было, чтобы об этом непременно узнала вся школа? Разве не довольно было бы поговорить со своим вожатым отряда? Но нет, тебе непременно нужно было прежде всего бежать к старшей вожатой, устраивать вот такое судилище! Поступают так настоящие друзья? Нет, не поступают. И вот я знаю, что ты обещала Зине дружбу на всю жизнь, ты обещала не покидать друга в беде. А когда у Зины случилась беда, где ты была в то время? Почему тебя не было с нею в те дни, когда твоему другу была необходима твоя помощь? Поступают так настоящие друзья? Нет, не поступают. И совсем недавно слышала я такую речь. Ты, Тамара, держала конец своего пионерского галстука и говорила: «Если я окажусь плохим другом, снимите с меня его!» Так вот должна тебе сказать, Тамара, что ты оказалась плохим другом. И если придавать значение твоим громким словам, то надо бы сейчас этот галстук с тебя снять! Потому что, когда твой друг ошибся, ты не сумела вовремя остановить его и первая подняла против него руку!

Сдержанный гул прошёл по классу.

Тамара сидела красная, не поднимая головы. Ей уже казалось, что к ней сейчас подойдут и снимут галстук. Однако её испугало не то, как она вдруг останется вне пионерского отряда, это ей сейчас пока в голову не приходило, а то, как это на глазах у всех с неё снимут галстук и все будут глядеть, шептаться… может быть, насмешничать…

Но никто не подходил к Тамаре и не снимал с неё галстука. И как только внимание было отвлечено от неё, она, искоса поглядывая по сторонам, снова подняла голову и, спокойная, только слегка более румяная, чем всегда, сидела так, будто ничего особенного не произошло и ничего плохого о ней не было сказано. Зина, которая понемножку пришла в себя, поглядела на неё в эту минуту и была поражена: Тамара сейчас как две капли воды была похожа на свою мать – та же осанка, тот же уверенный, чуть снисходительный взгляд, то же спокойствие.

Зина отвернулась. Видно, Зина всё-таки была плохой пионеркой. Хоть сто раз повтори ей, что пионеры должны дружить и крепко стоять друг за друга, – с пионеркой Тамарой Белокуровой она больше дружить не могла.

– Я не хочу сказать, что Зина совсем не виновата, – говорила между тем Елена Петровна. – Конечно, мы знаем, что Зина это сделала не потому, что она верует в бога, не потому, что действительно считала нужным нести в церковь кулич. Она сделала это потому, что так велела бабушка. Старших надо слушаться. Это так. Но нельзя забывать и о том, что вы пионерки, что вы носите красный галстук на груди. Вступая в отряд, что вы торжественно обещали перед лицом своих товарищей? Верно служить делу Ленина, делу партии. Подумайте, какое высокое, какое большое обещание вы дали! Можете ли вы нарушать это обещание? Нет, не можете. Ни на один шаг вы не можете отступать от своих пионерских принципов. И если уж пришлось так – если старшие говорят противное этим принципам, выбирать не приходится. Трудно противостоять иногда, но что ж делать – надо противостоять. Павлику Морозову было нелегко идти против своего отца, но он не уступил, не сдался. Умер, но пионерской совести своей не уронил.