Тьма - Джеймс Херберт

— Брат Мартин требует, чтобы ты, брат Самуил, подошел к столу и выпил вместе со всеми. Он чувствует, что им нужна твоя поддержка.

Брат Самуил бросил тревожный взгляд в сторону столпившихся во тьме прихожан. Оттуда доносились протяжные стоны, некоторые женщины уже откровенно голосили. Он засунул руку в карман пиджака и крепко сжал пистолет. Брат Мартин предупредил его, что некоторых, возможно, придется уговаривать выполнить то, что от них требуется. Но он сказал, что Самуил должен будет ждать до конца, на тот случай, если яд на кого-нибудь не подействует или если кто-то только притворится, что выпил. Тогда все решит пуля в голову. Почему же брат Мартин передумал?

— Он приказал мне стоять у дверей.

— Я знаю, брат Самуил, — терпеливо ответил чернокожий, чувствуя, что ноги его начинают слабеть. Он отчетливо слышал голос Рэндела, настойчиво призывающий сосредоточиться и привлечь к себе Тьму. — Он передумал. Ты нужен ему там, брат.

— А кто будет караулить у дверей? Кто будет следить, чтобы никто не сбежал?

— Никто не сбежит. Все желают последовать за братом Мартином.

Толстяк коварно сощурился. Против своего обыкновения негр не ухмылялся. А с такого близкого расстояния было заметно, что он весь в поту. Брат Джон трусит.

— Если они хотят последовать за братом Мартином, то зачем ему я?

Вот гад.

— Некоторым нужна помощь, брат Самуил. Не все так тверды, как ты.

— А ты, брат Джон, тверд? Тебе не надо помочь? Негр силился унять дрожь в руках.

— Нет, брат Самуил. Это необходимо другим. Сейчас же выполняй его приказание и отправляйся туда. Он страшно рассердится, если ты этого не сделаешь.

Толстяк заколебался. Он посмотрел в сторону брата Мартина и разжал пальцы, сжимавшие в кармане пистолет.

Брат Джон проклинал себя за то, что не бросил всего этого раньше. Ему следовало устраниться, как Рэндел еще только завел эти безумные разговоры о самоубийстве. Эта идея не давала ему покоя с момента массового самоубийства членов секты «Человеческий Храм» в Гайане и разгорелась с новой силой после группового самоубийства в предместье Лондона около года назад. В последние недели это переросло в настоящее наваждение; можно было подумать, что ему открылась высшая истина. Господи, да надо было сматываться, как только Рэндел приказал достать цианид! Но он не верил, что этот человек доведет дело до конца. Когда все они будут сидеть вокруг и таращиться друг на друга в ожидании, что начнут падать как мухи, тут уж деваться будет некуда. Их это не очень позабавит, не говоря уже о брате Мартине.

— Иди, брат Самуил, иди же, не заставляй себя ждать.

К несчастью, брат Мартин уже искал его, зорко оглядывая толпу. В последнее время вера брата Джона явно пошатнулась. Он нуждался в помощи, а может быть, и в принуждении. Его отношение к брату Мартину утратило былой энтузиазм, и это позволить ему беспокоило учителя. Неплохая пришла мысль первому вкусить нектар загробной жизни.

— Брат Джон, где ты? Я тебя не вижу. Негр выругался про себя и отозвался:

— Я здесь, брат Мартин.

— Выйди вперед, брат, чтобы мы все тебя видели. Тебе предоставляется честь повести нас за собой.

— О, я не достоин подобной чести, брат Мартин. Только ты можешь вести нас! — Брат Джон облизнул губы и с беспокойством оглянулся на двери.

Брат Мартин засмеялся:

— Мы все достойны! Подходи и испей первым. — Он приблизился к чаше и, зачерпнув белым стаканчиком темно-красную жидкость, протянул его негру. Все повернули головы и посмотрели на брата Джона. Словно догадавшись теперь о его намерениях, брат Самуил широко расставил ноги в дверном проеме, отрезав путь к отступлению.

— Ах ты, дерьмо! — хрипло зарычал брат Джон и ударил толстяка ногой в пах. Брат Самуил упал на колени, схватившись за свои гениталии. Путь был свободен, и брат Джон одним прыжком вылетел в ночную тьму, еще более непроглядную, чем полумрак церкви. Вылетел и остановился.

Чьи-то холодные липкие щупальца окружили его со всех сторон и пробежали по коже ледяным прикосновением. Он вздрогнул и огляделся, но не увидел ничего, кроме расплывчатых точек далеких огней. Он попытался отступить, но эта липкость, казалось, приклеилась к его телу. Он с ужасом ощутил, что щупальца проникли в его голову и прикоснулись к чему-то в его сознании. «Нет, я не хочу!» — протестовал в нем какой-то голос, но другой тут же ответил: «Да, да, ты хочешь!»

Другие руки схватили его за горло, но это были уже не призрачные, а вполне реальные, огромные и сильные руки брата Самуила. По мере того, как их обоих все больше обволакивала чернильная тьма, хватка сжималась, а мысли брата Джона, спотыкаясь, уносились прочь от бесплотных щупалец тьмы, разрушавших его рассудок. Он опустился на каменные ступени перед храмом. Толстяк никого отсюда не выпустит. Но негр постепенно начал понимать, что брат Мартин был прав: это и есть бессмертие, которого они добивались. И хотя его тело содрогалось от боли, что-то внутри него трепетало от счастья. Ты был прав, брат Мартин, ты был ох как прав! Он восторженно осклабился, несмотря на то что сквозь сдавленную глотку в легкие уже не поступал воздух. Его налитые кровью глаза заволокло чернотой, и вскоре в сознании уже не осталось ничего, кроме всеобъемлющей, всепоглощающей тьмы. Да будет так.

Брат Самуил втащил его обмякшее тело в храм, и Тьма проползла следом, жадно устремляясь во все щели и задувая слабо мерцающие свечи. Не обращая внимания на крики ужаса, брат Мартин закрыл глаза и воздел руки, приглашая Тьму в свою церковь.

— Мы выпьем яд и сольемся с тобой, — провозгласил он и удивился, услышав, как ему показалось, издевательский смех. Очень похожий на смех брата Джона. Одна за другой с шипением догорали и гасли свечи, пока наконец все не погрузились во тьму...

— Скажи им, чтобы не поднимали шум, Алекс. Если власти пронюхают, что здесь проходит тайная сходка, у тебя отберут лицензию. — Шейла Брайен подняла стеклянную пинтовую кружку и проверила, не осталось ли на донышке грязи. Такому тщательному осмотру кружки в этом пабе подвергались далеко не всегда, но ведь и комендантский час вводят не так уж часто. Интересно, во время войны тоже были такие ограничения? Шейла считала, что нет, хотя откуда ей знать? Война случилась еще до ее рождения.

— Они ведут себя нормально. Никого не беспокоят. — Алекс посмотрел на свою жену с нескрываемым раздражением.

Это был крупный мужчина с огромным животом и громоподобным голосом, и чтобы управляться с ним, нужна была женщина под стать. Ему уже исполнилось сорок, а она только недавно разменяла четвертый десяток, однако благодаря сходству могучих форм они казались ровесниками.