Извек - Вадим Кондратьев

— Плюнуть бы на все дела, да куда-нибудь к девкам. — мечтательно вздохнул Дрозд.

На все дела? переспросил Бутян. На дела можно, лишь бы не в колодец и не против ветра.

А где ты тут колодец видел. косоглазый вытаращился ошпаренным раком и завертелся по сторонам. Убедившись, что колодца не видно, вновь обернулся к атаману:

А против ветра почему?

Обидится, рассеянно отозвался атаман, вглядываясь в далёкую полоску леса. Против ветра, с плевками не попрёшь. А ежели попрёшь, так сам же с оплёванной рожей и останешься.

Дальше шли молча. Взгляд Бутяна вычленял из массы леса пятна сочной зелени и особенно густые кроны, под которыми мог притаиться родник или ручей. Дрозд топал следом, озирался по сторонам, слюнявил палец, выставлял над головой и разочарованно шёл дальше.

Когда сплошная кайма леса раздробилась на отдельные деревья, под ноги начали попадаться клочки заморенной травы. Скоро над землёй затопорщился робкий кустарничек, повеяло влагой, а подошвы тихо зашуршали по мягкому изумрудному ковру. Налетевший порыв ветра колыхнул волосы и бросил в лицо свежие ароматы леса. Бутян с удовольствием втянул знакомый лесной дух. Странный звук за спиной заставил оглянуться.

Подручный торопливо утирал рукавом забрызганную морду.

Действительно, против не попрёшь. тоскливо скривился Дрозд.

А ты сомневался? Эт тоже самое, что топор вверх кидать. Как сильно ни забросишь, всё время возвращается и башку продырявить норовит. Только лучше не пробуй, — хохотнул Бутян, снова заметив в косых глазах глубокую задумчивость. — Просто так поверь.

Оказавшись в тени деревьев, вздохнули с облегчением, побрели, жадно вынюхивая влагу. Скоро заметили клочок буйной зелени. Ускорив шаг, почти подбежали к маленькой лужице, на дне которой трепыхался фонтанчик песчинок. Боясь замутить неглубокий источник, осторожно опустились на траву и припали пересохшими губами к ледяной воде. Несколько раз прерывались, чтобы перевести дух и снова пили, пока в раздутых животах не забулькало, как в степняцких бурдюках. Распустив пояса, продолжили путь. Подобревший Бутян бодро вышагивал между деревьев, уверенно выбирая направление. Дрозд же тащился следом, с такой кислой физиономией, что Бутян вскоре сморщился, будто грызанул дикое яблоко.

— Что случилось со славным и могучим Дроздом? — воскликнул он, останавливаясь. — Неужто, пока я отвернулся, волчью ягоду успел сгрызть? Или тебя с голоду так перекосило?

Подручный поднял на атамана два озера тоски. Не зная что ответить, отрицательно потряс головой. Видя ожидание батьки, вновь потупил косые глаза и негромко, но твёрдо произнёс:

— Зря мы всё-таки коней бросили. Когда ещё таких добудем…

— А я уж испугался, — облегчённо протянул Бутян. — Думал, тебя какая-то немочь пухотная прохватила.

Улыбка быстро сошла с тонких губ и атаман, задумчиво, прислонился к дереву.

— Думаешь мне не жалко?

Дрозд пожал плечами.

— А знаешь, — вдруг оживился Бутян. — Зря я тебя за собой потащил. Надо было назад отослать. Остальных успокоить, приглядеть за ними до моего возвращения. А теперь уж и не знаю, не поздно ли? Назад одному ещё день тащиться. А там опять в горы, да по горам…

— А отпустишь? — в глазах подручного блеснула робкая надежда. — Я б бегом враз добрался. Ночью бы шёл, только бы коняжки далеко не убрели.

— Так я и не держу! — расхохотался атаман. — Ломись, коли силы чуешь. Думаю, толк в этом будет. Передай хлопцам, чтобы носы держали по ветру, батька жив, здоров. А пока залижите раны и выдвигайтесь обходом к Чёрной Горке. Я там обожду.

Оживший Дрозд рванулся было прочь, но через несколько шагов остановился и растерянно оглянулся. Хохочущий атаман бросил ему клинок. Видя удивлённо вытягивающееся лицо, поспешно замахал рукой

— Беги, я себе дубинушку отыщу, а прощаться не будем.

Рука подручного ловко пихнула оружие за пояс, и он скрылся в зарослях, треща кустами, как стадо испуганных лосей.

ГЛАВА 15

Худой мир лучше доброй ссоры?!

Врут!

Хороший враг лучше, чем хреновый друг.

Сотник прикидывал направление. Выходило, что ехал правильно. Ещё раз вспомнил добрым словом дядьку Селидора. Многие дни и ночи Синий Волк гонял юнца, пока тот не научился верно чуять направления и длину переходов. Теперь память Извека сама отмечала точку отправления, и в голове день за днем откладывалась пройденная дорога. Нынешний же путь почти свернулся в кривую петлю и почти вывел к тем местам, где Кощей дал свое поручение.

Тропа пошла вверх, выбираясь из болотистых низин, кишащих комарами. Извеку казалось, что остервенелые звенящие твари выжили из этих мест всю живность от леших до мышей. Лягушки же наоборот: водились в изобилии, были довольные и откормленные, как полугодовалые цыплята. Сотник лишь жалел, что кроме золы да кислицы, нечем приправить нежное белое мясо.

После полудня комаров стало меньше. Лес посветлел и сменил мрачные чащобы на светлый сухой подлесок. Сквозь зелёный полог стали пробиваться струнки солнечных лучей. Чем дальше, тем чаще они собирались в густые пучки и пронизывали листву брызгами чистого света. Вскоре тропа выбежала на пригорок и последние комары, утомившись долгой погоней, наконец отстали. Впереди, в кронах деревьев, светились большие бело-голубые прорехи. Лес кончался. Близился и конец пути, когда предстояло отдать дорожные чудеса и получить обещанное. Сотник тронул каблуками бока Ворона. Тот, почему-то, пошёл ещё медленней и через несколько шагов вообще остановился, не доходя до опушки. Глаз сверкнул белком, уши настороженно замерли. Извек вгляделся в расстилавшуюся за деревьями равнину, пустую, словно стол перед открытием корчмы. У самого окоёма из туманной дымки вырастали три знакомые горы.

Слева от тропы ершился жиденький прозрачный кустарник. Чуть дальше, темнели макушки валунов. Всё казалось умиротворённым и безопасным, как огород бабки Агафьи: кузнечики в траве запиливали что-то тонкое и бесконечно длинное, а над головой разливала трели мелкая неутомимая пичуга.

— Покойно, как в вирые, — шепнул Извек Ворону. — Только тут не вирый, а мы не…

Он не договорил. У одного из валунов выросла человечья голова. Сотник разочарованно вздохнул:

— Эх, до чего ж не люблю…

Сдвинув меч поудобней, хлопнул коня по крупу. Убедившись, что хозяин всё видит, Ворон медленно подался дальше. Когда до камней остался бросок копья, странная голова поднялась, обнаруживая под собой крепкое тело. Человек вышел на тропу и, показав пустые руки, остановился. Сотник уважительно хмыкнул, узнав недавнего поединщика, оставшегося висеть на мосту. Придержав коня, удивлённо развёл руками.