Мститель - Михаил Финкель

Прокопович: – Шварцбард заявлял, что «Тризуб» призывал к погромам. В качестве редактора этого журнала я беру на себя ответственность за каждую статью, помещенную в журнале. «Тризуб» никогда не печатал погромных статей.

Торрэс читает статьи из этого журнала, призывающие украинских крестьян к расправе над евреями. «На Украине, – говорится, между прочим, в одной из этих статей, – антисемитизм развивается быстро и как следует».

Прокопович: – Наш руководитель Петлюра был весьма популярен среди войск. Его влияние было огромно. Мы тогда боролись и впредь будем бороться с большевиками.

Торрэс хочет прервать Прокоповича.

Кампэнши: – Дайте говорить бывшему председателю правительства Украины!

Торрэс: – Звание министра Петлюры для меня и многих других – плохая рекомендация.

Общий смех.

Кампэнши (обращаясь к Торрэсу): – Вот вы говорили про погром в Житомире. Великолепно. А знаете ли вы, что регулярные войска Петлюры арестовали одного из погромщиков, украинца Палиенко. Вот вам документ.

Кампэнши начинает быстро перелистывать изданную еврейским комитетом в Берлине книгу, по которой он читает историю ареста атамана Палиенко.

Торрэс (обращаясь к заседателям): – Кампэнши не огласил заключительной части документа. Там говорится, что Палиенко немедленно после ареста был освобожден и получил награду. Вот вам образчик правосудия Петлюры, которое так торжественно провозгласили гражданские истцы. Как я сожалею, что они не имели времени изучить как следует свое дело.

Заявление Торрэса производит большое впечатление. Кампэнши сконфуженно садится.

Объявляется перерыв до следующего заседания в пятницу, 21 октября.

Интермедия. Четвертый день суда

Допрос Александра Шульгина.

Заседание началось показаниями свидетеля обвинения, Александра Шульгина (бывшего министра иностранных дел Украины и профессора украинского университета в Праге). Свои показания Шульгин начинает с утверждения, что «Шварцбард совершил убийство по приказу из Москвы». По словам Шульгина, дело не в еврейских погромах на Украине, а в разгроме всей Украины большевиками.

Шварцбард: – Шульгин не хочет признать, что я действовал, как еврей, и поэтому он утверждает, будто я большевик.

Шульгин, продолжив свои показания, снова заявляет, что Шварцбарда ошибочно считают идеалистом, который мстил за евреев. Это, по словам Шульгина, бессмыслица, так как он просто агент ЧK, и даже не крупный, а мелкий агент.

Шварцбард: – Шульгин историк, и он должен все хорошо помнить. Но он забывает, что, когда следователь его спрашивал, что он делал во время погрома в Проскурове, он на это ничего не ответил. Во Франции труднее третировать меня, как еврея, чем в Проскурове, поэтому он меня называет большевиком.

Шульгин (рычит): – Агент ЧК!

В зале возникает шум. Когда водворяется порядок, Шульгин продолжает:

– В погромах виновны только большевики. Правда, в армии Петлюры было много подозрительных элементов, атаман хотел создать регулярную армию, но не имел для этого ни денег, ни вооружения. Я употребил во Франции все усилия, чтобы доставить ему деньги и амуницию. Антисемитизм существует везде. При царизме это было в порядке вещей. А на Украине было много евреев-коммунистов, потому что коммунизм привлекает униженных и бедных.

Торрэс: – Когда Шварцбард дрался в мировую войну за Францию, вы, г-н Шульгин, были послом союзника Германии, гетмана Скоропадского, при болгарском царе Фердинанде.

Шульгин: – Да, но я не хотел признавать Брестский договор без санкции союзников. Я пользовался полным доверием Клемансо[194], а в Болгарии я находился в таких отношениях с французским посланником, что он дал мне возможность поехать во Францию.

Торрэс подчеркивает, что в самый трагический для Франции момент мировой войны свидетель был представителем одного враждебного Франции государства у другого государства, боровшегося против Франции. «И после этого, – заканчивает Торрэс, – вы смеете выступать на этом суде! Скажите теперь, какие у вас доказательства, что Шварцбард, о котором донесения полиции утверждают, что он не принадлежал ни к какой партии, является агентом ЧК? Отвечайте!»

Шульгин: – У меня есть доказательства.

Торрес: – Какие? Предъявите их!

Шульгин: – Я не могу предъявить вам эти доказательства, потому что это скомпрометировало бы тех, кто мне их доставил.

Эти слова производят невыгодное впечатление. Чтобы рассеять его, Кампэнши оглашает письма двух французских генералов, командовавших французскими оккупационными корпусами на Украине. В этих письмах генералы называют Шульгина франкофилом. Один из авторов этих писем, генерал Фрейденберг, поздравляя Шульгина с его преданностью Франции, замечает, между прочим, что Петлюра является возвышенным альтруистом.

Торрэс оглашает письма Петлюры к австрийскому и германскому правительствам, в которых Петлюра благодарит германских и австрийских генералов за их помощь Украине. В этих письмах встречаются такие выражения, как «дружественная нация», «слава Германии» и т. д. Письма производят огромное впечатление в зале.

Шульгин: – Я не знаю этих писем. Бывают обстоятельства, когда приходится писать против своей воли.

После Шульгина выступает профессор Клод, который исследовал умственные способности Шварцбарда. Он заявляет, что Шварцбард совершенно искренен и склонен к идеализму.

Показания Удовиченко.

Затем допрашивается свидетель обвинения, украинский полковник Удовиченко.

Удовиченко: – Прекратить погромы было чрезвычайно трудно. Петлюра же был другом евреев и всегда боролся с погромами.

Торрэс: – Погром в Шаргороде происходил с 21 по 24 мая и со 2 по 11 июня 1919 г. Присутствовал ли при этих погромах полковник Удовиченко?

Удовиченко: – Нет.

Торрэс: – Ловлю свидетеля на месте преступления, он извращает факты, подтвержденные официальными документами. Вот рапорт правительству верховного начальника Подольского военного округа. Согласно этому рапорту, во время погрома в Шаргороде присутствующий здесь полковник Удовиченко лично руководил погромщиками. В Шаргороде дивизия Удовиченко умертвила 100 человек, причем эти убийства сопровождались крайними жестокостями: у жертв вырывали языки, выкалывали глаза и прочee.

В зале сильный шум и свистки.

Удовиченко: – Это был простой грабеж, быстро ликвидированный.

Торрэс: – Простой грабеж, во время которого убито 100 человек?

Удовиченко: – Я сейчас уже не помню, сколько тогда было убито.

Торрэс: – Кто же тогда представлял высшую власть?

Удовиченко уклоняется от прямого ответа, называет много имен, прежде чем доходит до Петлюры.

В зал вводят свидетеля обвинения, петлюровца Шумицкого, который также утверждает, что Петлюра был другом евреев. В доказательство этому Кампэнши приводит имена евреев-министров в петлюровском правительстве.

Торрэс указывает, что после погромов министры-евреи вышли в отставку.

– Первым, – говорит Торрэс, – ушел в отставку Зильберфaрб[195], потом ушли Ревуцкий[196] и Красный[197]. И после этого вы мне говорите, что во время погромов евреи были с Петлюрой? Как мы вчера убедились, г-н Кампэнши, вы очень легко обращаетесь с документами.

Кампэнши: – Вы меня обвиняете в извращении документов? Но у меня их еще достаточно! Посмотрим, что будет дальше.

Кампэнши перепрыгивает через перила, устремляется с развевающейся тогой к ошеломленным заседателям, подносит каждому из них какую-то книгу и заставляет её читать. Торрэс, в свою очередь, перепрыгивает через барьер и устремляется по следам Кампэнши. Председательствующий Флори делает безнадежный жест рукой, поднимается с места и уходит. Заседание закрывается при диком шуме.

Интермедия. Пятый день суда

В начале заседания один из присяжных заседателей заявляет суду, что он хочет задать обвиняемому вопрос.

Присяжный заседатель: – Пострадали ли вы лично или кто-нибудь из членов вашей семьи во время погромов на Украине?

Шварцбард: – Да, мои