Королевская пешка - Джоанна Мэйкпис

— Крессида, это, в самом деле, ты?

— Да, любовь моя. Я здесь. Но вам не надо много говорить, вы еще слишком слабы.

Он озорно подмигнул ей.

— Как тот котенок. Говорят, я здесь уже несколько дней.

— Да, любовь моя. Вы знаете, где вы?

— Ну да, в Лестере.

Чуть дрогнувшим голосом она спросила:

— Вы знаете… про короля?

Его темные глаза затуманились, он сказал:

— Знаю. Да упокоит Господь душу его. Она погладила его по лицу, затем провела пальцем по глазам, носу, подбородку.

— Вы обязаны вечно благодарить мастера Уэйнрайта. Вы должны слушаться его теперь и следовать всем его советам.

Она обернулась к их бывшему повару:

— Вы сказали, что хотите перевезти его отсюда. Все еще есть опасность?

Великан нахмурился.

— Кто знает? До сих пор казнили немногих, но милорд граф — случай особый. Многие сторонники Генриха пострадали из-за него.

Внезапно пальцы Мартина сжали руку Крессиды.

— Ты должна как можно скорее вернуться домой, в Греттон. Тебе ни в коем случае нельзя оказаться причастной к плану Уэйнрайта вывезти меня отсюда.

— Тсс, тсс. Мы все будем очень осмотрительны, обещаю. А теперь отдыхай. — Она с тревогой видела, как утомляет его малейшее движение.

— Поцелуй меня еще раз, прежде чем уйти. — Эти слова прозвучали как приказ, и она наклонилась с мокрыми от слез ресницами, чтобы поцеловать его в губы, потом в глаза, в подбородок… — Проследи, чтобы она благополучно вернулась в замок, Джек. Пусть твои родители по-прежнему считают меня мертвым, Крессида. Не беспокойся обо мне. Я сумею скрыться. Джек по возможности будет посылать тебе вести обо мне.

Крессиде не хотелось оставлять его так скоро, но она боялась, что ее долгое отсутствие заметят в замке. Она отошла к двери чулана и обернулась, чтобы еще раз взглянуть на Мартина; вдруг она быстрым шагом снова подошла к его ложу и вложила ему в руку ладанку.

— Береги ее. Она помогла спасти тебе жизнь.

Он слабо покашлял и приподнял голову, чтобы поцеловать ее пальцы; вместе с Уэйнрайтом она поспешно вышла.

Внизу она немного расспросила его:

— Каково его состояние на самом деле?

— Он еще слаб. Поначалу он приходил в сознание лишь ненадолго, но теперь ему лучше. Он потерял много крови, но рука его заживает, и вскоре мы попытаемся выбраться к морю. Ему опасно оставаться в Англии.

— Но я слышала, будто бы Генрих хочет выглядеть милостивым королем и собирается простить многих сторонников короля Ричарда.

Уэйнрайт устало сощурил свои выпуклые глаза.

— Поверьте, миледи, он никогда не простит милорда графа. Слишком много всякого между ними.

— Куда вы собираетесь увезти его?

— Если нам удастся, возможно, в Бургундию. Только все порты сейчас под контролем. Чтобы нанять корабль, нужно разрешение.

С горечью вспомнила она лицензию, которую выкрала для Хауэлла. Как ей добыть разрешение для Мартина? Может ли она довериться Хауэллу? И тотчас же поняла: нет, не может. Только один человек на свете мог бы ей помочь. Леди Элизабет скоро станет супругой нового короля. Мартин не скрывал, что относится к ней враждебно. Согласится ли она во имя былой дружбы с Крессидой помочь ему?

Отец Крессиды и не думал возражать против ее твердого желания отправиться в Вестминстер и дал ей сопровождающих из числа своих греттонцев.

— Непременно поезжай, дочь моя. Твоя дружба с принцессой должна иметь определенное влияние на короля Генриха, какое бы он ни принял решение о секвестровании владений твоего мужа. Твои права как вдовы будут защищены.

Он умолчал о том, что со временем новый король, быть может, предложит овдовевшей Крессиде нового мужа.

И вот теперь она сидела в приемной и ожидала, надеясь, что принцесса захочет ее увидеть и вспомнит часы, проведенные ими в дружбе и согласии. Ее пальцы неприметно касались выреза скромного платья, за которым она прятала письмо, отправленное ей Элизабет из Шерифф-Хаттона.

Дверь в комнаты принцессы отворилась, и паж надменно произнес:

— Графиня Рокситер?

Крессида поспешно встала, и он знаком разрешил ей войти.

Элизабет сидела в мягком кресле; на ней было красивое платье темно-красного цвета. Она тотчас поднялась и сердечно протянула руки, приветствуя подругу.

— Крессида, как я рада вас видеть здесь! — Она повелительно посмотрела на двух пожилых придворных дам, усердно вышивавших что-то, сидя подле окна. — Вы обе свободны. Ступайте же.

Дамы неохотно пошевелились, но принцесса не спускала с них холодных глаз, и они, наконец, пятясь, вышли, затворив за собою двери.

Элизабет заставила Крессиду сесть рядом с собой.

— Простите, что заставила вас ждать. У меня была леди Стэнли, она почти ежедневно меня навещает, и вы сами видели — мне не так-то просто остаться одной.

Она посмотрела на закрытые двери, и Крессида поняла, что принцесса, как и покойный ее дядя, уже успела осознать, что монархи лишены права уединяться, особенно ради того, чтобы отдаться своему горю.

Элизабет бросила взгляд на траурное платье Крессиды и тяжело вздохнула.

— Не могу выразить, как мне жаль, что вы потеряли Мартина в том ужасном лестерском сражении. — Она на миг отвернулась, словно не желая, чтобы Крессида видела выражение ее лица. — Но вы, по крайней мере, имеете право оплакивать его. Мне же это заказано.

В ее шепоте слышалось столько горечи, что Крессида протянула руку и нежно коснулась руки подруги. Внезапно Элизабет резко к ней повернулась:

— Вам известно, что я должна выйти замуж за короля Генриха?

— И стать королевой Англии. Да, миледи, и вся Англия будет радоваться в день вашего бракосочетания. Я желаю вам счастья.

— Так ли? — ломким голосом спросила Элизабет. — Я поступлю так, как необходимо, как поступили и все другие члены моей семьи. Этим предложением король оказал мне честь, и я должна принять его с почтительной благодарностью. — И тут же она добавила: — Я буду королевой лишь по имени, не так, как моя тетушка: ее муж прислушивался к ее советам, даже когда не мог, ради блага королевства, принять их.

Крессида молчала. Со стесненным сердцем она понимала, что Элизабет доверяет ей то, чего не может доверить никому другому. Она подняла голову и, заглянув прямо в голубые глаза принцессы, прочитала в них, наконец, всю правду. Элизабет действительно любила своего дядю настоящей любовью, любила его как мужчину, понимая, что любовь эта безответна, но ни о чем не сожалела, только знала — теперь — ужасную правду, что никогда уже не испытает этого чувства ни к кому другому.

— Могу ли я чем-нибудь помочь вам, Крессида? — мягко проговорила Элизабет. — Я еще в состоянии улаживать кое-какие дела личного свойства. Хотите вернуться ко двору, когда кончится ваш траур? Я была бы счастлива видеть вас рядом.