О смелых и умелых (Избранное) - Николай Богданов

Несемся в завихрениях вальса, выделываем ногами отчаянные па, скользим по настилу из подсолнечной шелухи, как по паркету, в обнимку с их сестрами, подругами детства, невестами. Наш верх, наша и музыка. И чуем, как любуются нами не только свои, сочувствующие, но и все прочие обыватели городка.

Дрожит здание пересыльного пункта от топота ног, сияет огнями, как единственное светлое пятно в нашем городке, притаившемся среди больших лесов, над заледеневшей рекою. А мимо, словно одобряя наше веселье, резво гудят, проносясь на восток и на запад, паровозы, ведомые нашими отцами.

И вдруг - происшествие. Врывается к нам в зал красноармеец. В буденовке, в ладной кавалерийской шинельке, с подвязанной рукой. И за плечами вещевой мешок. Только что с поезда свалился. Протирает смерзнувшиеся веки, разлепляет глаза, весь заиндевел, знать, на подножке ехал, и задает распорядителям вопрос:

- Дайте слово, товарищи! К порядку данного увеселения!

И здоровой рукой пытается дать гармонисту сигнал прекратить музыку.

Гул неодобрения ответил на такую бестактность. Но свобода слова у нас уважалась. Говори, если у тебя есть потребность.

- Товарищи молодежь! - воскликнул красноармеец, сорвав с себя шлем и комкая красную матерчатую звезду, нашитую поверх сукна. - Больно мне видеть, чем вы тут занимаетесь, когда Советская Россия вся в огненном кольце! Как это можно вертеться в плясках, когда фронт истекает кровью и белая гидра капитализма терзает нас со всех сторон! Больно мне видеть среди вас ребят, вполне способных носить оружие, а не барышень волочить!

- Заткнись, краснозвездный братишка! - остановил его Ваня Глухов. Пусть беляки рыдают и грустят, мы пляшем на похоронах старого мира и не забываем про нужды красного фронта, нет! Ты только взгляни на стол при входе. Какие на нем дары разложены!

На столе лежали груды подарочных кисетов, сшитых из бархатов, цветных сукон и вельветов, наполненные табаком. Заинтересовался боец, подошел и прочел такие вот лозунги, вышитые на них:

КУРИ, МИЛЫЙ, ДЫМ ПУСКАЙ,

БЕЛЫМ СПУСКУ НЕ ДАВАЙ.

Это вышила попова дочка, чтобы попасть на наш званый бал.

ЭХ, ТАБАК, ВЫРВИ ГЛАЗ.

БЕЙ БЕЛЫХ ВСЕХ ЗАРАЗ!

Это наказывала красным бойцам молодая купеческая вдова, ищущая забвения прошлого и новых радостей.

Все это объясняет ему Ваня.

- Даже из чуждой нам среды выколачиваем помощь фронту, вот как!

- Это, конечно, неплохо, такой кисет с табачком любому бойцу большая радость, - оттаивает наш принципиальный гость.

- Вот-вот, - поучает его Ваня, - мы тоже против танцулек, хотя в лесу живем, а не без понятия. Почитай, друг, что на плакатах пишем, - и указал на пригласительную афишу.

Вот она красуется, ярко нарисованная, как радуга:

В с е м! В с е м! В с е м!

В с у б б о т у

в здании пересыльного пункта

П О Л И Т И Ч Е С К И Й В Е Ч Е Р

с т а н ц а м и д о у т р а

Плата за вход: с барышни кисет, вышитый

в подарок красноармейцам, с кавалера

осьмушка махорки.

Д о к л а д ч и к и з ц е н т р а.

Гармонист - известный всем Бычков.

Кроме того, поперек здания были протянуты веревки, а на красной материи лозунги:

В ВИХРЕ ВАЛЬСА КРУЖИСЬ - С КОМСОМОЛОМ ДРУЖИСЬ.

Или такой вот:

НОГАМ ВОЛЮ ДАВАЙ

А ПРО ФРОНТ НЕ ЗАБЫВАЙ!

И лозунги эти и афиши красноармейца не совсем убедили.

- Позвольте, но ведь есть директивное решение, комсомольское Цека против танцулек, - напомнил он.

- А как же, мы и есть первые борцы против танцулек! - закрыл ему рот Ваня. - Да, да, вначале и нас чуть не захлестнула эта стихия, когда мы самоустранились. Разбрелась вся молодежь по домам, домишкам, квартирам да комнаткам. Кругом вечеринки. Но, получив директиву, возглавили мы это дело. И вот вся молодежь собралась вместе. Есть где передовым повлиять на несознательных. Прежде даже наши пролетарские девушки кружились с разными там сынками лавочников, дело доходило и до церковных браков. А теперь мы не только своих девчат вернули, но и кое-кого пританцовываем.

Вон посмотри, кого это так крутит под звук гармоники наш слесаренок Акимка Столяров? Дочку доктора, видал? Да раньше на такую картину он только издалека мог смотреть. А теперь обнял, как лучшего друга, и под музыку пошел кружить... Кружить и дружить... Я лично и мечтать не мог бы о такой интеллигентке, как Вера. Посмотри, что за красавица! А теперь запросто - подойду, обниму и увлеку в наш круг... Так вот и влияем на женскую молодежь всего города. И еще как! Имей в виду, нигде так не восприимчивы девчата к новому, как в танце. И прямо скажу: тихий шепот доходит иной раз лучше, чем громкая речь!

- Мм-да, оно, пожалуй... Но ведь и интеллигенты могут не зевать, пригляделся к танцующим боец и, увидев Веру в паре с Котей Катыховым, кивнул в их сторону Ване.

- А, это ничего... Последний вальс мой. Конечно, бывает и в этом деле перекос. Не сразу прививается идейность. Танцуют девушки и просто так, для своего удовольствия, с кем попало. Тут еще нам работать и работать... Но уже хорошо, когда вся молодая интеллигенция танцует с нами, а не против нас!

Рассмеялся краснозвездный, а Ваня наш не зевал. Лишь только заслышал он польку-бабочку, как подхватил пухлую попову дочку Катеньку, а ее сестренку Лидочку подсунул товарищу.

Лидочка уложила его руку на свою седлистую талию и, обдавая жаром, как только что вынутый из печки сдобный пирог, увлекла в круг. И понесся наш краснозвездный братишка откалывать с ней в паре веселую пляску.

А наш озорник и насмешник Глухов, игриво проносясь мимо, подмигивал: "Не зевай". Привлечь на свою сторону попову дочку считалось у нас одной из форм антирелигиозной пропаганды.

Так продолжали бы мы свое занятие до утра, чтобы светлее было провожать барышень по темным улицам нашего городка, но вдруг тревога.

В зал вбежала прямо с дежурства телефонистка и, найдя Веру, что-то шепнула ей. Вера своему кавалеру - Максу Шестеркину, Макс - Акимке, Акимка - мне. И вот уже все мы знаем - в ночи появилась банда.

Тихо, тайно надо исчезнуть нам с танцев и сразу на сборный пункт. С бала на банду...

Без шума, по одному стали мы сматываться. А Ваня в такой раж вошел, что никак его выбить из круга не удается. Ему и так и сяк намекают, скачет себе, напевает с задором пышной поповне:

- Что танцуешь, Катенька?

- Польку, польку, папенька.

- С кем танцуешь, Катенька?

- С комсомольцем, батенька!

Ему уж и ножку подставляли и за ушастые галифе хватали. Никаких намеков не признает. Думает, обычные шутки. Пришлось попросить гармониста прекратить на минутку трель, чтобы осадить танцора.

- В чем дело, где заело? - спрашивает он, утирая пот рукавом.

Заметив любопытствующие взгляды, мы сделали ему знак помолчать и потопали вниз по лестнице.

Сматываясь вслед за нами, Ваня отдал приказ Бычкову продолжать вечер, как обычно. И по дороге успел шепнуть Вере:

- Постараемся управиться быстро... последний вальс за мной!

- Я жду вас, как сна голубого, - пропела вслед ему барышня голосом приятным, как музыка.

- Куда вы, братики, торопитесь? - поинтересовался красноармеец. И, узнав, что на банду, пожелал присоединиться.

И вот мы на сборном. Малая кучка. Одна молодежь. Основные силы ЧОНа под командованием Климакова устремились курьерским эшелоном на Пичкиряево - гасить восстание кулаков.

И этим воспользовалась банда. Ну ясно, та самая неуловимая, которую никак не может поймать даже сам Климаков. Выскочила из лесу, разгромила контору лесосплава и, захватив казенный спирт, приготовленный для расчета с плотовщиками, гуляет в избушке сторожа.

Гуляет, беды не зная.

- Вовремя получили сигнальчик, сейчас мы их и прищучим, - говорит Ваня, рассматривая карту уезда, - сюда вот прикажем выехать вялсинским комсомольцам, а сюда вот батьковским, бандам нужно отрезать беговые дороги. Из-за реки на них двинем охрану лесозавода. А мы ударим напрямик, через переправу...

И поясняет краснозвездному:

- Связь на войне - первое дело, сам знаешь. Но у нас ведь война особая. Вся связь у кого? В руках телефонных барышень. Известно, у них в ушах все новости уезда. А на устах замки. Пойди посторонний узнай, что подружка подружке за дежурство расскажет... Большинство ведь не нашего поля ягодки - дочки попов, монопольщиков, сельских лавочников... интеллигентки! А ты говоришь, танцевать не надо. Ищем ключи к девичьим сердцам, братишка. И, как видишь, находим. Успех нынешней операции чем подготовлен? Вальсами!

И Ваня самодовольно рассмеялся, намекнув на успех у Веры. Недаром, значит, танцевал, недаром провожал, недаром шептал про светлое будущее, склоняя на нашу сторону. И вот телефонная барышня сообщила ценный секрет.

...Мчимся на резвых конях, лежа на розвальнях-санях вповалку. Щелкаем затворами, проверяя оружие. Звезды над нами в черном весеннем небе тревожно мигают. Невидимые гуси крыльями шумят. Повернули на юг перелетные стаи, испугавшись крепкого весеннего заморозка, летят митингуя. И кажется нам, будто крылатые трубачи играют нам с неба тревогу.