Бремя империи - Александр Афанасьев

Если бы они поднимались не на лифте, а по лестнице — возможно, кто-нибудь и увидел бы, как зашевелилась ночь, когда закрылась входная дверь высотного дома по улице Борж эль-Бражнех, девятнадцать. То тут, то там промелькивали тени, призрачные фигуры людей, чьей задачей было оставаться всегда невидимыми. Дом по Борж эль-Бражнех, девятнадцать, брали в кольцо…

Вот и дверь. Знакомая стальная дверь, без номера на ней и с надежнейшим швейцарским сейфовым четырехточечным замком. Перед дверью — вязаный коврик со смешным желтым утенком на нем.

Сноу достал из кармана увесистый кожаный футляр, раскрыл его и достал длинный круглый, со сложной нарезкой, сейфовый ключ. С замиранием сердца — а вдруг дверь заблокирована изнутри — вставил его в замочную скважину, надавил — ключ неожиданно легко провернулся. Кто-то положил руку на плечо, оглянулся — Мехмет. Тот с улыбкой показал британцу на место рядом с лифтом — смысла входить в квартиру британцу не было. Все трое налетчиков достали оружие — У Мехмета была короткая, но очень тяжелая стальная цепь, у одного из бандитов — пистолет, стреляющий резиновыми пулями, у второго — настоящий, хотя и дешевый револьвер.

Мехмет не верил в то, что русский опасен. Первого русского он убил в четырнадцать лет — то был ухажер его сестры, что стала шлюхой и позволила себе связаться с русским, с кяфиром. С оккупантом, попирающим его землю, держащим в рассеянии многие миллионы мусульман. В один прекрасный день Мехмет пошел за сестрой, дождался, пока она встретится с русским, и неожиданным ударом из темноты убил кяфира, обесчестившего его сестру. Рания тогда что-то крикнула, она узнала его — но жалости не было. Совсем. Еще один удар — и сестра упала рядом с оплывающим кровью русским.

Потом он убил еще двоих — обоих из-за денег, но оба были русскими. Своего соплеменника Мехмет не тронул бы никогда. А потом он вступил в братство, прошел подготовку в лагере и больше не убивал за деньги — сейчас он убивал за идею.

Сейчас в его руках была точная копия той цепи, которой он убил свою сестру, сделанная своими руками. Его любимое оружие, с небольшой, но очень тяжелой гирькой на конце — Мехмет ходил на бойню и тренировался пробивать череп быку с одного удара. Самое главное было не переборщить — если он ударит русского слишком сильно, то не миновать неприятностей. Да и бабу — бесстыжую русскую шлюху — тоже не стоит убивать сразу, она может принести много удовольствий братьям.

За дверью был короткий коридор, ведущий в огромную, почти стометровую гостиную. Баюкая гирьку в руке, Мехмет осторожно ступил в темноту, прислушался, принюхался. Ни звука, ни шороха — зато странный аромат, похожий на аромат благовоний, только сильнее.

Еще шаг. Еще.

То, что что-то не так, Мехмет понял, когда ступил в гостиную. Англиз говорил, что кяфир должен быть в спальне. Но, оказавшись в гостиной, Мехмет каким-то звериным чутьем понял, что впереди кто-то есть, он этого не видел, просто чувствовал. Мехмет выпустил гирьку из ладони, замахиваясь — но больше ничего сделать не успел. Кромешный мрак гостиной располосовали слепящие вспышки выстрелов.

Когда в нескольких шагах, приглушенные прикрытой дверью, загремели выстрелы — один за другим, словно молотком по листу жести, Сноу прижался к стене. Страхи, которые он безуспешно глушил алкоголем, вернулись удесятеренно — он понял, что никого из тех, кто зашел в этот дом, уже нет в живых. Русский снова переиграл их, сейчас он выйдет на площадку и увидит его.

Решение пришло само собой — бежать. Бежать куда глаза глядят, спрятаться где-нибудь, любой ценой вырваться из этой кровавой мясорубки, обмануть британцев, русских, всех! Ноги сами понесли к лестнице, этаж за этажом размыто мелькали перед глазами. На третьем этаже Сноу остановился, врезавшись с разбега в стену, заполошно оглянулся и понял — его никто не преследует. Может, русский подумал, что, кроме этих троих придурков, больше никого и нет? Еще три этажа, дверь — и свобода… Тяжело дыша, спотыкаясь и запинаясь, Сноу побежал дальше. Выход в холл на первом этаже с лестницы — она здесь была как запасная, пожарная — преграждала легкая дверь. С разбега толкнув ее, британский разведчик выбежал в холл — и остановился как вкопанный. Несколько человек, в почти одинаковых строгих костюмах, стоя в разных местах холла, внимательно смотрели на него.

— Что теперь?

Я включил свет. Держа на изготовку пистолет, подошел к распластавшимся в узком коридоре арабам, наклонился, приложил пальцы к шее одного, затем проверил второго, третьего. Пульса нет ни у одного. Белый ковер в прихожей, впитывая кровь, медленно набухал красным…

— Это ты убиваешь людей? Муллу и всех остальных. Я подозревала — но не хотела верить… — каким-то чужим, старым и страшным голосом спросила она.

Я убрал пистолет, повернулся к Юлии.

— Да. Что-нибудь скажешь по этому поводу?

Мы молча смотрели друг на друга.

— Мне собираться?

— Собирайся, — наконец проговорил я, — только быстро, минуты три, не больше. Пока они внизу, заняты делом. Я выведу тебя, пройдем через грузовой лифт. Там никого нет. Возьмешь такси, приедешь в порт. Сядешь на пароход, и больше не появляйся. Ни здесь, ни в моей жизни. Поняла?

— У меня паспорт в ванной. И деньги. Мне надо их забрать.

— Быстро.

Юлия отвернулась…

Вот и все…

То, что произошло, — должно было произойти. Это и есть кара. Не наказание — кара. Кара за все, что сделано… Места для нее в моем мире больше нет…

Юлия зашла в ванную, аккуратно повернула защелку. Конечно, не выдержит — но все же.

На краю ванной, матово поблескивая в свете потолочного светильника, лежала опасная бритва.

Санкт — Петербург

Здание Министерства внутренних дел

Ночь на 30 июня 1992 года

Улица, где находилось новопостроенное здание МВД — старое было слишком тесным и его в семидесятые отдали под музей МВД, — была полностью занята правительственными зданиями. На некоторых были вывески, на некоторых не было. Основательное, модерновое здание МВД располагалось между роскошным, но в два раза меньшим зданием Министерства уделов с одной стороны и зданием Фонда новых технологий[131] с другой. Офисной площади хватало всем, не хватало мест для стоянки машин, в этой части города со стоянками были постоянные проблемы. В Москве, например, вопрос со стоянками решался просто — строили подземные, уходящие вглубь на десятки метров стоянки, строили же и подземные дороги для разгрузки наземных магистралей. В Петербурге этого сделать было невозможно, почва была зыбкая и болотистая, поэтому выкручивался, кто как мог. Но сейчас, когда часовая стрелка только что минула цифру «двенадцать», отдавая дань наступившему новому дню, машин не было, и те, кто приехал в министерство, припарковались у самого его входа. Матово горящие во тьме окна свидетельствовали о том, что те, кто поставлен Государем следить за порядком и благочинием на Руси, работают до глубокой ночи.

Собрались в кабинете коллежского асессора Круглова, хотя помещение, выделенное ему, вряд ли можно было назвать кабинетом. Это была причудливая мешанина из работающих и неработающих компьютерных системных блоков, мониторов, какие-то стойки с проводами. Сами провода в беспорядке змеились по полу, и непривычный человек, зайдя в кабинет, вполне мог зацепиться за них ногой и упасть. Стульев в кабинете было только два, один из них хозяин кабинета предложил товарищу министра, на втором уселся начальник департамента по борьбе с терроризмом. Сам же Круглов уселся на давно вышедший из строя компьютерный системный блок, причем уселся привычно и по виду никаких неудобств от столь неудобного сиденья не испытывал.

— Давай, покажи, — кивнул Ковалев, который подавал Круглову данные на анализ.

Коллежский асессор, пробежавшись пальцами по клавиатуре, вывел на самый большой монитор карту Империи с горящими на ней непонятными значками.

— Мы проанализировали общественную, политическую и религиозную активность на предстоящий месяц, забили в программу все мероприятия, что должны состояться, включая даже мероприятия, что указываются в разделе светской хроники. Отдельно мы взяли уже давно известную карту с нанесенными на ней объектами с повышенным риском террористических атак. И вот что получилось.

Круглов ударил по нескольким клавишам, и на карте замигали тревожным красным светом десятки точек.

— Что это? — спокойно спросил товарищ министра.

Он знал, что докладывать как положено Круглов никогда не научится и надо всего лишь проявить немного терпения, чтобы получить информацию, обычно оказывающуюся нужной и ценной.

— Анализ выдал несколько десятков возможных целей террористов. Прежде всего мы немного изменили алгоритм поиска, поменяли приоритеты. Если раньше программа ставила в качестве приоритетных целей для террористического удара объекты техносферы, такие, как атомные станции, нефте- и газопроводы, опасные производства, объекты стратегической железной дороги, то теперь в качестве целей высшего приоритета мы поставили места массового скопления людей, используемые для отправления религиозных культов. Все объекты техносферы у нас являются режимными, они надежно прикрыты с точки зрения контрразведывательных и антитеррористических мероприятий. А вот с местами отправления религиозных культов намного сложнее — там сложно установить надежный режим прикрытия. Объекты эти посещаются огромным количеством людей, при входе их не обыскивают, технический контроль тоже затруднен. К тому же и Духовное управление и Патриархат категорически возражают против усиления режима на своих объектах. В результате родилась новая карта возможных целей, но из всех них наивысший приоритет имеет одна! — Круглов показал на один из маячков на мониторе, находящийся в самом центре карты России.