Дочь мадам Бовари - Наталия Миронина

– Вряд ли, но мое лицо вы могли видеть на больших рекламных щитах, в газетах и по телевизору, – с этими словами Берта вытащила из сумки газету. Лиля, отставив чашку, развернула ее.

– Да, точно, это вы. Так вам дали условный срок?

– К удивлению многих. Все ведь так жаждали моей крови. Можно подумать, я украла у каждого человека по миллиону.

– Но вы обманули многих, продав их собственность.

– Это было сделано для того, чтобы продолжить строительство и сдать объект в намеченные сроки. Я бы все вернула, для этого была даже разработана специальная схема. Все были бы с квартирами. Просто время сыграло против нас.

– Ходили слухи, что вас, что называется, заложили… Кто-то рассказал о ваших махинациях. Вы уж извините, что так говорю.

– Да, я даже знаю, кто это… Но что делать?!

– Вам же хотели очень серьезный срок дать, но дали условный.

– Это еще одна загадка в моем деле. Но, с другой стороны, я погасила все задолженности. У меня конфисковали все. Осталась квартира отца. Ее не имели права отобрать. Поэтому суд и смягчил так сильно наказание, но многие в такой ситуации отсидели бы реальные сроки.

– Думаете, кто-то заступился за вас?

– Хочется думать, и еще хочется узнать, кто это был. Со мной сейчас разорвали отношения все, кто раньше дружил и старался подружиться.

– Ну, это меня не удивляет… Человечество непостоянно и в своей любви, и в своей ненависти. Вам жалко ваш недостроенный дом?

– Ужасно. У меня мечта – достроить… В моей теперешней ситуации это звучит смешно. Но кто знает, как повернется жизнь?!

– Да, действительно, чем черт не шутит. Одним словом, я принимаю вас на работу. Оклад будете получать максимально большой, принятый у нас в издательстве. Завтра выходите на работу.

– А как же собеседование? – Берта удивленно посмотрела на Лилю.

– Вы его прошли успешно. Если бы вы ответили, что не хотите достроить свой дом, я бы вас не взяла. До завтра. У нас тут такое творится – работы непочатый край.

Впервые в жизни Берта поняла, что маленькая вязаная салфеточка может в корне поменять жизнь. В тот момент, когда она встретила старушку, продававшую свое вязание у метро, у нее в кармане лежало совсем немного денег, дома, вернее в квартире, которую она только что сняла, лежал килограмм картошки, кусочек венгерского шпика и пакетик с изюмом в шоколаде. Вчера она отдала почти все деньги хозяйке, а потому картошку планировала сварить в мундире и съесть ее с кусочками шпика. На десерт полагался изюм в шоколаде и чай. Берта совершенно не переживала по поводу еды, дешевой одежды и отсутствия дорогих жизненных мелочей. Она спокойно обходилась без вещей, уже ставших привычными. Берта даже не приняла помощь от Сани, который раз за разом присылал ей деньги, звонил, звал приехать к нему, жить в одном доме.

– Послушай, это тебя ни к чему не обязывает. Мы можем даже не встречаться. Переведешь дух, отдохнешь, осмотришься. И отцу будет легче.

Берта была благодарна Сане за заботу. Еще во время следствия он увез отца к себе, поселил в маленьком гостевом доме, чтобы тот не чувствовал себя обязанным и скованным. Саня не оставлял его надолго в одиночестве, постепенно привлекая к своим делам. В самые тревожные дни, когда решалась судьба Берты, они были вдвоем. Берта запретила приезжать им в Москву.

– Ты пойми, для меня будет ужасно видеть здесь отца. Если ты хочешь как-то мне помочь – будь с ним там. Это действительно мне надо.

Саня смотрел на Берту такими глазами, что у нее сжалось сердце – Саня ее любил до сих пор, и для него случившееся было такой же трагедией, как и для ее отца. Берта помнила тот день, когда провожала их – отец был растерян, невнимателен, он толком не понимал, что и как надо сейчас делать. В его сознании была только одна мысль – его дочь кто-то оклеветал. Именно оклеветал, поскольку не могла Берта, воспитанная им, совершить то, в чем ее обвиняют.

– Папа, я это сделала, ты должен это понять, – Берта говорила нарочно суровым тоном. Она понимала, что отцу тяжелее будет воспринимать незаслуженное обвинение, чем справедливый приговор.

– Как сделала?! Зачем?! – вскинулся отец.

– Мне нужны были деньги, чтобы закончить строительство. Понимаешь, мы не могли быстро продать активы – либо деньги предлагали смешные и они не решали наших проблем, либо вообще не было покупателей. Банки, где мы кредитовались, давили, выдвигая зверские условия. Я могла потерять все, во что вложила огромные средства. Я боялась потерять дом. У меня были «ножницы», а деньги за вторичные продажи вдруг потекли ручьем. Ты же помнишь, какой был ажиотаж!

– Ты зачем это сделала?! Зачем?! Столько горя сейчас у нас…

– Папа, я не рассчитала собственные силы. Так иногда бывает. А потом, у меня всего столько было – дома, земля, квартиры, машины. Мне казалось, стоит продать хоть что-нибудь, так все проблемы и исчезнут…

Отец уезжал полный горя, но Берта знала, что Саня его поддержит. Сама же она вздохнула с облегчением, когда осталась одна. Ей сейчас никто не нужен. Ей нельзя было отвлекаться на эмоции и чувство вины перед близкими.

Ей предстояла борьба.

Самое удивительное произошло на процессе. Несмотря на безумные цифры исков, несмотря на «жажду крови» тех, кто еще вчера пытался через высокопоставленных знакомых стать счастливым обладателем жилых метров в «Алмазном полумесяце», несмотря на явно раздутый скандал в прессе и на телевидении, приговор оказался очень мягким. Из зала суда она вышла почти свободной. «За сотрудничество со следствием, за быстрое возмещение ущерба, нанесенного заинтересованным лицам, за…» – адвокат частил, поддерживая Берту за руку. Он сам был безумно рад такому исходу и в глубине души понимал, что это решение суда – не только его заслуга. Ему хотелось пообедать с Бертой, наконец поговорить с ней о чем-то еще, кроме процесса. Но Берта, с благодарностью пожав ему руку и пообещав обязательно позвонить «на днях», поехала домой. Ее домом пока была квартира отца, поскольку все ее имущество было опечатано. Придя домой, она приняла несколько важных решений. Во-первых, она будет жить одна, квартиру будет снимать. Во-вторых, надо уговорить отца остаться пока у Сани, тем более что, по последним сообщениям, Саня нашел ему работу. В-третьих, ни при каких обстоятельствах она не примет ни от кого помощи ни в каком виде – ни в виде жилья, ни в виде денег или работы. Отцовскую квартиру, которая будет пустовать, пока тот гостит у Сани, она сдавать не будет – все в ней останется так, как было. В том, что произошло, виновата только она, она и будет исправлять свои ошибки. Надо только подумать, как это сделать. В глубине ее души затаилась маленькая мечта о большом реванше. Но сейчас она благодарила высшие силы, которые оказались так милостивы к ней. «Мой день еще наступит!» – думала она, борясь с желанием съездить и посмотреть, что происходит с ее домом. Квартиру она нашла быстро. Долго не раздумывая, она выбрала квартиру в районе Коломенского. Район был не близкий, хоть и в пятнадцати минутах езды от метро. Берту это устраивало – вряд ли ее соседи по кирпичной девятиэтажке семьдесят пятого года постройки следили за громким судебным процессом. Подъезд был чистый, хозяйка квартиры спокойная, сама квартира аккуратная. Мебели в ней было немного, и вся она была сурово-громоздкая.