Стрелок - Михаил Михеев

Глушитель… Они в местную картинку не вписываются, не было здесь подобных игрушек, но Александр протащил один контрабандой. Полковник наверняка знал, что его подчиненные тащат что-нибудь левое, но предпочитал закрывать на подобные мелочи глаза… Вот и пригодился. ТТ с насадкой на ствол выглядел устрашающе, хотя, конечно, баланс оружия изменялся, да и точность выстрела падала. Плевать, он все равно не промахнется. Осталось выбрать позицию, с которой можно работать по всем точкам. Крыша станции подходит идеально… Черт! Тут еще один пост, как он его пропустил… Но пожарная лестница, по которой он забирался, надежно скрыта темнотой, и он успел спрятать голову сразу же… Ну что же, начнем, помолясь.

В ночной тишине выстрелы казались оглушительными, хотя на самом деле это были почти неслышные хлопки. Четыре выстрела – четыре трупа. Александр броском оказался на крыше, ухитрившись не лязгнуть навьюченным оружием. А это, кстати, подвиг, достойный Геракла, – все это железо ощутимо давило на спину и мешало. Зато трофеи впечатляли: три винтовки – ерунда, но еще один пулемет как раз в тему. Особенно учитывая, что в своем одна лента, а здесь, помимо уже заправленной, сразу две запасные. Все, теперь можно и повоевать.

Александр оглянулся – нет, все нормально, никто пока тревогу не поднимает. Даже если и услышали хлопки, с выстрелами их никак не ассоциировали и, соответственно, не задергались. Зато он теперь занимает господствующую высоту, с которой может обстреливать практически любую точку станции и половину города. А вот его хрен достанут, разве что с вышек, но это решаемо.

Еще четыре хлопка… Пусть теперь гадают, как это диверсант ухитрился положить четверых из пистолета точно в головы. Если будет кому гадать, естественно. Пора начинать? Или еще нет?

Поглядев на часы, стрелки которых слабо, почти незаметно фосфоресцировали, Александр еле удержался от того, чтобы присвистнуть. Он-то думал о том, как бы успеть прежде, чем напарник выйдет на позицию… Успел – еще полчаса ждать осталось. Что-то он в ударном темпе всех тут отстрелил. Да уж, будь у него ноктовизор, можно было бы заняться отстреливанием патрулей, так, на всякий случай, но ничего не поделаешь, придется сидеть тихо и не высовываться. Конечно, Павел, скорее всего, уже готов к атаке, ему-то преодолевать куда меньше преград, но лучше не рисковать, мало ли. Назначили время, по часам и начнут, незачем ставить под удар операцию из-за излишней поспешности.

Ночь была теплой, но Александр внезапно почувствовал сильнейший озноб. Понятно, мокрая одежда, потому адреналин потихоньку ушел из крови. Он быстро осмотрел трупы немцев. Увы, все одеты по-летнему, пришлось довольствоваться кителем. Выбрав здоровенного фрица, одежда которого не была заляпана кровью, Александр в темпе раздел его, натянул ощутимо попахивающую потом и немного великоватую одежду поверх своей. Интересно, нет ли у него вшей, мелькнула в голове запоздалая мысль, но поздно. А вот с чем повезло, так это с его запасливостью – в трофейной фляге обнаружился мерзейший на вкус шнапс. Ну и плевать, двадцать граммов для сугреву еще никому не мешали, равно как и кусок хлеба на закуску. Говорят, опытные солдаты перед боем предпочитали не есть, чтобы в случае ранения в живот было больше шансов выжить. Так это или нет, Александр не знал, да и плевать ему сейчас на это, если честно. Только когда он пробирался к станции, до него по-настоящему дошло, что шансов остаться в живых у него минимум. Ради чего он сюда полез? Это для киллера так и осталось загадкой, но отступать уже некуда.

Секундная стрелка методично отсчитывала круг. Когда она входила в последний сектор, Александр, безучастно сидящий и механически оглядывающийся вокруг, будто выпал из состояния анабиоза – организм резко включился, словно повернули невидимый тумблер. Стрелок мог поклясться, что слышал в голове щелчок, но это, конечно, всего лишь выверты перегруженного эмоциями и усталостью сознания. Одним коротким, механическим движением он скинул с себя немецкий китель и сам поразился точности своего движения, такого выверенного, словно он снимал и надевал подобную одежду не одну сотню раз. Но все это прошло как-то мимо, фиксируясь сознанием в числе множества незначительных и ничего уже не значащих фактов. Руки тем временем делали свое дело четко и правильно, не отвлекаясь на ерунду и не совершая лишних движений.

Вот он, обещанный «Бабах!». Взрывы мин, совсем даже несильные, и громовой удар взрывающихся и загорающихся цистерн с топливом. Не боеприпасы, конечно, но все равно нехило рвануло, разбрасывая во все стороны потоки жидкого огня. От пылающих цистерн потекли горящие ручейки, и пожар немедленно перекинулся на стоящие вокруг остальные цистерны и вагоны. Сами собой организовались еще несколько очагов, пока еще хиленьких, но лиха беда начало. Все, программа-минимум исполнена, осталось сделать так, чтобы немцы возились с результатами ночного кошмара как можно дольше.

Как любят говорить поэты, стало светло как днем. Чушь, свет был совсем иной – неровный, пляшущий и, несмотря на все большие масштабы пожара, не такой уж яркий. Однако видимость стала заметно лучше, и панику среди немцев было видно невооруженным глазом. Носились туда-сюда часовые, кто-то кричал «Аларм! Аларм!», тревога, мол. Александр не удержался и, воспользовавшись трофейными винтовками, тут же переколотил хорошо видных на фоне пламени немцев, имевших несчастье во время первого акта пьесы находиться на станции. Тылы обезопасил. Судя по тому, что в ответ не прозвучало ни одного выстрела, они так и не поняли, кто и откуда их убивает. Даже то, что их убивают, не поняли – просто умерли, и все. Однако это было возле вагонов, а творящееся вокруг действо начало напоминать растревоженный муравейник.

Первыми из небольшого здания, стоявшего чуть в стороне, появились зенитчики, они чесали к своим орудиям, как в задницу укушенные. Все правильно, если причина взрывов – налет русских бомбардировщиков, которые ухитрились прошляпить, то артиллеристы должны быть возле своих орудий. Если же это атака на станцию (а это крайне вероятно, потому что гула моторов в небе не слышно), то зенитки тоже отнюдь не бесполезны. Эти орудия – штука универсальная, работать могут и по воздушным, и по наземным целям, и снаряд хороший, мощный. Таким и пехоту глушить удобно, и танк, случись что, остановит даже лучше, чем выпущенный из специального противотанкового орудия.

Александр позволил зенитчикам занять места возле своих орудий, а потом спокойно покрошил их из пулеметов. Очень удобно, когда под рукой сразу два МГ, не надо перетаскивать с места на место, только успевай сам туда-сюда перебираться. Единственно, немецкие патроны ухитрились подложить свинью – в лентах, в числе прочих, оказались и трассирующие пули. Это, конечно, удобно с точки зрения прицеливания, но в ночном бою здорово демаскировало. С некоторым запозданием Александр вспомнил читанное когда-то, что многие немецкие пулеметчики снаряжали ленты целым комплексом патронов, вставляя по очереди трассирующий, зажигательный, бронебойный и обычный. Тем не менее менять что-либо уже не получалось, а потом и вовсе немцы повалили такой толпой, что думать стало некогда.