Грешники - Алексей Чурбанов

— Ну как, узнал? — добродушно-бодрым голосом спросил Валю Заварзин, и до того стоявшие молча, опера задвигались и разом заговорили: «А как же? Такие характерные морды — и не узнать?»

— Ну? — уже серьёзно поддавливал Валентина Заварзин.

— Сейчас, — ответил Валя, — дайте подумать.

— Ну, думай, только быстро. Вон тот, — и Заварзин указал на фотографию мужика, претендовавшего на роль «маленького», — я вижу, тебе приглянулся.

— По описанию всё сходится. — вступил в разговор Бородюк. — Он ножом поработал, а? Валентин Иванович?

— Что-то есть, но лицо я плохо помню. Вот фигуру его, особенность движений запомнил хорошо.

— Дадим, дадим мы вам сегодня и на фигуру, и на движения его посмотреть.

— Вы его поймали?

— Мы его поймали, а вы его опознали, так ведь?

— По лицу на сто процентов не могу сказать. Да и тот вроде помоложе был.

— Правильно, он в жизни моложе выглядит. Да вы сами всё сейчас увидите. Подпишите пока протокол в том, что вы опознали по фотографии того, кто ударил ножом вашу подругу Окладникову Елену, — как отчество-то? — причинив ей телесное повреждение средней тяжести. Зовут негодяя Шилов Дмитрий Сергеевич по кличке Шило, уголовник-рецидивист, мастерски владеющий холодным оружием. Его взяли вчера с поличным при попытке совершения вооружённого ограбления в том же парке.

— Я подпишу, но прошу письменно отметить, что я не на сто процентов уверен, — твёрдо сказал Шажков.

— Как угодно. Допишите это сами, — равнодушным голосом произнёс Заварзин, — только быстрее, а то на опознание опоздаем, и все понятые разбегутся.

Валентин сделал приписку и подписал бумагу. Заварзин быстрым движением забрал у него листок, убрал в папку и сказал, обращаясь к лейтенанту: «Объясните потерпевшему его обязанности и потом приходите к нам. Не задерживайтесь». Он вышел из кабинета, и с ним вышли двое незнакомых оперативников, закрыв за собой дверь. В кабинете остались только лейтенант Бородюк, рыжеволосый парень в штатском и Валентин Шажков — как на первом допросе.

— Валентин Иванович, — обратился к Шажкову Бородюк, и тон его показался Вале вкрадчивым, если не заискивающим, — мы только что провели процедуру опознания по фотографии подозреваемого, совершившего преступление против гражданки Окладниковой Елены Владимировны. Он опознан вами.

— С оговоркой, — вставил Валентин.

— С оговоркой, — подтвердил Бродюк, — и это отражено в протоколе.

— Да.

— Теперь, — продолжал Бородюк, как и накануне отойдя к окну и стоя в профиль к Валентину, — вы должны опознать преступника лично. Это ответственная процедура, и я предупреждаю вас о том, что вы несете полную ответственность за отказ от дачи показаний и за дачу заведомо ложных показаний.

— Даже несмотря на то, что я потерпевший?

— Разве это даёт право на дачу ложных показаний?

— Нет.

— Ну вот. Тогда объясняю процедуру. Вам покажут троих людей, одним из которых будет искомый преступник. Вы должны его опознать в присутствии понятых и расписаться в протоколе. Вопросы есть?

— А если?..

— Что «если»?

— Ничего. Всё понятно.

— Приятно общаться с понятливым человеком, — усмехнулся Бородюк. — Пошли.

Среди трёх представленных Шажкову людей «маленького» бандита не было. Если, глядя на фотографию, ещё можно было в чём-то засомневаться, то глядя на живых людей — нет. И Шажков, посмотрев последовательно на каждого из троих, точно уяснил для себя, что опознавать здесь некого. Капитан Заварзин, видя заминку, задал наводящий вопрос, но Валентин молчал. Процедура затягивалась, и Заварзин обернулся к лейтенанту Бородюку: «Вы предупреждали товарища об ответственности за отказ от показаний и за дачу заведомо ложных показаний?»

— Так точно, — отчеканил Бородюк и сделал страшные глаза в сторону Шажкова.

И тут Валентина разобрала злость. Он понял, что никто здесь «врагов» искать не собирается, а всё валят на этого Шилова. Бандит он или не бандит — не имеет значения. Главное, что это не он ранил Лену, и не с ним Валентин жаждал встречи, и не ему пророчил страшное наказание. И не этого Валентин ждал от родной милиции.

— Я не знаю никого из этих людей и никогда с ними не встречался, — в звенящей тишине наконец произнёс Шажков хриплым голосом.

— А вот ваша подруга однозначно опознала Шилова, — напряженным голосом ответил ему капитан Заварзин, — и опознает его при очной процедуре. Привезите на процедуру опознания гражданку Окладникову, немедленно, — приказал он лейтенанту Бородюку, и тот кивнул головой, но остался стоять на месте.

— Вы были в больнице? — спросил Валя, доставая из кармана мобильный телефон.

— Отставить! — сорвавшись на фальцет, крикнул Заварзин, и стоявшая рядом средних лет женщина, приглашённая в качестве понятой, вздрогнула и недовольно поморщилась. — Отдайте телефон лейтенанту и следуйте за мной, — сдерживаясь, почти спокойным голосом сказал Валентину Заварзин. — Не заставляйте меня применять силовые методы.

Шажков отдал мобильник подскочившему Бородюку и, подталкиваемый незнакомым оперативником, вышел вслед за Заварзиным в коридор. Его провели из «хозяйской» части УВД в «службы», и через пять минут он оказался в антураже сериала про «ментов» — в темноватой неприбранной комнате со столом, пепельницей, настольной лампой и огромным коричневым сейфом у стены. Заварзин куда-то ушёл, а с Валей остался сопровождавший его оперативник.

— Зря вы так, — сочувственным тоном заговорил он с Шажковым. — Опознайте, подпишите, ещё не поздно. Он ведь настоящий бандит, и если вы его опознаете, получит длительный срок. А так — выпустят.

— Но это не тот.

— Да ладно вам — тот, не тот. По фотке-то вы опознали.

— С оговоркой.

— Но опознали же.

Открылась дверь, и в помещение вошёл капитан Заварзин — спокойный и даже расслабленный, как будто это не он пять минут назад кричал фальцетом «Отставить!»

— Ну что, подумали? — мягко, но настойчиво спросил он у Шажкова. — Второй раз такого прокола мы допустить не можем.

— Не он это, — глухо сказал Шажков. — Это другой человек.

— Так, Семёнов, — обратился к оперативнику Заварзин.

— А мы ведь можем так же, как и этот молодой человек, заупрямиться. И из терпилы переквалифицировать его в обвиняемого. Можем?

— Можем, товарищ капитан, — по-советски отрубил опер.

— Вы в припадке ревности, а скорее всего и в состоянии алкогольного опьянения, — обратился к Шажкову капитан, — ударили ножом свою сожительницу, потом испугались, её в больнице бросили, сами в милицию не обратились, затаились. Мы по собственной инициативе расследование начали. Как вам эта версия? Сплошь и рядом такое случается. Если хотите знать, — Заварзин подошёл вплотную к Шажкову, — эта версия имеет самый большой шанс на прохождение в суде — хоть с присяжными, хоть без. А мы здесь с вами цацкаемся, бандитов ищем. «Вор должен сидеть в тюрьме» и всё такое. Если вы не хотите нам помочь, так почему мы должны вам помогать?