Приключения знаменитых первопроходцев. Океания - Луи Буссенар

Улицы Эскольта и Росарио были очень многолюдны. По утрам по ним проходили молочники, вернее даже, пробегали, ловко неся на головах свои кувшины, затем появлялись так называемые сакатерос, торговцы сеном, чуть позже — цирюльники-китайцы, одновременно умевшие сооружать замысловатые прически, брить усы и бороды, а также чистить уши, а вместе с ними — и разносчики шербета, бежавшие от дома к дому с громкими криками: «Шербет! Шербет!»

Существовали в Маниле и кафе, где подавали в основном лимонад и немецкое пиво, очень крепкое. Обслуживали посетителей там официанты-тагалы, все в белых штанах и таких же рубашках навыпуск, по тагальской моде очень коротких и едва скрывающих пояса.

В Маниле было несколько очень красивых бульваров, обсаженных деревьями, например, бульвар Самполое, излюбленное место гуляний манильцев. Когда устанавливалась хорошая погода, на бульварах Пасео и Лунета два раза в неделю играл военный оркестр. Манильцы часто бывали здесь и в те дни, когда оркестр не звучал, так как с бульваров открывался прекрасный вид на площадку, на которой солдаты и офицеры местного гарнизона совершали маневры.

Были в Маниле и театры: в одном служили артистами только европейцы, в других же на сцену выходили очень молодые тагальцы и спектакли шли на тагальском языке.

Предоставим теперь слово самому Альфреду Маршу и прочтем, что он написал о местном населении:

«У тагальцев очень развит художественный вкус, им нравится все прекрасное. Среди них есть художники, в особенности пейзажисты, скульпторы, в основном работающие по дереву. Делают это они весьма талантливо, но являются скорее имитаторами, чем творцами. Тагалы обожают музыку. Они предаются ей со страстью, по любому поводу, но, пожалуй, злоупотребляют пением фальцетом. Их любимая мелодия зовется «Прекрасная филиппинка», в которой прославляются красота и изящество обитательниц этих мест. Должен сказать, что описать, вернее, определить местный тип довольно трудно, так как в этом уголке земли смешалась кровь многих народов: негров, малайцев, китайцев, индусов, мексиканцев, испанцев и представителей многих стран Индокитая и Европы. Однако тот, кто долго наблюдал за людьми, населяющими Манилу, скажет, что есть все же особый тагальский тип, представляющий собой некую разновидность малайского и получившийся в результате браков малайцев-завоевателей с туземцами, чернокожими и низкорослыми, населявшими эти края в незапамятные времена».

Но Альфред Марш не стал, подобно Ганнибалу[271], надолго «засыпать среди наслаждений» этой океанийской Капуи, где всякий был рад его приветствовать и оказать услугу. Вскоре он сменил свой фрак светского человека на неряшливый, но испытанный костюм исследователя и отправился в путь по равнинам, рекам, горам и лесам. В этом первом путешествии, по счастливому стечению обстоятельств, спутником Марша стал господин Видаль, директор ботанического сада и по совместительству главный смотритель лесов. В состав экспедиции вошли: сам Марш, Видаль с помощником, два охотника, четверо слуг Марша, двадцать носильщиков багажа, десять носильщиков гамаков, четыре надсмотрщика и один капрал, призванный надзирать за порядком. Итак, экспедиция представляла собой довольно внушительный караван, растянувшийся метров на пятьдесят.

Экспедиция проследовала в долину реки Синилоан, быть может, самую плодородную на всем Лусоне. Марш, хотя уже и привыкший к виду бамбука, не мог сдержать своего восхищения зарослями, где отдельные растения достигали сорока пяти метров в высоту.

Растительность долины вообще поражала воображение своей пышностью, и Марш не уставал восхищаться окружавшей его роскошью, но вот фауна здесь была довольно бедной, и натуралиста охватило некоторое разочарование. К тому же пошли проливные дожди. Среди членов экспедиции начались раздоры. Вдобавок ко всему приходилось пристально следить за носильщиками, которые были готовы сбежать в любую минуту и которых надсмотрщикам пока удавалось держать в повиновении.

Поднимаясь вверх по течению реки, Марш заинтересовался жизнью тагалов и их искусством. Он видел на реке лодки тагалов, следовавшие в столицу с грузом фруктов. Плоды лежали грудами в больших, украшенных причудливыми орнаментами глиняных горшках или прямо на дне лодок. В других лодках сидели направлявшиеся в город прачки или просто гуляющие, причем лодки с гуляющими были снабжены специальными крышами, защищавшими их от солнца. Встречались на реке и большие лодки, следовавшие в столицу с сеном. Почти на всех лодках на носах сидели петушки. Как объяснили исследователю, тагалы вообще редко расстаются со своими бойцовыми петухами.

Не раз встречались на реке и большие плоскодонные баржи, служившие для транспортировки целых партий товаров. Иногда эти баржи, называемые коскосами, двигались под парусом, иногда их тянули буйволы, а иногда лодочники ловко орудовали шестами, но всегда шли они по водной глади очень медленно.

Время от времени перед взорами путешественников возникала хижина, стоявшая чуть ли не посередине реки на сваях, с двумя ступеньками из бамбука, спускавшимися прямо к воде. То были маленькие тагальские ресторанчики, где питались сновавшие по реке люди.

«Лодочники любят останавливаться у таких ресторанчиков, — писал Марш. — Они сидят, сжавшись в комок, на ступеньках лестницы и жуют свой бетель. Так они могут сидеть часами. Они почти не пьют (у тагальцев вообще нет пристрастия к алкоголю, и я редко видел здесь пьяных), а просто меланхолично жуют сушеную рыбу с так называемой морискетой, то есть отваренным в воде рассыпчатым рисом. Они едят медленно, растягивая удовольствие насколько это возможно, и поглаживают своих петушков».

Оказавшись в маленьком городке Лугбане, Марш заметил, что все жители там работали более усердно, чем где бы то ни было. В городке практически не было бездельников, все трудились не покладая рук. Женщины плели шляпы из соломки и делали очень красивые портсигары из древесины одного из видов пальм под названием «бури».

Марш много слышал о местном умельце, кузнеце-индусе, и решил посетить кузницу. Кузнец в это время выполнял очень ответственный заказ: он ковал ограду для церкви. Индус отливал причудливые завитки и приваривал их к прутьям решетки. Делал он все очень аккуратно и со вкусом. В кузнице были также выставлены другие изделия мастера, например боло, то есть большие охотничьи ножи с рукоятками, изукрашенными оригинальными и тонкими узорами, выполненными при помощи расплавленной меди и даже золота.

Марш посетил также мастерскую художника-туземца и приобрел одно из его творений, где была изображена сценка из сельской жизни, причем работа была выполнена на куске жести, явно отодранного от какого-то ящика, где хранились товары.