Муссон - Уилбур Смит

Крошечные по сравнению со своим грузом шлюпки мучительно медленно двигались мимо выдающегося в море мыса, но когда они попытались протащить мачту вокруг крайней точки Рас-Ибн-Кума, их зажало в своих челюстях течение.

Пока они сражались с ним, солнце опустилось в море. И хотя люди были близки к изнурению, в их телах ныли все мышцы, а глаза стекленели от усилий и боли, они не могли сделать передышку: стоит им остановиться, как течение тут же снова бросит их на риф. Подавая пример своим людям, Хэл снял рубашку и сел на весла.

Мышцы его спины и рук не были закалены тяжелой работой, как у матросов, и после часа работы он от боли погрузился в транс, валики весел стали липкими от крови из его ободранных ладоней. Но эти боль и гипнотическое покачивание на волнах помогли ему отвлечься от более глубокой боли, вызванной потерей сына.

Около полуночи течение изменилось и теперь помогало им — начался отлив. Они медленно обогнули мыс, вышли в защищенную лагуну и наконец в лунном свете увидели „Серафим“, мирно лежащий в спокойных водах, усеянных отражением звезд. Когда мачту привязали к борту, мало у кого нашлись силы подняться на борт — большинство просто упало на дно шлюпок; матросы засыпали раньше, чем их головы касались досок.

Хэл заставил себя тяжело подняться на борт и пошел к ожидавшему его Неду Тайлеру. Тот с уважением смотрел на усталого капитана с окровавленными руками.

— Немедленно велю врачу осмотреть вас.

Он сделал шаг вперед, чтобы помочь Хэлу перейти с веревочной лестницы на борт, но Хэл отмахнулся.

— Где Том? — хрипло спросил он. — Где мой сын?

Нед взглянул наверх, и, следуя за его взглядом, Хэл увидел на снастях мачты маленькую одинокую фигуру.

— Он там с тех пор, как мы бросили якорь, — сказал Нед.

— Раздайте людям за завтраком порцию рома, мистер Тайлер, — приказал Хэл, — но с первым светом начинайте работу. Бог свидетель, они заслужили отдых, но я не могу этого позволить, пока „Серафим“ не будет снова готов к выходу в море.

И хотя каждая мышца в его теле вопияла об отдыхе, а сам он шатался от усталости, Хэл подошел к грот-мачте и начал долгий подъем на рей.

Когда Хэл добрался до грот-рея, Том подвинулся, давая ему место, и они молча сели рядом.

Горе Хэла, которое он сдерживал весь этот день и ночь, вернулось, и острая боль, словно горячий уголь в груди, заставила забыть об усталости. Хэл обнял Тома за плечи — отчасти чтобы утешить его, отчасти чтобы самому успокоиться.

Том прижался к отцу, но не нарушил молчание.

Звезды двигались над ними по величественным орбитам. Плеяды ушли за горизонт, и только тогда Том начал негромко всхлипывать; его упругое молодое тело содрогалось от невыносимой боли.

Хэл крепко обнимал его, но голос Тома был полон отчаяния, когда он прошептал:

— Это я виноват, отец.

— Никто не виноват, Том.

— Я должен был спасти его. Я обещал. Я дал страшную клятву, что никогда его не оставлю.

— Нет, Том, это не твоя вина. Никто из нас ничего не мог сделать.

Но Хэл мрачно подумал: „Если кто-то и виноват, то я. Мне следовало оставить Дориана в Хай-Уэлде. Он слишком мал для моря. Всю оставшуюся жизнь я буду сожалеть об этом“.

— Мы должны найти его, отец. Должны спасти Дориана. — Голос Тома зазвучал тверже. — Он где-то там. Аболи говорит, его не убьют. Его продадут в рабство. Надо его найти.

— Да, Том. Мы его найдем.

— Мы должны вместе дать новую клятву, — сказал Том и посмотрел в лицо отцу. В звездном свете оно казалось осунувшимся, глаза превратились в темные ямы, а губы затвердели, словно мраморные.

Том ощупью отыскал руку отца. Она была липкой от крови.

— Дай клятву за нас обоих, — сказал Хэл, и Том поднял к небу их сцепленные руки.

— Услышь нашу клятву, Господи, — сказал он. — Мы клянемся не знать отдыха и не переставать искать, пока не найдем Дориана, где бы он ни находился.

— Аминь, — прошептал Хэл. — Аминь.

Звезды перед ним расплылись из-за слез, наполнивших глаза.

Плотники обработали оставшийся на корабле обломок мачты так, чтобы ее снова можно было установить на место. Тем временем саму мачту переправили на берег, и другая команда принялась обтесывать ее конец.

Работа заняла целый день и после наступления темноты продолжалась при свете ламп. Хэл никому не давал передышки, особенно себе.

Вместе с Недом Тайлером он наблюдал за сменой прилива и отлива и изучал берег.

Песчаное дно идеально подходило для их целей, а высота прилива достигла двух с половиной морских саженей.

Мачту подготовили к установке, и в самый высокий прилив „Серафим“ подвели вплотную к берегу и закрепили тросами, привязанными к пальмам у края воды.

Когда с отливом вода начала уходить, „Серафим“ остался лежать высоко на песке. С помощью канатов корабль наклонили на тридцать градусов. Работать надо было быстро: через шесть часов прилив снова поднимет корабль на воду. С помощью системы блоков и талей мачту вернули на место и закрепили длинными железными скобами, которые предварительно окунули в кипящую смолу.

Хэл воспользовался возможностью и осмотрел дно корабля в поисках червей-древоточцев, которые в этих теплых водах могут уничтожить подводную часть корпуса. Эти твари достигают длины человеческой руки и толщины пальца. Когда корабль сильно заражен, они проделывают отверстия так близко одно к другому, что между ними остается лишь тонкий слой древесины. Корабль с такими повреждениями в море может затонуть. Хэл с облегчением увидел, что слой смолы и парусины, покрывавший днище, помешал не только червям, но и водорослям, которые замедлили бы ход „Серафима“. Днище оказалось чистым, на что можно было только надеяться, только соскрести образовавшийся, несмотря ни на что, тонкий слой водорослей и ракушек не было времени.

Едва прибой поднял „Серафим“ с песка, его отбуксировали к месту якорной стоянки на глубокой воде. Соединение мачты было недостаточно прочным, чтобы выдержать вес парусов в сильный ветер. И плотники взялись его укреплять. Вначале требовалось изготовить из твердой древесины накладки — эти накладки перебрасываются через место соединения. Когда они были установлены, их обмотали бензелем из промоченного конопляного троса и затянули с помощью кабестана. Высыхая, трос становится прочным, как железо.

Когда Хэл осматривал законченную работу, главный плотник похвастал:

— Соединение прочней самой мачты. Сколько бы парусов вы тут не поставили, мачта никогда больше не сломается в том же месте.

— Отличная работа! — похвалил Хэл. — Подготовиться к подъему реев и парусов.