Хорошая работа - Дэвид Лодж

— Папа тебя поздравляет! Я так за тебя рада, моя дорогая. Вот это сумма!

— Разумеется, я разделю ее с вами.

— Глупости, доченька, это твои деньги. Дядя Уолтер оставил их тебе.

— Но это так странно… Он ведь меня почти не знал. Логичнее было бы оставить их папе. Или нам с Бэзилом пополам.

— Денег у Бэзила больше, чем нужно. А нам с папой и так хорошо, хотя с твоей стороны было очень благородно это предложить. Теперь тебе не нужно будет уезжать в Америку.

— Почему? — удивилась Робин. Ее восторг понемногу таял.

— А зачем? Ты можешь делать что хочешь, имея сто шестьдесят пять тысяч.

— Пожалуй, ты права, — сказала Робин. — Но я совсем не хочу бросать работу.

Ночью кончился дождь. Тихое солнечное утро, на небе ни облачка. Один из тех редких дней, когда воздух в Раммидже кажется очистившимся от пыли и гари, все выглядит чистым и нетронутым. Робин в легком платье на пуговицах и в босоножках выходит из своего дома на теплый свежий воздух и на мгновение останавливается, оглядывая улицу. Дышится легко, как на море.

Пыльный и помятый «рено» скрипит, когда она кидает на переднее сиденье сумку от «Глэдстоун» и садится за руль. Мотор несколько секунд астматически свистит, потом кашляет и оживает. Робин не без удовольствия думает о том, что скоро сможет заменить «рено» на новую машину, более шикарную и быструю. Пожалуй, стоит утереть нос Бэзилу и купить «порше». Нет, не «порше», думает она, вспоминая проповедь Вика об отечественных машинах. Может, «лотус»? Вот только в него не сядешь в юбке. Потом она думает: что за глупости? Мне прекрасно подходит «рено», просто нужно сменить аккумулятор.

Робин медленно и осторожно едет в Университет. Ее настолько согревает мысль о грядущем богатстве, что совершенно не хочется, чтобы какой-нибудь водитель-лихач, выскочив из-за поворота, врезался в нее и разбил вдребезги. До Университета она добирается благополучно. Проезжая мимо дома Уилкокса на Эвондейл-роуд, Робин замечает в окне чью-то руку. Вероятно, Марджори вытряхивает коврики через окно второго этажа. Интересно, почему Уилкокса вчера так срочно вызвали и почему он не вернулся. Робин припарковывается под липой. Это место свободно, потому что водители боятся капающей с ветвей липкой смолы. Но Робин совершенно не смущает налет, которые остается на потускневшей поверхности «рено». Она берет сумку и идет к Факультету Изящных Искусств. Солнце заливает теплым светом красный кирпич здания и играет в свежей блестящей листве. От подсыхающих лужаек поднимается пар. Робин идет беспечной пружинистой походкой, размахивая сумочкой, которая теперь гораздо легче, чем в январе, потому что начинаются экзамены и занятия почти кончились. Она улыбается, здороваясь с коллегами и студентами в вестибюле, на лестнице, в коридоре перед кафедрой.

Боб Басби прикалывает записку на доску объявлений и кивает, увидев Робин.

— В понедельник у нас внеочередное общее собрание по обсуждению письма из УГК, — сообщает он. — Дела, похоже, плохи. — Он понижает голос до таинственного шепота. — Я слышал, вы можете покинуть нас раньше, чем собирались? Имейте в виду, я вас не виню.

— Кто вам сказал? — спросила Робин.

— Слухи.

— Что ж, буду очень рада, если вы не станете способствовать их дальнейшему распространению, — заявила Робин.

Она идет дальше по коридору, уже раздраженная осведомленностью Боба Басби и болтливостью Памелы, а источником слухов могла быть только она. Робин отмечает про себя, что никому на кафедре нельзя говорить о наследстве.

Возле двери кабинета ее как всегда кто-то ждет. Подойдя поближе, она видит, что это Вик Уилкокс. Она не узнала его сразу, потому что он не в привычном темном костюме, а в рубашке с коротким рукавом и в легких светлых брюках. В руках он держит две книги.

— Не ожидала тебя увидеть, — говорит Робин, отпирая дверь кабинета. — Пришел наверстать то, что упустил вчера?

— Нет, — отвечает он, заходя следом за ней в кабинет и закрывая за собой дверь. — Я пришел сказать, что больше никогда не приду.

— А-а, — говорит Робин. — Впрочем, это неважно. Занятия почти кончились. Вряд ли ты получишь удовольствие, наблюдая за тем, как я проверяю экзаменационные работы. Что-нибудь стряслось в «Принглс»?

— С «Принглс» покончено, — сообщает Вик. — «Принглс» продали той группе, в которую входит «Фаундро». С этим мне вчера и звонили. С сегодняшнего дня я безработный.

Он показывает на свою одежду так, словно она и есть главный признак его рухнувшего положения.

После того как Вик рассказывает все в подробностях, Робин говорит:

— Как же они могли так поступить с тобой? Выбросить на улицу без всякого предупреждения!

— Увы.

— Это же чудовищно!

— Когда решение принято, их уже ничто не волнует. Они ведь знают, что останься я еще на неделю, запросто мог бы из мести разорить компанию. Впрочем, я бы все равно не стал этого делать.

— Мне очень жаль, Вик. Ты, должно быть, ужасно расстроен.

Он пожимает плечами.

— В чем-то выигрываешь, в чем-то проигрываешь. Как это ни смешно, тут тоже есть свои положительные стороны. Несчастье сплотило семью.

— Марджори не очень огорчилась?

— Марджори держится потрясающе, — говорит Вик. — Между прочим, — он откидывает со лба непослушную прядь волос и смущенно отводит глаза, — мы с ней вроде как примирились. Я подумал, что должен тебе об этом сказать.

— Я очень рада, — нежно говорит Робин. — Правда, рада это слышать.

— Я просто хотел расставить все точки над i, — объясняет Вик и с тревогой смотрит на Робин. — Боюсь, я вел себя несколько глупо.

— Не волнуйся об этом.

— Я жил как во сне. А эта история меня разбудила. Должно быть, я был не в себе, когда надеялся, что тебе может понравиться немолодой коротышка-инженер.

Робин смеется.

— Ты совершенно особенный человек, Робин, — торжественно говорит Вик. — Однажды ты встретишь мужчину, который будет достоин того, чтобы жениться на тебе.

— Мне не нужен мужчина в качестве дополнения ко мне самой, — улыбается Робин.

— Это потому, что ты его еще не встретила.

— Знаешь, как раз сегодня утром мне сделали предложение, — беззаботно сообщила она.

Вик выпучил глаза.

— Кто?

— Чарльз.

— Ты его примешь?

— Нет, — отвечает Робин. — А что собираешься делать ты? Наверно, искать другую работу.

— Нет, мне надоела эта мышиная возня.

— Неужели уйдешь на покой?

— Этого я не могу себе позволить. К тому же я буду скучать без работы.

— Можешь получить степень как вольный слушатель английской кафедры, — говорит Робин полушутя-полусерьезно.

— Я подумываю о том, чтобы открыть свое дело. Помнишь, я рассказывал тебе про идею со спектрометром? Вчера я разговаривал с Томом Ригби, он согласен.

— Великолепная мысль! И дело верное.

— Вопрос в том, где взять начальный капитал.

— У меня навалом этого капитала, — говорит Робин. — И я вложу его в твой спектрометр. Я буду… этим… как это называется?.. не участвующим компаньоном.

Вик смеется.

— Я говорю о шестизначных цифрах.

— Я тоже, — кивает Робин и рассказывает ему о наследстве. — Возьми эти деньги. Используй их. Я не хочу. И не работать тоже не хочу. Лучше поеду в Америку.

— Я не могу забрать у тебя все деньги, — возражает Вик. — Это будет неправильно.

— Тогда возьми сто тысяч, — предлагает Робин. — Этого хватит?

— Этого больше чем достаточно.

— Значит, договорились.

— Но ты можешь их потерять.

— Я тебе доверяю, Вик. Я видела тебя в работе. Я была твоей тенью, — улыбается Робин.

— С другой стороны, ты можешь стать миллионершей. Как тебе такая перспектива?

— Рискну, — отвечает Робин.

— Тогда спасибо. Я поговорю с Томом Ригби, и мой юрист пришлет тебе все документы.

— Отлично. Теперь, наверно, мы должны пожать друг другу руки.

— Это можно опустить.

— А я не хочу это опускать, — говорит Робин, протягивая ему руку. Раздается стук в дверь, появляется Мерион Рассел в футболке с надписью «Только позвони».

— Ох, извините, — бормочет она, — я зайду позже.

— Ничего страшного, я уже ухожу, — говорит Вик и протягивает Робин ее книги. — Я возвращаю их тебе. Спасибо.

— Ах да. Ты успел дочитать?

— Я не закончил «Дэниела Деронду», но вряд ли когда-нибудь дочитаю, — отвечает Вик. — Я бы оставил себе Теннисона, если можно. На память.

— Конечно, — кивает Робин. Она садится за стол, пишет на титульном листе «Вику с любовью от его тени» и протягивает ему книгу.

Он смотрит на титульный лист..

— «С любовью», — повторяет он. — Ну, вот ты мне это и сказала.

Он потерянно улыбается, закрывает книгу, прощается и выходит из кабинета мимо стоящей в дверях Мерион.