Падение драконов - Кристиан Камерон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он вынес Рикара на новый луг и потратил немного времени, чтобы осторожно уложить тело. Попытался закрыть другу глаза, но это оказалось плохой идеей. Стало еще хуже. Он повернулся, пробормотав молитву, и пошел за Энтони.
Некоторое время он смотрел на Энтони, гадая, любил ли он юношу или просто хотел причинить боль отцу. Который немедленно нанес ответный удар. В метафорической реальности разума Энтони выглядел точно так же, как раньше, когда отец приказал убить юношу. Он вообще не разложился.
— Я знал, — сказал Анеас вслух. — Я знал, что он это сделает.
Он вернулся за Пруденцией и остальными. Ходить пришлось множество раз. Иногда в руках у него оказывались тени, иногда — реальные, тяжелые гниющие тела. Это тоже он понимал.
Самым странным было стройное тело — его собственное. Без ран и без признаков разложения. Он надолго замер, пытаясь понять, должен ли осознать что-то еще или предпринять что-то новое, но в конце концов отнес свое тело к зеленому кургану в прохладном зеленом лесу.
И вот он закончил, задача была выполнена, и он стоял на солнце. Пруд был чист, сила, бурля, вырывалась из земли под камнем, и камень был чист, если не считать одной глубокой вмятины, похожей на след ноги.
Гас-а-хо подошел и встал рядом с ним. Дерево снова возвышалось над прудом, ежевика исчезла, как будто ее никогда не было. Дерево покрылось бутонами.
— Хорошо, — сказал шаман. — Некоторым это так и не удается.
— Они настоящие? — спросил Анеас. — Трупы?
Гас-а-хо посмотрел на него, и его глаза сверкнули.
— А это от тебя зависит. Только тебе решать, настоящие ли другие люди.
Он снял с шеи мешочек с лекарствами и повесил на дерево. Анеас сидел у источника. Он окунул руки в воду, то есть в чистую силу, и смыл с них всю грязь и кровь. Он хорошо видел курган: в человеческий рост, поросший красивой зеленой травой, блестящей на солнце.
Гас-а-хо сидел рядом с ним скрестив ноги.
— Хорошо, что ты положил их так, чтобы видеть. Ты сильный. Сможешь снова работать с эфиром?
Анеас опустил руку в пруд, зачерпнул силы и слепил из нее шар.
— Хорошо. Но ты изменился. Ты это знаешь?
— Да. Я умер. Кто я сейчас?
— Кто вообще знает, кто он такой? — с усмешкой произнес Гас-а-хо.
А потом Анеас оказался в реальности. Гас-а-хо держал его руку, Ирина обнимала за плечи. Нита Кван предложил ему зажженную трубку, Анеас глубоко затянулся и вздрогнул. Передал трубку Ирине, которая тоже затянулась и вернула ее Гас-а-хо. Анеас вздохнул. Ирина посмотрела ему в глаза, и он сказал:
— Ты меня спасла.
— У нас нет времени на благодарности, — отозвалась Ирина. — Кажется, Смотрит на Облака одержим, — тихо добавила она.
ФИРЕНЦИЯ — ТИППИТ
Гиппит сидел на лучшей за всю его жизнь лошади. Она была так хороша, что любая поездка на ней приносила радость. Он проснулся ночью, предвкушая счастье галопа. Обычно он не давал лошадям имен, они умирали быстрее, чем он успевал с ними познакомиться, но вениканцы предоставили ему крупного ифрикуанского мерина с маленькой красивой головой и чудесным характером. Мерин очень любил бегать.
И это было кстати, потому что в предрассветных сумерках Типпит скакал по фермерской дороге во главе дюжины лучников. Дорога тянулась по центральной Этруссии, почти в пятидесяти лигах к югу от полей Сан-Батиста. Они ехали всю ночь, их вел Зубок из зеленого отряда. Силуэт мельницы они заметили раньше, чем услышали реку или лязганье водяного колеса. На фермах лаяли собаки: дюжина несущихся галопом лошадей поднимала много шума.
Зубок натянул повод.
— Тут, Тип.
Типпит пожевал усы, глядя на большую мельницу.
— Нет покоя одержимым, — сказал он, поправляя меч. — Где Длинная Лапища?
— В душе не знаю. Вчера был тут.
Типпит огляделся. Он забрал всех ветеранов, из его дружков не было только Смока, который вернулся в основную колонну. Вдали странно гремела мельница: тик-бах, тик-бах.
— Готовы? — спросил он.
— Как в старые добрые времена, — сказал Симкин.
Некоторые заулыбались.
Без всякого сопротивления они подъехали к самой двери мельницы и спешились. На расстоянии полета стрелы виднелся большой каменный мост, а за его башнями, позолоченными восходящим солнцем, стояла великолепная Фиренция, один из самых богатых городов мира. Поблизости возводили огромную церковь, даже в тусклом предутреннем свете Типпит видел недостроенный купол.
— Показать бы это Безголовому.
— Через два часа, если мы со своим делом справимся, — отрезал Симкин.
Фларч искал что-нибудь, чтобы выбить дверь. Симкин кинжалом поковырял защелку и толкнул створки. Закричал мужчина, завизжала женщина, над головами открылась тяжелая ставня.
— А, к черту, — сказал Симкин и ввалился в дверь.
Типпит шел прямо за ним. Мужчина в ночной рубашке испуганно кричал по-этрусски. Типпит рукоятью меча сбил его с ног, а потом пнул. Скрант ударил его еще раз, и человек упал лицом вниз на кирпичный пол.
Теперь кричала женщина. Типпит взбежал по открытой деревянной лестнице. Мельница работала, он слышал звук движущихся жерновов и что-то еще. Грохоча по ступенькам, он крикнул:
— Проверьте мельничный этаж.
Симкин пнул другую дверь и ушиб ногу: створки были тяжелые, дубовые. Скрант левой рукой потянул за ручку. Типпит добрался до второго этажа и увидел короткий коридор. В ближайшей запертой комнате кричала женщина. Типпит уперся в дверь плечом и сломал деревянный засов.
Пожилая растрепанная баба что-то вопила в окно. Этрусского Типпит почти не знал, но все же различил слово banditti. Он схватил ее за плечи и потащил обратно в комнату. Она на мгновение затихла.
— Молчи! — прорычал он ей в лицо.
Она рухнула на табурет, скорчилась, тут же вскочила и замахнулась на него. Он заблокировал ее левой рукой, а затем бросил на пол, придавив горло правой. Вышло не слишком нежно, и она вскрикнула.
Он приставил острие меча к ее горлу, чтобы преодолеть языковой барьер. Женщина лежала неподвижно.
Скрант прошел через дверь в основной зал мельницы. Людей тут было довольно много, и людей немелких. Они были не особенно хорошо вооружены, но сложением походили на кузнецов: мощные руки, мускулистая грудь. Несколько человек держали железные прутья, косы и вилы. У одного в руках сиял кусок металла, раскаленный добела.
Скрант левой рукой дернул с бедра тяжелый кинжал и швырнул его вперед. Бросок вышел неуклюжий, кинжал плашмя ударил мужика с металлической чушкой в лицо, раскаленный металл упал
