Американские трагедии. Хроники подлинных уголовных расследований XIX—XX столетий. Книга III - Алексей Ракитин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
После того, как Перл Келлар покинула свидетельское место, в зал была вызвана другая медстестра – Энн Хулиган. Эта женщина также являлась свидетелем смертей Крисмана Своупа и Мосса Хантона. Нам в общих чертах известна картина произошедшего с ними, но медсестра во время допроса в суде сообщила некоторые детали, которые не звучали ранее в коронерском и Большом жюри.
Так, например, она подтвердила, что доктор Хайд допустил очень большую кровопотерю при кровопускании, сделанном Моссу Хантону. По словам Энн Хулиган, доктор Твайман трижды просил Хайда остановить кровотечение, а последний тянул. Другая интересная деталь оказалась связана с упоминанием того, что Франсис Хайд, жена подсудимого, сидела в изголовье дивана, на котором лежал больной и держала голову на своих коленях. Энн Хулиган уточнила, что Мосс Хантон очень хорошо относился к чете Хайд и всегда их защищал перед «Мэгги» Своуп. Медсестра отметила, что без Мосса Хантона примирение матери и дочери скорее всего не состоялось бы.
В то время, когда свидетельница рассказывала обо всём этом, Франсис Хайд, сидевшая позади своего мужа, заплакала, что не укрылось от присутствовавших в зале.
Далее, описывая обстоятельства смерти Крисмана Своупа, Энн Хулиган сообщила суду о том, что о приёме Крисманом Своупом «пищеварительной капсулы» ей сообщил сам доктор Хайд, давший молодому человеку «капсулу» в отсутствие медсестры. Это была примечательная деталь, работавшая против версии обвинения! Ведь ежели Беннет Хайд действительно являлся отравителем, то он должен всячески скрывать все случаи успешных отравлений, а не рассказывать о них окружающим!
Газеты уделили немалое внимание допросам свидетелей обвинения, проведенным 22 апреля. Заголовки газетых статей были более чем красноерчивы: "Медсёстры на свидетельских местах. Судьба обвиняемого зависит от опровержения показаний Перл Келлар. Миссис Хайд доведена до слёз сегодняшими показаниями свидетелей" , "Сенсация в деле убийцы Хайда" и etc.
Другой интересный момент оказался связан с тем, откуда появился предварительный диагноз «менингит», от которого якобы скончался Крисман Своуп. Обвинение настаивало на том, что об этой болезни уже после смерти молодого человека заявил Беннет Хайд, при этом все врачи [и прежде всего Твайман!] настаивали на том, что никакой симптоматики менингита у Крисмана Своупа не наблюдалось. Так вот медсестра заявила в ходе допроса 22 апреля, что в действительности о менингите заговорила она, а вовсе не обвиняемый. Произошло это потому, что доктор Хайд, поднявшийся в комнату больного после начала у него сильных судорог, попросил её описать, что произошло и как развивался процесс? Вот тогда-то миссис Хулиган и сказала ему, что происходящее с Крисманом Своупом напоминает менингит, симптоматику которого она хорошо знает.
Далее медсестра рассказала о действиях доктора Хайда, который лично сделал Крисману Своупу подкожные инъекции дигиталиса и нитроглицерина. Это было совершенно адекватное реагирование на то, что происходило с больным. Хайд рекомендовал миссис Хулиган сделать через некоторое время инъекцию стрихнина – и это назначение она выполнила, потому что подобная инъекция также выглядела правильной реакцией на непонятную симптоматику, наблюдавшуюся у молодого человека.
В общем, хотя медсестра являлась свидетелем обвинения, её показания прозвучали скорее в защиту подсудимого, нежели стали поддержкой версии прокурора Конклина. Злая ирония заключается в том, что адвокат Уолш ещё до начала допроса Энн Хулиган заявил протест против её вызова в суд на том основании, что эта женщина не являлась свидетельницей смерти Полковника Своупа и потому не сможет ничего сообщить по существу событий 3 октября 1909 г. Обвинение, однако, настояло на вызове медсестры и в конечном итоге её показания против самого же обвинения и обернулись.
Через несколько дней – 28 апреля – произошло событие очень важное, хотя и неоценное по достоинству в тот момент. В тот день допрашивался коронер Цварт и в какой-то момент судья Лэтшоу его остановил дабы объявить об аресте Беннета Хайда. Судья заявил, что услышанное от коронера лишает обвиняемого права находиться на свободе, будучи отпущенным под залог. Подтекст сказанного заключался в том, что люди, представляющие угрозу для общества – по смыслу Закона, речь идёт о подозреваемых в особо тяжких убийствах – не вправе воспользоваться таким правом. Но – и вот тут начиналось самое интересное! – о том, что Хайд подозревается в убийствах общественно опасным способом [путём распространения заразных бактерий], открытым текстом сообщалось в обвинителоьном заключении! Его закончили читать ещё 19 апреля, с тех пор минула неделя с гаком и только теперь до судьи дошло, наконец, что подсудимый представляет особую опасность для общества!
Судья Лэтшоу пытался позиционировать себя строгим и беспристрастным, но уже в ходе процесса высказывались суждения о присущей ему предвзятости. Он практически не удовлетворял ходатайства защиты Хайда, но всегда и во всм шёл навстречу представителям обвинения. Впоследствии необъективность судьи признавалась всеми и противниками Хайда ставилась Лэтшоу в заслугу, а сторонниками, напротив, в укоризну.
Судья Лэтшоу объявил об отзыве решения о назначении залога и распорядился немедленно взять Хайда под стражу. Смысл сказанного не сразу дошёл до присутствовавших в зале, быстрее всех сообразил, что же именно происходит, сам Хайд. По рассказам очевидцев он приподнялся со своего стула, будто бы намереваясь бежать, затем обессиленно упал на место и… заплакал. Чтобы скрыть малодушные слёзы, он закрыл лицо «Библией», лежавшей до того перед ним на столе. До некоторой степени оказался растерян и судебный маршал Джоэл Мейерс (Joel B. Mayes), отвечавший за поддержание порядка в зале. До этого дня он всегда демонстрировал лояльность Хайду, вежливо с ним здоровался, поддерживал беседу и пр. Теперь же маршалу пришлось выступитть в своей истинной роли. Он подошёл к месту обвиняемого, подождал немного, давая возможность доктору успокоиться, затем предложил достать из карманов всё, что там находилось. На глазах целой толпы зрителей, Беннет Хайд принялся выворачивать карманы. Ничего особенно интересного в них не оказалось – носовой платок, перочинный ножик, 21 цент мелкими монетами.
Другими примечательными событиями того дня следует счесть допросы аптекаря Хьюго Бреклейна (Hugo Brecklein) и 2-х его клерков. Аптекарь рассказал о тех покупках, что делал в его заведении доктор Беннет Хайд на протяжении 1909 г. Список оказался велик и довольно необычен. Так, например, доктор купил в общей сложности 211 предметов, необходимых для оборудования полноценной медико-химической лаборатории – горелки, посуду из закаленного стекла и платины, специальные штативы и т. п. Покупки эти осуществлялись в период с середины сентября до конца ноября 1909 года. Бреклейн знал, что у Хайда на дому оборудована прекрасная исследовательская лаборатория и доктор с удовольствием обсуждал с аптекарем возможные пути улучшения её оснащения. Кроме того, Хайд покупал у аптекаря колонии различных болезнетворных бактерий.
Современному человеку может показаться странным то, что в аптеках вели продажу таких необычных товаров, но в действительности это была норма того времени. Многие врачи занимались самостоятельными исследованиями, имея в виду прежде всего создание новых лекарств и вакцин. Учение об иммунитете к тому времени уже было в общих чертах разработано и специалисты понимали в каком направлении надлежит вести научный поиск. Многие хорошо известные нам сегодня вещества и явления были открыты в те годы в подобных домашних лабораториях [самые известные, пожалуй, примеры такого рода – это средство от насморка под названием героин или явление местной анестезии]. Запатентовать собственную вакцину
