Демон в полдень (СИ) - Раш Грета

— У вас не было ни любви, ни гармонии! — прорычал призрак и по его призрачной сущности пробежала крупная рябь, словно круги по воде. — Вы постоянно ругались и орали, вымещая друг на друге злость и обиду!

— Орали? — уточнила я, складывая руки на груди. — Прям как ты сейчас? Интересно, это заразное или у хозяина научился? А может быть, он у тебя?

Призрак дернулся, как от удара, а потом приблизился вплотную ко мне и зашипел, разбрызгивая призрачную слюну:

— Он мне не хозяин. Я помню его еще маленьким мальчиком, испуганно хватающимся за юбку бабушки. Я помню, как он прибегал к ней в кровать во время грозы и пытался спрятаться под одеялом. Я помню его первый день в школе и как он тайком утирал слезы, потому что не хотел расставаться со своими игрушками. Я его вырастил. Я был рядом с ним всю его жизнь, даже тогда, когда он сидя на горшке пускал пузыри из соплей.

— Вот последняя информация явно была лишней, — брезгливо поморщилась я. — Теперь эта картинка никогда не покинет мой мозг.

А после тяжело вздохнула:

— Слушай, я понимаю. Ты меня ненавидишь за то, что я не смогла сделать счастливым твоего…Юстаса. За то, что мы не смогли с ним поладить. Но, пойми, так часто бывает. Я не знаю, как было принято строить отношения в твои времена. Но мы с ним… Мы были как дикобразы. Понимаешь?

— В смысле, спаривались как животные? — поморщился призрак с отвращением. — За этим я не наблюдал. Как в вас просыпались инстинкты к продолжению рода, я отворачивался и покидал вас.

Я не стала скрывать облегчения.

— Приятно знать, что ты за нами не подсматривал хотя бы в такие минуты. Но под дикобразами я имела в виду совсем другое. Я хотела сказать, что у нас обоих есть иголки. Юстас и я — мы через многое прошли в жизни. Ощутив на себе в полной мере весь холод этого мира, мы пытались согреться в тепле друг друга, но чем сильнее мы прижимались, тем сильнее кололись об иголки. Понимаешь? — с надежной спросила я. Мне хотелось, чтобы он меня понял. Не знаю почему. Не знаю, почему я решилась открыть душу этому странному и явно не горящему ко мне любовью призраку, но почему-то в этот момент было важно, чтобы он меня понял. В груди тлело ощущение, что от этого очень многое зависит.

— Не совсем, — поджал тонкие губы призрак, от чего его лицо стало еще более неприветливым. — Но я всегда знал, что вы не пара. Поэтому и подсунул ему ту девицу. И сделал так, чтобы ты застала их вместе.

— Так это твоих рук дело, — сообразила я. Боли уже не было, а вот печаль осталась. Так горюют по кому-то очень близкому, но давно умершему. По человеку, которого ты почти не помнишь, но о котором ты знаешь, что он был и хотел бы, чтобы судьба отмерила вам чуть больше времени. Но ничего изменить уже нельзя, а потому осталась лишь тихая грусть по тому, что могло бы быть у вас вместе, но так и не случилось.

Именно так я теперь относилась к Юстасу — как к давно ушедшему в мир иной родственнику.

— Так было лучше, — заявил призрак, отводя взгляд. — В первую очередь, для него.

— И что же со мной не так? — спросила я, ожидая жалоб на мой отвратительный характер — безответственная, легкомысленная, глупая, несобранная и все в таком духе.

Но того, что я услышала в ответ я никак не ждала:

— Вокруг тебя тьма, Серафима. И эта тьма сгущается.

Глава 36

Я не знала, что ответить. А потому просто молча стояла, уставившись в призрачное блеклое лицо, пытаясь сообразить — это такой красивый эвфемизм или дословное описание реальности?

Магнус тем временем подплыл к Юстасу, проверил его дыхание, удовлетворенно кивнул каким-то своим мыслям и лишь потом вновь обратился ко мне:

— Я хотел поговорить с тобой наедине. Мне нужно кое-что тебе рассказать, но сперва пообещай мне, что ты не станешь втягивать во все это Юстаса. Это не его война.

— Договорились, — быстро согласилась я, — оставлю его и дальше бесполезно прозябать в этом сверхъестественном бардаке, который он тут устроил. Только предупреди его, когда проснется, что вот тот комод скоро нападет на вот тот патефон. И вообще, превращать свой дом в склад магических вещей было не самой лучшей идеей. Я бы даже сказала — откровенно паршивой и смертельно опасной. Потому что в любую секунду вся эта мебель может зажить своей собственной жизнь, а затем устроить у Юстаса на чердаке бунт и гражданскую войну.

— Я его предупреждал, но Юстас бредит поиском…а ладно, — начал рассказывать призрак, а после прервал сам себя и безнадежно махнул рукой.

— Так, что ты там хотел мне рассказать? — напомнила я. — Если про какой-то малопонятный орден имеющий малопонятное отношение к царской семье, сложную историю которой взялся пересказывать мне Юстас, то попытайся зайти не настолько издалека, потому что я устала, уже поздно и у меня не так много времени.

— Я слышал, — закатил глаза Магнус. — Действительно, объяснять парень так и не научился.

— Вот, вот, — согласно закивала я. — Итак?

Призрак взметнулся к потолку, а после приземлился на очень вовремя подъехавшую коричневую софу, застывшую прямо напротив меня. Я постаралась не морщиться слишком очевидно, но живые табуретки и думающие карнизы начинали здорово действовать не нервы.

— Орден Пурпурного Дракона был создан очень давно, около тысячи лет назад. Цели, которые преследовали его члены периодически менялись, порой, даже очень кардинально. И в основном они зависели от тех, кто стоял во главе Ордена. Традиционно это была тройка архимагов, которые собирали под своим началом наиболее выдающихся обладателей магии. В разное время в Орден входили и маги, и некроманты, и вампиры, и даже оборотни. О деятельности Ордена известно немного — они тщательно хранили свой тайны. Но если покопаться в истории человечества, то непременно наткнешься на их следы. Просто надо знать, что искать и куда смотреть. Руководители Ордена старались особенно не высовываться и следили за тем, что их интересовало как бы из-за кулис. И когда надо было — вмешивались, но действовали всегда чужими руками. До тех пор, пока одному из архимагов не захотелось большего. Борион, так звали этого человека. И он захотел получить абсолютную власть.

Власть — вот, что всегда прельщало людей. Власть дает многое, но и забирает немало. Не зря существует поговорка — хочешь узнать человека, дай ему право управлять людьми. Даже небольшое возвышение над остальными некоторым людям способно так ударить в голову, что осколков прежней личности уже не собрать. Власть развращает? Всегда и всех. А абсолютная власть меняет абсолютно. И именно к ней всеми силами стремился Борион — молодой, даже слишком молодой, чтобы быть архимагом. Но незаурядный ум, железная сила воли и неудержимые амбиции позволили ему достигнуть этой планки. Но ему было мало.

— Ему всегда всего было мало, — тяжело и как-то обреченно вздохнул Магнус, потупив взгляд. — Все, что он имел было недостаточно хорошим для него, понимаешь? Он сумел разработать целый план и красивыми речами о господстве затуманить разум Игнатио и Сильвира.

— Это, как я понимаю, коллеги по должности? — вмешалась я.

Магнус кивнул.

— Да, Сильвир был старшим, ему было немало лет, и он помнил еще как возводилась первая пирамида. Если у него и были какие-то стремления, то это стремление к покою. Он по-прежнему оставался одним из величайших магов современности, но моральных сил противостоять Бориону у него уже не было. И он просто пустил все на самотек. Игнатио был вторым в иерархии Ордена. Его желания также отличались от желаний главного в Триумвирате. Он видел роль Ордена не просто как наблюдающего и регулирующего независимого органа, а как законодательную и судебную власть.

— Иными словами, он хотел создавать правила и карать тех, кто этим правилам отказывался бы подчиняться, — констатировала я.

— Да, тот период отметился несколькими масштабными войнами. Не только человеческими, но и магическими. Как результат — многие цивилизации попросту погибли. Мир был на распутье. И этим сложным периодом воспользовался Борион. Он провел реорганизацию Ордена, активно внедряя новую идеологию. Поддерживающих его он награждал, сомневающихся — убеждал, несогласных — уничтожал. Орден превратился в его личную армию, готовую следовать за своим лидером даже к черту в пасть. В принципе, так и произошло.