Невеста. Шлюха - София Блейк

Впрочем, цены на мобильную связь еще кусались, а компьютером пользоваться я не умела, но последнюю недоработку планировала устранить, как только нормально устроюсь в снятой, наконец, двухкомнатной хрущевке вблизи станции метро «Молодежная». Это было довольно престижное Кунцево, и мне, можно сказать, повезло, что у Бориса Аркадьевича нашлась там знакомая в риэлтерском бюро, подыскавшая удачный вариант из «резерва». И задешево, если сравнивать с ценами в том районе. Мое скромное обаяние и рассказ Бориса Аркадьевича о том, что я его родственница и студентка, помогли внушить пожилой, интеллигентной даме, хозяйке квартиры, что лучшего варианта ей не найти. Так мы с Сабриной оказались устроены в Москве, и сразу же приступили к поискам работы — стали обзванивать ночные клубы.

К концу первой недели поисков стало понятно, что на работу в клубах устраиваются после конкурса, сравнимого с вузовским. Но если знания можно приобрести, то модельную внешность взять неоткуда — живи со своей, серая мышка. Я к этому времени уже не особенно комплексовала, зная, что нравлюсь многим мужчинам, несмотря на маленький рост, но столицу буквально оккупировали по-настоящему красивые девушки из всех областей России и СНГ, и моя, казалось бы, изжитая неуверенность снова расцвела после нескольких отказов.

Сабрина переживала еще больше моего, и я старалась успокоить бедную подружку, которая жутко не хотела танцевать и порывалась вновь и вновь вернуться к работе в салоне, пусть и не «сатурновском», или в эскорте. Во мне же неудачи только распаляли желание добиться своего, и я продолжала таскать с собой Сабрину, которая уже не верила мне, а называла ослицей и сумасбродкой.

Но, кто ищет, находит, в конце концов, и нас приняли на испытательный срок в новый ночной клуб, находившийся в только что выстроенном развлекательном комплексе в Северо-Западной префектуре. Дирекция этого заведения набрала на работу большое количество девушек, рассчитывая впоследствии уволить часть, которая не удовлетворит требованиям места.

Так я впервые стала танцевать у шеста, и оказалось, что мое спортивное сложение, координация и чувство ритма способны заменить хореографическую подготовку, похвастаться которой могли, впрочем, лишь две или три девушки. Одна из этих профессионалок была мастером народного танца, и мы едва сдерживали смех, видя, как она меряет узкий подиум мелкими шажочками на носках, как плавно разводит худые руки, которые должны были прятаться в широких рукавах русской народной одежды. Бедная танцовщица решительно не знала, что ей делать с проклятым шестом, и под конец, когда некоторые из нас уже не могли сдержать смех, плача, убежала в раздевалку. Бедный ребенок, выпавший из времени, она сунулась в жесткое порно со своими кокошниками и кружевами, и время безжалостно выплюнуло ее. Я же сразу ухватилась за металлический шест, провернулась на нем, легко забралась под самый потолок, и оттуда увидела, как хлопают администраторы и другие девчонки — мой легкий вес и сильные ноги, оказалось, значили больше, чем десятилетняя выучка. Впрочем, завистливые коллеги, поняв, что в обращении с шестом превзойти меня крайне трудно, дали мне кличку «Обезьяна», которая преследовала меня некоторое время. Правда, при мне никто произнести ее не осмеливался, но я знала, что за спиной они на все лады повторяют кличку и радуются возможности хоть как–то мне насолить.

Остальные набранные на работу девушки тоже выступили у шеста. У некоторых получалось лучше, возможно, они уже работали раньше в таких местах, некоторые, как Сабрина, выглядели неуклюжими, но почти никого не отсеяли сразу же, потому что окончательное утверждение, или наоборот — отказ от работы, зависели от клиентов.

Я опять немного забегу вперед, но посетители, голосовавшие своими бумажниками, не провалили Сабрину, и она успешно работала в этом месте, потому что за столиком, в полумраке, в отличие от салона, недостатки Сабрины скрывались, а красивая грудь и обворожительная улыбка как раз были видны. Она так и не научилась хорошо танцевать стриптиз, но хватало и восторгов от вида ее чудесной груди без лифчика — зарабатывала моя подружка в этот период едва ли не больше остальных в нашем заведении. Оно, кстати, тоже по американской кальке называлось «Медовый носорог», и это название прижилось у нас не хуже, чем в Штатах. Ведь люди падки на контраст, и, когда название зверя с грубой морщинистой кожей и карикатурным членом на морде сочетается с нежнейшими девушками, танцующими пляску соблазна, это почему–то возбуждает…

В предыдущих местах моей трудовой — ха-ха, как это ни странно — биографии я уже пообвыклась с тем, что клиентура наша происходила из делового, бандитского или чиновничьего сословия. В клубе же оказалось, что не меньше трети посетителей составляют люди, работающие за жалованье — не бюджетники, пускай, но не было редкостью встретить водителя, электрика, строительного прораба, инженера, начальника отдела фирмы, — словом, появилась масса народа, который позволял себе излишества, вроде общения с нами, и у меня не было сомнений, что тратятся на проституток не последние, отложенные на черный день, сбережения. Москва становилась зажиточней, но боялась сама себе в этом признаться. Конечно, остальная Россия оставалась прежней, или почти прежней. Во всяком случае, во время моих наездов в Полесск никаких перемен я не замечала. Школа, где преподавала мама, только что не разваливалась, нуждаясь в срочном ремонте, лица горожан были не более жизнерадостными, чем всегда. Зарплаты выплачивались пусть немного регулярнее, но мужское население городка по-прежнему инвестировало каждую свободную копейку в бюджет винно-водочной промышленности. Да и то сказать, большая часть водки в городе оставалась палёной…

Чтобы не расслабляться, я записалась на компьютерные курсы и с весны начала учиться грамоте ПК, знакомясь с «Windows 95» и удовлетворяя интеллектуальный голод. Впрочем, привычка к постоянному самосовершенствованию не отпускала меня и на работе: я подружилась с Мадлен, которая окончила хореографическое училище в Иваново и вдобавок Московский институт легкой промышленности. Она была моей первой подругой с высшим образованием и здорово помогла мне развить пластику танца. Не скажу, чтобы я стала после этого великой танцовщицей, но в стриптизе меня превосходила только Мадлен. Настоящая сумасшедшая, вот, что думал каждый, глядя на нее в неверном свете цветомузыки. Я назвала это ее состояние «менадой», вспомнив, что когда–то читала про древнегреческих служительниц Диониса и Афродиты, которые исступленно совокуплялись с мужчинами во славу богов.