Трибуле - Мишель Зевако
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А Жилет, сидя в повозке, сжимала руки принцессы Беатриче:
– Мадам, – воскликнула она, – как я смогу вас отблагодарить? Вы спасли мне жизнь!
– Замолчите, дитя мое… Отдыхайте пока… Мы поговорим потом. Позвольте мне только задать вам вопрос… Только один.
– Говорите, мадам.
– Когда вы звали на помощь, вы произнесли одно имя…
– Имя? – смутилась Жилет и покраснела.
– Вы звали Манфреда!
– Да, мадам, – просто ответила юная девушка. – Я звала его.
– Хорошо, – вздрогнула от радости Беатриче, – больше пока ничего не говорите… Теперь мы посмотрим…
XLI. Визит Рагастена к главному прево
Добравшись до отеля, принцесса Беатриче отыскала Рагастена, который, вернувшись из Лувра, ожидал ее возвращения с нетерпением и некоторым беспокойством. Сияющая принцесса рассказала мужу о своих поисках и представила ему юную девушку.
Рагастен ни словом не упрекнул жену, не сказал даже, что она поступила крайне неосмотрительно. Делать подобные упреки Беатриче было бы бессмысленно.
Он ограничился тем, что нежно пожал ей руку и подбодрил:
– Ты намного храбрее и энергичнее меня…
Потом он повернулся к юной девушке и предложит ей руку, чтобы ввести ее в великолепную столовую отеля. За столом Рагастен и Беатриче остерегались задавать Жилет вопросы, ответы на которые им очень хотелось бы знать. Но Жилет поняла, чем заняты мысли ее освободителей, и обратилась к принцессе:
– Мадам, я чувствую себя достаточно сильной, чтобы поговорить о вещах, которые вас интересуют. Думаю, что смогу дать вам нужные сведения.
– Дорогое дитя! Месье шевалье и я в самом деле интересуемся некоторыми вещами или, по крайней мере, одной вещью, о которой вы нам можете рассказать… Но прежде чем коснуться этого вопроса, расскажите нам, как вы оказались в руках этой колдуньи, если хотите… Где ваши родители?
– У меня есть отец, мадам…
– Кто он?
– Его зовут месье Флёриаль… Он шут короля Франциска I. При дворе его называют Трибуле.
Рагастен и Беатриче удивленно переглянулись.
Жилет продолжала свой рассказ. Она поведала, как они с Трибуле задумали бежать из Лувра и как одна придворная дама, которую девушка не знала, захотела вмешаться.
– Бежать из Лувра! – удивился Рагастен. – Значит, вы были там пленницей!
Жилет медлила с ответом…
– Дитя мое, – поспешила вмешаться Беатриче, – здесь наверняка есть какой-то секрет, про который вам трудно рассказать…Говорите только о том, что не причиняет вам затруднений.
– Да, в самом деле, – побледнела Жилет, – мне трудно объяснить, почему я стала пленницей в Лувре… Я и сейчас не могу без ужаса подумать о несчастье, которое могло бы меня настигнуть.
– Бедная малышка!.. Но если это так, то ваш отец не знает, где вы, что с вами случилось!
– Увы, мадам! Это-то меня больше всего и печалит. Мой отец так сильно привязан ко мне, что для него мое исчезновение стало большим горем. Что он подумал, не обнаружив меня!..
– Я постараюсь его предупредить, – поспешил предложить свою помощь Рагастен.
– О, месье! Мой отец вас благословит…
– Сегодня же я пойду в Лувр… Успокойтесь…
– Да! Но он сам там живет на положении пленника… Если вам удастся увидеть его, он расскажет вам, почему нас так тщательно охраняют во дворце.
– Не думайте больше об этом, милое дитя… Месье шевалье де Рагастен увидит вашего отца, и, если я не заблуждаюсь, он найдет средство соединить вас с отцом…
– Если бы такое случилось! – и Жилет в волнении сильно сжала руки.
– Всё, что может сделать человек, я сделаю, – заверил девушку Рагастен. – А вы, мадам принцесса, можете засвидетельствовать, что обычно я держу слово…
Жилет была слишком взволнована, чтобы говорить. Она с благодарностью взглянула на принцессу, а Беатриче нежно ее обняла.
– Время пришло, – сказала принцесса, которая до сих пор была довольна только своим поистине героическим поступком, – задать вам вопрос, который меня и моего мужа интересует больше всего…
Внешне спокойный Рагастен был тоже до крайности взволнован.
– Говорите мадам! – выкрикнула Жилет. – Буду счастлива, если окажусь вам полезной.
– Вот и хорошо, – кивнула Беатриче. – Когда вы были во власти несчастной безумной женщины, вам случалось звать кого-то на помощь.
– Манфреда, – невольно вырвалось у Жилет.
– Да! Именно это имя вы произносили, – взволнованно сказала принцесса. – Так вот, дитя мое, мы приехали в Париж, чтобы разыскать одного человека, который носит такое же имя. Этот Манфред, которого вы звали… которого вы знаете…
– Мадам, – пробормотала Жилет, – я его едва знаю…
– Но вы его так звали! – удивился Рагастен.
Но по яркому румянцу, окрасившему щеки девушки, Беатриче стала ясна правда. Она подала знак Рагастену, и тот удалился. Тогда Беатриче привлекла к себе девушку и тихо сказала:
– Говорите со мной, как с родной матерью, дитя мое… Вы его любите?
– Да! – выдохнула Жилет.
– А сказали, что едва его знаете…
– Он иногда проходил перед моими окнами.
– Вы говорили с ним? Простите меня, девочка… Этот допрос вас, несомненно, тяготит…
– Нет, мадам, – наивно ответила Жилет, – потому что мы говорим о нем…
Беатриче улыбнулась и задумалась, а Жилет продолжала:
– Один-единственный раз в жизни я говорила с Манфредом… В тот вечер он меня спас… от ужасной угрозы, мадам… Мой отец расскажет вам, от какой…
– А скажите мне, дитя мое, сколько ему может быть лет?
– От двадцати до двадцати пяти, мадам.
– Еще один вопрос… Самый трудный из всех… Есть у этого молодого человека отец и мать? Можете ли вы предположить по тем немногим словам, которыми вы с ним обменялись, что родителей своих он не знает?
– Нет, мадам, я ничего о нем не знаю, кроме, пожалуй, одного: он храбр до безрассудства.
Беатриче позвала шевалье де Рагастена и вкратце передала ему самую суть разговора. Рагастен, со своей стороны, поставил принцессу в известность об утренней встрече с королем и заявил, что направляется с визитом к главному прево.
Было решено, что Жилет останется жить в отеле вплоть до нового распоряжения. Принцесса увела девушку с собой, чтобы помочь ей устроиться в комнате, которую ей выделили, а также поговорить на близкую обеим тему.
Ну, а Рагастен в два часа пополудни вскочил в седло и в сопровождении Спадакаппы, исполнявшего обязанности конюшего, отправился к Сент-Антуанской Бастилии, возле которой находился особняк главного прево.
Едва Рагастен спешился во дворе особняка и назвал себя, как лакеи, демонстрируя глубочайшее уважение к посетителю, провели его в обширный темный кабинет графа де Монклара. Шевалье почувствовал, как у него холодеет спина, когда он вошел в эти ледяные апартаменты, откуда, казалось, исчезла жизнь и где лакеи в темных одеждах скользили, как тени.
