Испытание войной – выдержал ли его Сталин? - Борис Шапталов

6 декабря к наступлению 1-й гвардейского корпуса генерала П.А. Белова и танковой дивизии полковника А.Л. Гетмана присоединилась свежая 10-я армия, только что прибывшая из резерва. Быстро сбив передовые охранения, они погнали фашистов на запад. 8 декабря их поддержала 50-я армия у Тулы, а затем 3-я и 61-я армии на противоположном фасе выступа. Но попытка «завязать» мешок (если такое вообще предусматривалось) не получилась как в силу маломощности 50-й армии, так и потому, что 3-я армия наступала не навстречу 50-й, а на запад, в направлении Мценска.

Тогдашний начальник штаба 4-й армии генерал Г. Блюментрит вспоминал: «Немецкое командование почти не надеялось избежать окружения и разгрома южной группировки… У фельдмаршала Клюге (командующего 4-й армией – соседа 2-й танковой армии. – Б.Ш.) не было резервов, чтобы ликвидировать опасность, нависшую над его южным флангом» (3, с. 103). Но страхи оказались напрасными, и 2-я танковая армия смогла отойти, сохранив личный состав. Первый кризис, могущий развалить германский фронт, благополучно миновал. Но ненадолго…

На северном выступе, где оборону занимала 3-я танковая армия Гота, бои приняли более ожесточенный характер. Войска Западного фронта (16, 20, 30, 1-я ударная армии) начали шаг за шагом теснить противника на запад. Но 3-я танковая армия имела больше пехоты, чем Гудериан, поэтому дела у наступающих пошли хуже. Темп продвижения составлял 3–6 км в сутки. Однако к середине декабря северный выступ удалось ликвидировать. Максимальная глубина продвижения составила 60 км, тогда как на южном, «тульском», она достигала 130 км. Учитывая долгие месяцы почти беспрестанных обескураживающих неудач Красной Армии, то были впечатляющие успехи. Но если сопоставить их с состоянием группы армий «Центр», плохо обеспеченной зимним обмундированием, то следует признать, что результаты могли быть и большими. Немецкие войска хотя и понесли относительно большие потери, особенно в технике, которую было чрезвычайно затруднительно вывезти, отступая по зимним дорогам, но свою боевую силу они сохранили. Солдат без тяжелого оружия – все равно солдат. Получив его вновь, он будет воевать не хуже прежнего.

С завершением первой фазы контрнаступления в дальнейшие наступательные бои включились все армии Калининского, Западного и созданного 18 декабря Брянского фронтов. К 7 января 1942 г. они отбросили врага в полосе Калининского и соседнего правого фланга Западного фронтов на 70–80 км, зато на левом – «тульском» – участке явственно обозначился глубокий оперативный прорыв. Советские части продвинулись там на 100–150 км, причем появилась возможность выйти на главные тыловые коммуникации группы «Центр», идущие от Смоленска.

Прорыв на левом фланге Западного фронта в первую очередь определялся действиями конного корпуса генерала П.А. Белова. Зимой конница заполучила неоспоримое преимущество перед танками противника в маневренности. Лошади могли продвигаться по глубокому снегу, и кавкорпус под руководством талантливого командира П.А. Белова уверенно прокладывал путь стрелковым частям, не давая врагу закрепляться на выгодных тыловых рубежах обороны. Иначе складывались боевые действия у 2-го гвардейского конного корпуса генерала Л.М. Доватора, рейдировавшего в полосе 5-й армии Западного фронта. Этот участок фронта был насыщен немецкой пехотой с автоматическим оружием и артиллерией, потому конники понесли большие потери без существенных оперативных результатов. 19 декабря погиб Л.М. Доватор.

Если бы 2-я танковая армия имела достаточное для такого соединения количество пехоты, то контрнаступление под Москвой могло закончиться уже в начале январе выравниванием линии фронта. Слишком велики потери были у наступающих, чтобы бесконечно долго таранить немецкую оборону. Например, Брянский фронт в январе не смог продвинуться вперед ни на один километр. Но прорыв кавкорпуса П. Белова и следовавшей за ним 10-й армии придал дальнейшим боевым действиям новую динамику. Над 4-й армией немцев нависла опасность обхода с тыла. Г. Блюментрит отмечал, что «4-ю армию связывала с тылом только одна дорога. Она проходила через Юхнов, Медынь, Малоярославец и Подольск. Все остальные дороги в районе армии скрылись под толстым снежным покровом. Если бы русские, наступая с юга, сумели захватить нашу единственную артерию, с 4-й армией было бы покончено» (3, с. 103). В этом заявлении есть доля преувеличения, ибо германское командование наверняка бы организовало контратаку, чтобы восстановить коммуникацию, а ее успех напрямую зависел от количества сил у наступающих. А их для операции большого масштаба было недостаточно. Рейд конницы по тылам противника – одно, а удержание широкого участка фронта – другое.

В начале января 1942 г. части 10-й и 50-й армий были примерно в 30 км от дороги Юхнов – Малоярославец, но перерезать ее так и не смогли. Преимущественно лобовое давление Западного фронта позволило 4-й армии маневрировать своими войсками, в том числе перебросить под Юхнов танковую и моторизованную дивизии. Панические настроения в среде германского командования, готовность незамедлительно отвести войска к Смоленску понемногу менялись на решимость продолжать борьбу на старых позициях.

После войны многие немецкие генералы, участвовавшие в московской битве, подтверждали свое желание начать генеральное отступление, и также единодушно соглашались, что это было ошибочным мнением. Гитлер, писали они, оказался прав, не разрешив отход.

Г. Блюментрит как очевидец утверждал: «Его фанатичный приказ, обязывающий войска стойко держаться на каждой позиции и в самых неблагоприятных условиях, был, безусловно, правильным. Гитлер инстинктивно понял, что любое отступление по снегам и льду через несколько дней приведет к распаду всего фронта, и тогда немецкую армию постигла бы та же участь, что и Великую армию Наполеона… Таким образом, в течение многих недель поле боя медленно отодвигалось на запад» (3, с. 105).

Приказ Гитлера держаться во что бы то ни стало оказался верным решением в условиях фронтального наступления советских войск. Но этот же приказ мог стать смертным приговором группе армий «Центр», если бы операции советских войск проводились на окружение. Тогда неподвижность немецкой обороны облегчила бы задачу окружения, как это произошло с Юго-Западным фронтом в сентябре 1941 г.

Однако необоснованным было бы утверждение, что Ставка не придавала значения борьбе на флангах. Необходимость этого была столь очевидной, что в конце декабря начали проводить соответствующие мероприятия. Наиболее удачным, как оказалось, стало развертывание 4-й ударной армии на северном фланге группы армий «Центр» у озера Селигер. Фронт на этом участке обороны (около 70 км) занимали всего две немецкие пехотные дивизии.

9 января 1942 г. 4-я ударная армия под командованием генерала А.И. Еременко перешла в наступление. В полосе наступления противник имел одну дивизию и кавалерийскую бригаду. Против них было сосредоточено восемь стрелковых дивизий, отдельные лыжные батальоны, танки. Результат получился впечатляющим.

К 1 февраля советские войска продвинулись вперед на 180 км и перерезали одну из трех железнодорожных линий, питающих группу армий «Центр». До Смоленска и Витебска оставалось 70–90 км. В Смоленске находился штаб группы армий «Центр». Через город проходили две железнодорожные магистрали и Минское шоссе. Если бы удалось парализовать этот крупный транспортный узел, то снабжение немецкой обороны у Москвы фактически прервалось бы. Единственная в этом случае артерия – шоссе Рославль – Юхнов, к тому же атакуемое частями 10-й и 50-й армий, ситуацию не спасло бы. Но несколько дивизий 4-й ударной армии осуществить операцию такого масштаба уже не могли. Ее части не получали пополнения, и численность дивизий в ходе боев резко сократилась. А какие возможности были на этом участке фронта, говорит тот факт, что 3 февраля 249-я стрелковая дивизия вышла к Витебску. Но, имея в наличии лишь 1400 человек и обойденная с фланга полком противника, вынуждена была повернуть назад (4, с.177). Освобождение Витебска состоялось лишь три года спустя.

Нехватка личного состава и боеприпасов заставила к этому времени прекратить наступление и другие соединения. Соседи 4-й ударной армии – 3-я ударная и 22-я армии застряли у городов Холм и Белый, где в окружении стойко сражались немецкие гарнизоны. Противник получил столь необходимую передышку, а так успешно начавшийся прорыв 4-й ударной армии на том и закончился.

Застопорилось дело и на южном фланге группы армий «Центр». Малочисленные и скудно обеспеченные 10-я и 50-я армии не смогли развить нужного темпа наступления. Если за первую декаду января они продвинулись местами до 60 км, то к 25 января в лучшем случае – на 10–15 км. И какой ценой! Если 10 января 1942 г. 1-й гв. кавкорпус насчитывал 28 тыс. человек, 500 орудий и минометов, 8 танков, то к 7 февраля в корпусе оставалось 6 тыс. человек, в том числе 1,5 тысячи раненых. Но линии коммуникаций противника так и не были перехвачены. Его живая сила не была уничтожена, хотя потери немцев тоже были велики.