Предварительные решения - Евгений Викторович Сурмин

«Тимошенко?! Сам товарищ нарком?! Ах, как было бы сейчас хорошо в подводной лодке, где-нибудь на Балтике. Нет, слишком близко. Лучше на Тихом океане. И чтоб метров пятьдесят под водой».

– Тимошенко? А что он мне сделает, этот Тимошенко? Из армии выгонит? Так прекрасно, поселюсь где-нибудь под Астраханью. Буду на Волге стерлядь ловить, водку пить, черной икрой закусывать.

– Ладно, делать-то что будем?!

– А что и планировали! Засадим им по самые помидоры! Вон старлей нам и карету подогнал. Яков, ты в кабину! Емеля, Муха, за мной!

Майор второй раз поменялся прямо на глазах Ивана. Похоже, вопреки сказанному, предстоящая встреча с кем-то из высшего командования РККА Виктора изрядно нервировала. И организм майора в авральном порядке накачивался адреналином.

Теперь это был словно напружиненный и одновременно очень скупой на движения, смертельно опасный боец. Преобразились и еще секунду назад чуть ли не зевавшие на ходу сопровождающие майора лейтенанты. Больше всего Ивана поразило, с каким автоматизмом за несколько секунд, да еще и на бегу, «роботы» обзавелись оружием. Вернее, теперь-то стало понятно, что неизвестные ему пистолеты-пулеметы, скорее всего, иностранного производства, были при них всегда. Просто лейтенанты держали их под одеждой.

Вообще, оружие было очень странным. Короткое, со ствольной коробкой округлой формы, сбоку которой был прижат откидной плечевой упор. С таким же коротким, едва ли десятисантиметровым стволом. И рукоятью, торчащей снизу посередине, из которой еще и торчал длинный магазин[69].

Запрыгнув в кузов, майор сразу вывалился по пояс за борт и начал что-то объяснять водителю, как будто генерал-лейтенант не мог указать, куда нужно ехать. Инструктаж занял всего несколько секунд, и майор, повернувшись, вытаращился на Ивана.

– Старлей, ты чего здесь делаешь? – передернув затвор ТТ, зло осведомился Самойлов.

– Я с вами, товарищ майор.

– Долгих, ты дебил?

Старший лейтенант набычился и упорно замотал головой.

– Я депутат Верховного Совета СССР, у меня на руках предписание о комплексной проверке боеготовности авиации, и служу я, как ты, наверное, догадываешься, не в ВВС. А тебя, дурака, я как отмажу?!

– Я с вами, товарищ майор, – звенящим от напряжения голосом повторил Иван.

– Ну и хрен с тобой. Естественный отбор еще никто не отменял. Смотри только, ни при каких обстоятельствах оружие не вытаскивай, вообще, стой столбом и ни во что не встревай. Яков письменный приказ напишет, что ты ко мне прикреплен, а я подтвержу, что приказал от меня не отлучаться. От трибунала это должно тебя прикрыть, а уволят – невелика беда.

– Хорошо.

«Ваня! Куда ты лезешь? Ну куда?! Правильно майор говорит, он депутат, а ты дебил! Ох, что скажет Оленька?!»

– Приехали. Иван, смотри у меня, без самодеятельности. – Самойлов перевел взгляд на «роботов»: – Вас это тоже касается. Даже если убивать будут, без приказа стоим и улыбаемся. Ясно?

– Ясно, Командир.

– Тогда погнали!

– Видишь, Яков, Тимошенко нет.

– Зато Рычагов с Пумпуром есть, и аж целая свита с ними. Тебе мало?

– А ты помни, что жизни им спасаешь. Или реформа сейчас, или через пару месяцев арест. Сам же видишь, от всего авиапарка дивизии за сутки интенсивной эксплуатации половина осталась, да пять самолетов так побили, что восстановлению не подлежат. И это, заметь, без соприкосновения с противником.

– Да понимаю я всё. Теперь или мы их, или они нас.

– Ну и всё. Арестовать тебя прямо сейчас мы не дадим. А закон на нашей стороне.

Разговор, невольным свидетелем которого стал Иван, происходил прямо на взлетной полосе. Встречающие во главе с генерал-лейтенантом остановились как раз где-то посередине между прилетевшим «Дугласом» и привезшим их автомобилем. У полуторки благоразумно остановилось и командование дивизии. Совершенно справедливо рассудив, что полковник и майор не те звания, чтоб встревать в разборки между командующим ВВС РККА и его замом.

А вот прилетевшие сомнений не испытывали и плотной группой, просто физически излучающей опасность, быстро приближались.

– Я пошел. – Генерал-лейтенант поправил ремень и расправил плечи, сразу став выше ростом.

– Давай, и помни, мы рядом, а попробуют силовой вариант, мы их обломаем.

Шел генерал-лейтенант красиво, можно даже сказать величественно. И пусть Иван смотрел на все это из-за плеч «роботов», его не покидало ощущение сопричастности к чему-то по-настоящему важному, судьбоносному.

– Долгих, да не вертись ты, без тебя на взводе.

– Извините. – Старлей, не ожидавший, что «робот с портфелем» заговорит, дернулся и отступил на шаг. Этой заминки оказалось достаточно, чтобы пропустить начало разговора Смушкевича с Рычаговым.

Долгих попытался прислушаться, но смог разобрать только отдельные слова. Колючий северный ветер, дующий в это время года особенно сильно, не осознавал важности происходящего.

Разговор очень быстро перешел на повышенные тона. До Ивана доносились злые реплики командующего ВВС округа. Генерал-лейтенант авиации товарищ Пумпур, энергично жестикулируя, убеждал генерал-лейтенанта авиации Рычагова не разговаривать с предателями, а действовать и карать.

– Приготовились, – негромко приказал Самойлов.

Значит, майор тоже понимает, не договорятся генералы миром, подумал Долгих, наблюдая, как головные уборы лейтенантов превращаются в закрывающие лица маски. Теперь они еще больше походили на боевых роботов, бездушных и смертельно опасных.

Каким-то чутьем майор угадал момент и шагнул в направлении спорящих генералов. Расходясь в стороны, за ним устремились «роботы». Иван чертыхнулся, подумал про подводную лодку и двинул следом.

– Разбито четыре самолета. До выяснения обстоятельств, Яков Владимирович, я просто вынужден дать санкцию на ваше задержание.

– Пять.

– Что?

– Пока вы сюда летели, разбился еще один бомбардировщик. В дивизии осталось чуть более половины боеготовых самолетов. Как генерал-инспектор авиации и как коммунист, я обязан доложить руководству страны о творящемся в авиации округа разгильдяйстве и безответственности.

– Так, значит? Ну хорошо, товарищ пока еще генерал-инспектор, будь по-вашему. Арестовать!

Два старших политрука из 3-го управления НКО, буквально несколько секунд назад горевшие рвением, отчего-то замялись и стали нерешительно переглядываться. Вставший рядом с генерал-инспектором человек внушал по крайней мере уважение. И ТТ в опущенной вдоль тела руке намекал на самые серьезные намерения. Впрочем, будь этот, в странном камуфляже и скрывающий за маской лицо, человек один, контрразведчики бы рискнули. Но метрах в трех по обе стороны от пятнистого стояли его подручные с короткоствольными пистолетами-пулеметами.

И главное, что по-настоящему пугало битых жизнью оперов, излучаемая всей тройкой неприкрытая, даже можно сказать демонстративная, агрессия. Никто не проронил ни слова предупреждения, наоборот, вставшие рядом со Смушкевичем люди, казалось, напряглись в ожидании малейшего повода открыть огонь на поражение. А выбранная позиция и автоматическое оружие в руках профессионалов не оставляли прибывшим с Рычаговым товарищам ни единого шанса.

– Отставить, – раздвигая впередистоящих широченными плечами,