100 великих россиян - Константин Рыжов

Направление, избранное европейским обществом после краха там абсолютных монархий, казалось Победоносцеву заблуждением, ибо все пороки капиталистического общества пришли вместе с усложнением, отходом от «естественных» исторически сложившихся форм социальной жизни. Он был убежден, что Россия не должна следовать примеру Европы. Самым естественным и правильным общественным строем для Российской империи он считал самодержавие. Идеалом его был сильный, просвещенный монарх, который твердо ведет общество по избранному им пути и не позволяет ему расколоться на враждебные социальные или национальные группы. Все необходимые элементы такого общества, по его мнению, уже были созданы в России Петром I, так что русская государственность, в том виде, в каком она сложилась после петровских реформ, ни в коей мере не должна была подвергаться радикальной ломке, а лишь нуждалась в постепенном прогрессивном улучшении. (Победоносцев подразумевал под этим усовершенствование законодательства, исправление нравов и усиление церковного элемента жизни.) Таковы были в общих чертах политические взгляды Победоносцева, в тот момент, когда волею обстоятельств он получил возможность влиять на судьбу России. Появление Победоносцева в высших рядах царской бюрократии и администрации поначалу не произвело большого впечатления. Среди мнений министров-либералов, сподвижников Александра II, его голос не мог звучать слишком громко. Гораздо рельефнее значение Победоносцева проступило после 1 марта 1881 г. (в этот день Александр II был убит народовольцами).

Первые дни царствования Александра III были временем, когда в полном смысле слова решалась дальнейшая судьба России и когда все ее будущее стояло под знаком вопроса. Отец Александра погиб вскоре после того, как согласился на создание в России представительного органа. Несмотря на свою умеренность эта реформа все же открывала путь для следующего витка преобразований. Новому императору предстояло решить ~ будет ли он следовать курсом отца или вернется к самодержавной политике своего деда.

Сам он явно склонялся ко второму, но, встревоженный разгулом террора, не знал, сможет ли его принять Россия. Министры-либералы настаивали на продолжении реформ.

В те мартовские дни Победоносцев писал о ситуации, в которой оказался новый государь: «Его положение ужасно. Невыразимо жаль его Ему не на кого опереться, потому что он сам никому не может дать опоры в своей воле.

Я вижу, каковы люди. О, сколько я их видел, и как глубоко я чувствую ложь и лесть наших проповедников свободы и парламентаризма, ожидающих, что все само собою сложится без власти, лишь бы власть отступила. Можно ли придумать для России большего безумия?» Победоносцев спешит поддержать своего бывшего ученика. Одно за другим он отправляет императору полные страстных призывов послания. «Вам достается Россия смятенная, расшатанная, сбитая с толку, — пишет он, — жаждущая, чтобы ее повели твердой рукой, чтобы правящая власть видела ясно и знала твердо, чего она хочет и чего не хочет и не допустит никогда». Он убеждает императора откинуть всякие колебания и твердо заявить о начале нового курса, который должен свести Россию с гибельного пути: «Час страшный, и время не терпит. Или теперь спасать Россию и себя, или никогда! Если будут вам петь прежние песни сирены о том, что надо успокоиться, надо продолжать в либеральном направлении, надобно уступать так называемому общественному мнению, — о, ради Бога, не верьте, ваше величество, не слушайте. Это будет гибель России и ваша, это ясно для меня как день. Безопасность ваша этим не оградится, а еще уменьшится. Безумные злодеи, погубившие родителя вашего, не удовлетворятся никакой уступкой и только рассвирепеют Их можно унять, злое семя можно вырвать только борьбой с ними на живот и на смерть, железом и кровью… Новую политику надо заявить немедленно и решительно. Надобно покончить разом, именно теперь все разговоры о свободе печати, о своеволии сходок, о представительском собрании. Все это ложь пустых и дряблых людей, и ее надобно отбросить ради правды народной и блага народного».

В конце апреля, почувствовав, что доводы его достигли цели, Победоносцев прислал Александру проект манифеста, своего рода декларацию нового царствования. «Посреди великой нашей скорби, — говорилось в этом манифесте, — глас Божий повелевает нам стать бодро на дело правления, в уповании на Божественный промысел, с верою в силу и истину самодержавной власти, которую мы призваны утверждать и охранять для блага народного от всяких на нее поползновений». Манифест был опубликован 29 апреля и как бы подвел черту под эпохой преобразований. После появления манифеста ни у кого уже не осталось сомнений, что с реформами в России покончено и что новое царствование будет носить охранительный характер. Министры-либералы Лорис-Медиков, Милютин и Абаза немедленно подали в отставку.

Выдержав первый, самый тяжелый бой и добившись полной победы над противниками, Победоносцев стал быстро набирать силу Новый государь очень высоко ценил его ум, образованность, твердость убеждений и всегда прислушивался к его советам. «Хотя, — вспоминал Кони, — Победоносцев не кичился и не рисовался своим влиянием, все немедленно почувствовали, что это «действительный тайный советник» и не только по чину». Влияние Победоносцева было вызвано не превосходством его воли — Александр III был сильным государем, не склонным попадать под чье-то влияние. Но, будучи человеком ограниченным, он жаждал простых объяснений причин неурядиц пореформенной России и столь же простых рецептов их искоренения. В этом смысле Победоносцев оказался для него настоящей находкой. Как правило, он не подсказывал ничего нового, а просто выражал то, что уже созрело в душе и уме императора. Он словно был его внутренним голосом, его вторым «я» и очень редко ошибался. Не раз и не два случалось так, что разрешение проблемы, над которой император тщетно ломал голову, он находил в очередном письме Победоносцева — они не только думали об одном и том же, но думали всегда в одном направлении. «Это, правда, странно, как мы сходимся мыслью», — не раз удивлялся Александр, отвечая на послание обер-прокурора. Победоносцев сделался вдохновителем всей политики Александра. Цепким взглядом он следил за каждым поворотом кормила власти, все видел, оценивал и не только вмешивался в дела всех министерств и всех департаментов, но следил за поведением самого царя и царицы. По каждому вопросу у него бывали свои мнения, которые он и излагал в своих многочисленных письмах.

В чем же заключалось его кредо? На одном из правительственных совещаний (21 апреля 1881 г.), опровергая заверения либеральных бюрократов о том, что все болезни России коренятся в незавершенности реформ, Константин Петрович сказал: «Все беды нашего времени происходят от страсти к легкой наживе, от недобросовестности чиновников, от недостатка нравственности и веры в высших слоях общества, от пьянства в простом народе». И это была не пустая фраза. Сердцевиной взглядов Победоносцева был принцип «люди», а не «учреждения». Сущность всей его политики как раз и заключалась в том, чтобы закрепить статус-кво в сфере «учреждений», а тем временем внутренне переродить «людей». «Мы живем в век трансформации всякого рода: в устройстве администрации и общественного управления, — писал он в одном из писем — И до сих пор последующее оказывалось едва ли не плоше предыдущего… У меня больше веры в улучшение людей, нежели учреждений». «Зачем строить новое учреждение… когда старое учреждение потому только бессильно, что люди не делают в нем своего дела как следует», — писал он в другом месте.

Главной целью деятельности обер-прокурора было утверждение самодержавной власти и поколебленного при Александре II государственного порядка. Уже в первые годы правления Александра III подверглись пересмотру многие законы времен его отца. Контрреформы коснулись всех сторон государственной и общественной жизни и были направлены к тому, чтобы усилить надзор и влияние правительства в сфере суда и общественного самоуправления, а также вообще укрепить и поднять авторитет правительственной власти В либеральные учреждения 1860-х гг. было введено множество ограничений, что сообщило всей деятельности императора Александра III строго охранительный характер. Победоносцев очень внимательно подбирал кандидатов на ключевые посты в правительстве, следил за замещением постов начальников государственной полиции и цензуры, генерал-губернаторов окраинных земель.

Он стремился всех наставлять, всем указывать и ничего не пускать на самотек С особой строгостью надзирал он за духовной жизнью общества — репертуаром театров и выставок, работой народных читален, состоянием библиотечных фондов, литературой и периодикой. Он прочитывал огромное количество новых книг, просматривал множество газет и был настоящим духовным цензором России. Под его давлением до 1887 г. правительство закрыло 12 газет и журналов. С недоверием относясь к идейным исканиям интеллигенции, Победоносцев предполагал сделать главным инструментом «внутреннего перерождения людей» православную церковь. При нем заметно увеличилось число монастырей, церквей, монахов, а количество церковных народных школ умножилось в 10 раз! (В 1905 г. их было 42 884 против 4404 в 1881 г.) Количество учеников за эти же годы возросло в 20 раз.